Тяжело опустившись в кресло, выровнял дыхание и прикрыл глаза. Чувствовал себя садомазохистом. Только внутри с каждой минутой этой едва выносимой жажды копилось что-то неясное. Что-то, у чего я бы сам не рискнул вставать на пути.
* * *
Рэд не соврал. У меня были доступы ко всему — данным, встречам и водителю. Я полдня собирала информацию, искала прецеденты, пытаясь состыковать прежние дела с моим текущим, и все больше крепла в уверенности — спасение для Стивии возможно. Наша прецедентная судебная система облегчила эту задачу в несколько раз! Но одновременно становилось ясным и то, что Рэд наверняка видел все те лазейки, которые нащупывала я. С его опытом не мог не видеть, и ничего не сделал.
На мой запрос на встречу с подсудимой он ответил немедленным разрешением, лишь усиливая гадкое ощущение собственной глупости. И я снова не выдержала.
— Ты еще здесь? — даже не глянул на меня.
— Ну, раз Дана спрашивала тебя, можно ли мне предстать пред твоим величием, то здесь. — Я прошла к уже знакомому креслу, но не села. — У меня вопрос. С чего ты решил, что у Стивии деменция? Как в твоем отделе закрывают глаза на такое нарушение? Ведь на кону жизнь! Или нет салемы — нет проблемы? Одна жизнь против нескольких возможных?
— А как ты думаешь, почему на мне такая ответственность? — перевел на меня спокойный усталый взгляд.
— Почему ты защищаешь одних салем и не глядя убиваешь других? — тихо спросила.
— А почему врач одних может спасти, а других нет?
— Нельзя утверждать, что она — психически больная без освидетельствования.
— Мне — можно.
Какую бы глупость я ни делала, он меня на нее толкал.
— Ты подписал мое заявление?
— Да. Ты — ее адвокат.
— Отлично. И я требую медицинского обследования.
— Хорошо. Процедуру ты знаешь.
Но не успела я выйти, в приемной послышались крики, а через некоторое время двери распахнулись, и внутрь влетела его невеста.
Сегодня с ней творилось что-то странное, потому что она больше напоминала женщину в поиске, чем в ожидании самого счастливого дня в жизни. Сплошной люкс и шик, начиная от туфель и заканчивая дорогими серьгами, переливавшимися гранями камней. И красная помада.
— Я не очень вам помешала? Вы еще не начали или уже закончили?
— Не начали, — сложил руки на груди Рэд.
— Мой адвокат просил передать тебе вот это, — и она извлекла из сумочки листок и шлепнула его на стол, прижимая ладонью, густо инкрустированной кольцами.
— Я пойду, — попятилась я.
25
— Стоять! — рявкнул Рэд, и ноги приросли к полу. А он спокойно обратился к посетительнице: — Адвокат не мог мне прислать это по электронке?
— Хотела лично вручить, — скривилась девушка, поглядывая на меня.
— Сядь, Бэрри, — получила очередную команду от босса и осторожно прошла к креслу. — Вальрика, мы заняты. Если у тебя все, можешь идти.
— Нет, у меня не все. — И она нависла надо мной, стоило мне сесть: — Каково тебе на моем месте?
— Неплохо, спасибо, — скрестила руки на груди.
— Недолго. Ты не займешь моего места рядом с ним, даже не мечтай. Либо я, либо никто.
— Опрометчиво сыпать такими угрозами в лицо моему адвокату, — усмехнулся Рэд, а я едва не поперхнулась.
— Она — твой адвокат? — презрительно усмехнулась невеста. Или уже не невеста?
— Да, — бессовестно врал инквизитор.
Я старалась, чтобы на моем лице ни один мускул не дрогнул. Нет, я устрою Рэду бессильный разнос, но потом. Эта дама — не та, на чью сторону стоит вставать.
— Какие же вы оба жалкие! — брезгливо скривилась она.
— Говорит та, которая работает в голубиной почте собственного адвоката, — смерила ее взглядом. — Вы в курсе, что за каждое оскорбление представителя правосудия придется отвечать по отдельной статье?
— Рот закрой, шлюха… — только и успела вякнуть она, как Рэд схватил ее за руку и дернул из кабинета.
Я не двигалась. Слышала, как ругается его бывшая, насколько понимала, невеста, и как стихает офисная тишина, расступаясь перед таким зрелищем. Рэд вернулся через минуту.
— Как твой адвокат я бы советовала тебе не трогать твою обвинительницу руками, а вызывать охрану и фиксировать факты оскорблений, — подняла на него глаза.
— Ты права, но в последнее время плохо с нервами — практикантка одна делает голову, — огрызнулся он.
— Так, а в чем она тебя обвиняет? — пропустила мимо ушей колкости.
— В том, что я отказываюсь на ней жениться, — уселся он в свое кресло.
— Ух ты! — подалась я вперед. — Брак по расчету?
— Само собой.
— Тогда зачем ты хочешь проиграть дело?
— Я не собираюсь проигрывать…
— Для этого ты бы нанял себе адвоката по семейным делам, а не «одну практикантку», — парировала я.
Он усмехнулся:
— Да, ты не можешь быть моим адвокатом.
— Слава богу, а то я подумала, что твой хваленый опыт, о котором мы говорили все утро, тебе изменяет.
Но не успела я выдохнуть, он снова выбил весь воздух из легких:
— Ты проходишь основанием по этому делу.
— Основанием? — снова начала сомневаться в его психическом здоровье. — Может, назначить медицинскую экспертизу и тебе?
— Инквизитор, который нашел свою салему, не может жениться на ком-то другом, — спокойно заявил он.
Мы замолчали надолго. Я смотрела на него исподлобья, он — устало откинувшись на спинку кресла.
— Я не соглашалась быть твоей…
— Я не спрашивал.
Поиски подсказок были бесполезны. Он выдавал мне информацию по капле и смотрел, что со мной будет.
— Вот и отлично, — поднялась, наконец. — У меня, кажется, дела, которые ты согласовал. Хорошего дня.
— Когда ты собираешься к Стивии?
Я сбилась с шага у двери.
— Через полтора часа мы там встречаемся с психиатром, — посмотрела на наручные часы.
— Я поеду с тобой.
— Протестую, это теперь мое дело, — встала в позу.
— Протест отклоняется. Пообедаешь со мной? — Пока я раскрыла рот, откровенно не успевая за ходом его мыслей, Рэд поднялся и открыл мне галантно двери: — Пошли?
Я молча закатила глаза и вышла.
Вопреки ожиданиям, Рэд не стал укреплять слухи и не повел меня в местное кафе. Мы приехали в далекий от центра парковый уголок и сели на летней террасе.
