— …Бэрри, побегом от меня ничего не решишь, — смягчился он. — Лучше не станет…
— Хуже — тоже, а в этом равновесии я существовать умею.
Я даже подумала на один вдох, что победила…
— Нет, — отрезал он и поднялся. — Через полчаса выезжаем.
— Мне нечего надеть — вчерашнее прокурено, — возразила разочарованно.
На это он встал, подал мне руку и отвел к своему шкафу.
39
Когда тот распахнулся, я опешила. Весь мой деловой гардероб оказался у Вернона дома аккуратно развешенным и сложенным на полках.
— Нижнее белье тут, — открыл он верхний ящик. — Ты переехала ко мне.
Я сжала кулаки, и из них в воздух поползли пепельные нити, рассыпаясь тут же и оставляя после себя вкусный запах дыма. Хотелось грязно ругаться и бить кого-то по наглой морде.
— И когда ты взломал мое личное пространство? — напряженно процедила, бегая невидящим взглядом от одной вешалки к другой.
— Вчера, — и глазом не моргнул он в зеркале. — Собирайся.
Как я удержалась, чтобы не спалить его одежду, да и свою разом — понятия не имею. Косметику нашла тут же в коробке на полу — сгребал, видимо, все, что видел.
— Я хочу брачный контракт, — заявила холодно ему в автомобиле. — Раз ты так переживаешь, что я не интересуюсь своей выгодой.
Рэд, до этого взиравший хмуро на город, даже не перевел на меня взгляд.
— Будут тебе выгоды и брачный контракт.
— Какой срок контракта? — снова заводилась я.
Остудить голову не получалось — хотелось драться, закатывать истерику и психовать, чтобы этот истукан проявил эмоции и включил голову. Было больно.
— Пожизненный, — огрызнулся он.
— Я не согласна. — Казалось, между нами скоро что-нибудь вспыхнет.
— Все по канону — пока смерть не разлучит, — провоцировал он пожар.
— Засунь себе свой канон куда подальше! — вспыхнула я. — Не умеешь элементарно по-человечески договариваться и объясняться — учись! Мне эмоциональные инвалиды на шее не нужны!
— Научи, — вздернул он брови.
Мы замолчали, неудовлетворенные результатом — ничего не загорелось, и легче не стало. В офисе молча разошлись по своим кабинетам, но не прошло и часа, Рэд нарисовался у меня в дверях:
— Поехали, — кивнул.
— Не поеду, — даже не взглянула на него. — Снова бегать за тобой следом?
— Я пойду помедленней.
— Куда?
— К королевскому инквизитору. У нас с ним встреча.
Теперь ехать не хотелось уже не из вредности — из страха.
— У нас? — поднялась растеряно.
— Будем доказывать свою исключительность, — следил он, как я выползаю из-за стола.
— Как?
— Одним из принятых способов, пошли.
Он дождался, когда я выйду, и закрыл за мной двери. Дана провожала нас растерянным взглядом.
— Почему ты ставишь в известность перед самым выездом? — возмущалась я, стуча каблуками по коридору. Вернон, как и обещал, больше не бежал. Наоборот — степенно здоровался с встречными сотрудниками.
— Чтобы ты дергалась заранее? Куда больше?
— А с чего мне-то дергаться? Твоя же афера!
— Не буду тебя разубеждать, — нажал он передо мной кнопку лифта.
— Угрожаешь? — процедила, заходя в открывшиеся створки. — Давай все, как можешь, пока мы тут одни! Что мне будет за то, что провалю экзамен на твой «свет в конце тоннеля»?
Глаза инквизитора вспыхнули такой злостью, что меня ощутимо опалило огнем. А он вдруг шагнул ко мне, вжал в стенку лифта рывком и впился в мои губы. Я рычала, выворачивалась, но он только вжимал меня до боли в себя, не позволяя выкрутиться, и с дикой жаждой терзал мой рот, пока я не сдалась. И даже равнодушно замереть не вышло — какое уж тут равнодушие?! Стоило ему дать мне вдохнуть, со всей злости зарядила ему по лицу:
— Да пошел ты! — проскулила дрожащим голосом на вдохе.
— Никуда я не пойду, — сжал мои запястья и зарычал зло в лицо, — и ты — тоже. Что тебе нужно?! Я просил вчера прощения! Я правда сожалею! — он уже в голос кричал на меня, а я вдавливалась затылком в стенку и сжимала зубы. — Скажи, что нужно?!
— Пространства, Вернон! Я хочу сама тебя выбрать!
— Ты уже выбрала, просто признаться не можешь! Гордость не позволяет!
— Никто не говорил, что будет легко!
Он отшатнулся, шумно втягивая воздух и досадливо усмехаясь:
— Сегодня вечером мы с тобой идем на прием к мэру Гаррисону.
— Зачем?!
— Хочу всем показать, кто моя женщина на самом деле. Тошнит читать интервью Вальрики, в которых она все пытается опровергать. Пошли.
Он запустил лифт, и через несколько секунд мы вылетели из замкнутого пространства на воздух так стремительно, что все расступались за несколько метров впереди. Чего нельзя было сказать о журналистах, но на них Вернон не стал тратить запал. А я решила, что на сегодня хватит. Противостоять инквизитору — изматывающее действо, тем более что последнее слово или действие он всегда оставляет за собой.
— Вернон, что за проверка? — решила сосредоточиться на предстоящем.
— Нет точного средства определить истинность пары — пользуются несколькими. И я не знаю точно, что нас ждет, — хмурился он, вглядываясь в дорогу.
— Но ты же знал, что проверка будет? — Его утаивание правды начинало нервировать. — Почему не говоришь мне? Ты не мог не просчитать этого!
— Да не будут меня проверять, успокойся, — перевел на меня взгляд. — Я уже не в том статусе, чтобы доказывать кому-то свой выбор.
— Отлично, но все же? Вдруг меня спросят, кого ты любишь больше — кошек или собак, или когда напился в последний раз до поросячьего визга…
Он улыбнулся:
— Богомолов. И нет, никогда не напивался — повода все не найду.
— Богомолов? — усмехнулась я. — Да почему?
— Там, где родился, не было кошек и собак… я заводил себе богомолов.
— Они же живут всего лето…
— Представь, насколько изранено мое сердце потерями, а ты ни черта его не жалеешь, — скалился он.
40
Я только закатила глаза. Невозможный. Он будил совершенно противоположные эмоции. Хотелось стукнуть, задушить и… замереть в его руках одновременно.
За окном же, вопреки всему, сияло солнце. Лужи имели все шансы высохнуть, воздух дрожал в печеном мареве, тяжелом от выхлопов машин, и искажал картинку улиц. Казалось, все дрожит вместе со мной. Появляться королевскому инквизитору на глаза — гнилая идея. Мы на подсознательном уровне боимся всего, что связано с инквизиторами, а в сердце этой организации соваться… ну разве что только с Верноном.
