— …Тут девушки отдыхают от занятий, отрабатывают навыки контроля…
Мы неспешно шли в сторону озера, и я с наслаждением вдыхала запахи земли и растений. После душных убранств коридоров дворца хотелось дышать часто и полной грудью — как бедные салемы это выдерживали? А еще эти идиотские росписи потолка…
— Красиво у вас тут, — вежливо заметила.
— Благодарю, — величественно кивнул этот индюк, степенно, будто король, вышагивая рядом. — Очень жаль, что вам не понравились росписи — это все же религиозные мотивы.
— Ну еще бы, — усмехнулась я. — Что может лучше объяснять это желание унижать тех, кто, по мнению правящих миром, не достоин милости…
43
— Не все обладают достаточно широким взглядом на жизнь, чтобы осознать свое предназначение в мире и смириться с ним, — пафосно заявил придурок, задирая нос еще выше.
— Согласна, — пожала плечами. — Откуда же узнать свой широкий взгляд в толпе таких же — сравнить же не с чем…
— Зря так себя ведете, — сузил он на мне раздраженный взгляд. — Не очень умно нарываться на неприязнь сильных мира сего.
— Это вашу? — приняла его вызов взгляда. — Я просто считаю, что все заслуживают одинаковые права на жизнь. То, что кто-то не так удобен, не делает его убогим. А вот выставлять таковым на общественный взор очень удобно — многое можно оправдать.
— Благо большинства превыше блага одного.
— Ради такого большинства я бы не рисковала своим благом, — несло меня.
Секретарь уже собирался зарядить очередную порцию готового религиозного ответа, когда вдруг мне на талию легли горячие ладони:
— Пусть живет, — шепнул Вернон на ухо и прижал к себе: — Прошу нас извинить.
Опешивший мудак только хлопнул губами вхолостую, и я рада была больше не видеть его рожу.
— Придурок, — в сердцах ругнулась, с удовольствием прижимаясь к Вернону и забивая на это огромный ржавый гвоздь. Общие враги умеют примирять.
— Составишь мне компанию в работе? — вдруг перехватил меня за руку и повел к ближайшей скамейке, облюбованной двумя молодыми салемами. — Привет… — Девушки отложили книги и уставились на нас разноцветными глазами. — Это Бэрри Марроу-Лин…
— А мы вас знаем, — улыбнулась очаровательная блондинка с соломенными волосами и бирюзовыми глазами. — Вас в новостях показывали.
Ее подруга — брюнетка с оливковой красивой кожей — солидарно хихикнула.
— Ну тогда вы знаете, кем я работаю, — улыбнулся Вернон так же обаятельно, как когда-то улыбался на кафедре в университете. Это его обаяние — как ядовитая стрела, поражала таких, как эти ангелочки, в самое сердце. — Скажите, кто-то дружил из вас с Камиллой?
Девчонки помрачнели.
— Мы все нормально общались, — брюнетка нашла руку подруги и сжала.
— Скажите, что-то подозрительное не заметили в день ее гибели?
— Нас уже всех допрашивали…
— И все же? — присел Вернон на корточки и сдвинул брови, сменяя режим «обаяние» на «суровый инквизитор». — Не открывала она никаких конвертов, книг, записок перед занятием?
— У нас много книг, — задумалась пшеничная блондинка.
— Они хранятся у вас?
— Да, все индивидуальные выдаются в библиотеке…
— Когда выдавали эти книги?
— Пару месяцев назад, — задумалась брюнетка.
— Скажи, а у Камиллы был парень? — осенило меня.
Девочки задумались, уставившись друг на друга, как партизанки. Судя по напряженности Вернона, я задала неплохой вопрос.
— Кажется, был… — неуверенно кивнула блондинка.
— А как точно узнать? — настаивала я.
— Она жила в общежитии недалеко, можно поговорить с консьержем — если за Камиллой кто-то заходил вечерами, она бы точно видела.
Девочки приуныли, в больших глазах стоял явный страх. Было несложно позволить себе коснуться плеча одной из них:
— Чего вы боитесь? — склонилась, заглядывая в глаза темноволосой.
— Что с нами произойдет то же самое, — глухо проговорила она. — Мы даже просили прервать занятия, но преподаватели уверены, что, как и прежде, все это индивидуальная случайность…
Вернон поднялся, я выпрямилась следом и перевела на него взгляд.
— Это — не случайность, — постановил он. — Поэтому возьмите мою визитку, если что-то вспомните или заподозрите — звоните в любое время.
Он протянул визитку блондинке, но та вдруг зашлась сухим кашлем, и визитку перехватила темненькая:
— Спасибо! — победно улыбнулась она.
— Успокоил малышек… — закатила я глаза, когда мы направились на выход из оранжереи.
— Пусть будут настороже. Я бы их всех допросил, но пока разрешения нет, — досадливо нахмурился он.
— Что произошло? — Мне правда было интересно, а рядом с Верноном происходили на самом деле странные события.
— Возгорание, — сухо обозначил он. — Но очень похоже на то дело, с которым сталкивался…
— Салемы иногда сгорают, Вернон, — вздохнула я.
Мне как представителю расы предстояло смириться с этим как можно раньше и просто соблюдать меры безопасности.
— Не на ровном месте, — упрямо возразил он.
Вместе мы снова прошли по коридорам с расписными потолками, и я с облегчением вздохнула, когда впереди показалась лестница. Вот только Вернон вдруг поймал мою руку и сжал, притягивая к себе. А нам навстречу поднимался уже знакомый мне инквизитор, затащивший когда-то на чашку кофе…
— Вернон, — вздернул он брови и коротко глянул на меня. — Мисс Марроу-Лин…
— Приветствую, Шеррингтон, — протянул ему руку Вернон. — Тоже идешь посмотреть выдающиеся росписи на потолке?
А усмешка шла белобрысому. Он покачал головой:
— Мы уже давно отсмеялись на эту тему. А вот в мое дело лезть не надо.
— В какое? — Вернон опустил голову, впиваясь в оппонента убийственным взглядом.
— По сгоревшей салеме. Мне доложили, что приставал к девочкам…
— Ни к кому я не приставал — спрашивал, не обижает ли кто и не достают ли стукачи…
— Ну да, как же. Я тебя предупредил.
— Я с первого раза слышу. Пошли, — дернул меня за руку.
44
Когда здание королевской инквизиции осталось позади, у меня будто и правда выросли крылья.
— Хорошо, что ты не отдал сюда Сильву, она бы не выдержала, — подставила я лицо солнцу и глубоко задышала.
Вернон промолчал. Шагал рядом в сосредоточенном молчании до самой машины, а когда открыл мне двери, вдруг заявил:
