Мама застыла, слушая меня с тревогой, потом отставила чашку и перевела взгляд на стол:
— Тогда тебе совершенно точно лучше послушать своего мужчину и никуда не ездить.
— Почему? — моргнула я.
— Бэрри, — вернула она на меня незнакомый взгляд. — Ты тоже относишься к этому редкому виду салем.
— Что? — сипло вопросила я, потому что внутри снова что-то заскребло, но глоток горячего чая быстро ослабил дискомфорт. — Ты не говорила…
— Потому что… — она замолчала, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная из воды. Потом сжала губы, что те аж побелели. — Это больно вспоминать!
— Мам… — поразило меня догадкой. — Ты…
— Поверь, большинство этих избранных родились точно так же, — хрипло проговорила она. — Инквизиторы бесчинствовали тогда вообще по-черному у нас в округе. Все молодые, обозленные, полные намерений наказать и унизить всех, на кого упадет взгляд…
— Мам, — проблеяла жалко я, поднялась и опустилась у нее в коленях.
Но трогать не спешила, будто не имея право. Она сама положила мне руку на голову и ласково провела:
— Прости. Если я недодала тебе любви…
Я зажмурилась и уткнулась лбом в ее колени. Осознание вливалось медленно, будто яд. Все это время она смотрела на меня как на постоянное напоминание о насилии, а я думала, мама просто слишком увлечена своей страстью лечить и помогать людям. Она казалась мне не от мира сего гораздо больше, чем остальные. А оказалось, что просто закрывалась от травмирующих воспоминаний.
— Бэрри…
— Мам, все нормально. Ты не виновата.
— Но и ты — тоже.
Когда теряешь опору, невероятно нуждаешься в новой. Вернон бы нашел, что сказать, чем успокоить… И, словно чувствуя, мой мобильный из коробки ожил трелью.
— Бабочка…
— Сволочь, — проскулила я. — Я не могу без тебя.
Он усмехнулся тепло. Слышала — куда-то идет.
— Я тоже плохо без тебя справляюсь. Только приехал в город.
— Какой план?
— Надеюсь, хороший. Как моя будущая теща?
— Благодарит за пирог, — обернулась я к маме, и она улыбнулась.
— Как ты, держишься?
— Нет.
— Надо, любимая…
— Я знаю. Не бросай трубку, побудь со мной.
— У меня мало времени. Хотелось глотнуть немного тебя, прежде чем пойду биться с системой.
— Может, не надо, Вернон? Я… я не хочу остаться без тебя… Не смогу.
По щекам покатились слезы. Слышала, что он остановился и задышал тяжело в трубку:
— Прости, что ты не можешь без меня. Я буду очень стараться этого не допустить.
— Спасибо, — прохрипела и снова закашлялась.
— Бэрри, — насторожился Вернон. — Ты кашляешь?
— Нет. Просто в горле запершило.
Я кашляла. Почему-то только сейчас меня осенило, а в груди снова зачесалось, и я потянулась к чашке чая, спеша смягчить приступ. Еще даже не осознавала, что это, скорее всего, может быть за кашель, но рука с чашкой уже затряслась. Голос тоже.
— Завтра утром твой поезд, — лязгнул железом его голос. — Садишься и едешь ко мне.
— Вернон, я буду мешать…
— Ты меня услышала? — процедил он с такой жесткостью в голосе, что у меня сама собой выпрямилась спина.
— Да… — прошептала.
— Не бойся, мы со всем справимся. Отдыхай. До завтра.
Когда я опустила телефон, у меня дрожали руки…
63
Я вцепился в перила так, что пальцы запекло, а металл тут же раскалился. Не было больше света, только тьма. Оттолкнувшись от ограды, я быстро зашагал в сторону нужного дома.
Клисон оставался единственным доступным мне свидетелем, из которого я собирался выпотрошить данные. Вместе с кишками, если придется. Трусом старик не был, и это может стать проблемой. Его автомобиль въехал на территорию час назад — самое время наведаться с визитом. Только что-то останавливало. Мой звонок засекли по-любому. Я еле обошел расставленные на меня ловушки, пока добирался обратно до города. И теперь планировал предстать перед Людогом, обвешанным доказательствами и фактами его причастности, как шавка блохами.
Но что-то держало.
Секунды текли, и та самая, в которую нужно было сделать шаг к дому, ускользнула безвозвратно. А вместе с ней — лакомое признание причастного к убийству человека, на основании которого уже никому было бы не отвертеться. Но чувство, что из меня сделали скота на убой, не оставляло.
Мне нужно было в пекло. Чтобы понять, как спасти ту, без которой не будет смысла, нужно спросить тех, кто знает…
…У Людога я был через два часа бесконечных заметаний следов и петляний по городским улицам. Но к воротам инквизиции подошел без ухищрений — у охранников не могло быть приказа меня хватать, потому что охотились на меня исключительно без лицензии.
В коридорах было пустынно, на ресепшне тоже никого не оказалось. Но то, что кукловод на месте — я не сомневался.
Так и вышло. Толкнул двери и сразу встретился взглядом со стариком. Удивил. Саровский не успел скрыть эмоций, хотя быстро взял себя в руки.
— Я забыл, насколько ты хорош, — прохрипел он, не двигаясь.
— Не проблема, я напомню, — шагнул внутрь и прикрыл двери. — Мне только одна мысль покоя не дает. Скажи… — прошел я к столу и опустился на стул напротив. — Посадить меня хотел за убийство Клисона?
Людог выпрямился, раздраженно скрипнув зубами. А не под контролем у него все, и это радовало, торговаться будем быстро.
— Очень хорош, — скрестил он руки на груди. — У тебя важная для меня информация. Конечно, мне нужно было обзавестись козырями…
— Зачем? — рыкнул я. Глупо, но я до последнего надеялся, что доверял не абы кому. — Что с ними не так, что ты их решил уничтожить?
— Все очень серьезно, Вернон, — Людог что-то нащелкал на своем планшете и развернул ко мне: — По нашим исследованиям…
— Это ведь ты собирал девочек у салем, родивших без мужчины…
Наши взгляды встретились. Людог даже не стал увиливать:
— Конечно. Мой долг — хранить спокойствие империи.
— Продолжай.
Вместо ответа он запустил запись:
— Смотри…
На экране полыхало пламя, за которым четко читался человеческий силуэт.
— Она не горит. — Я моргнул.
— Она сжигает все и всех, но не горит сама…
Стоило присмотреться, становилось понятно — на записи, сделанной с воздуха, действительно видно салему, шедшую по полю между домов…
