— Ваша база?
— Была. Эти могут сжигать города без истощения и вреда для себя.
— Допекли вы их, — отстранился я.
— Оправдываешь? — вздернул он бровь и внимательно меня осмотрел так, будто впервые увидел. — Знаешь, почему у нас не одобряют такие пары, как ты и эта твоя ведьма, Вернон? — сузил недобро глаза. — Ты мне горло вырвешь, если я скажу, что у меня нет спасения для твоей невесты. И вырвешь его любому. Ты ослеп, оглох и все, что чувствуешь — только шепот сердца. Она тебя околдовала…
— Ты сам меня благословил, — оскалился я.
— Я был уверен, что все, что тобой правит — голый расчет. Но я ошибся. Ты любишь свою салему. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Не ты первый, не ты последний, их притяжению сложно противостоять. Дай мне только угадать… ты ее что, звал?
— Звал.
Людог фыркнул:
— Найти аккурат ту самую формулу, что обезвредит тебя в точности до капли, как в аптеке. Ты ее выпил.
— Думаешь, это плохо?
— Думаю, что я все еще несу ответственность перед моим государством. А ты — нет.
— А я думаю, что тебя просто решили сместить. И ты решил выслужиться перед королем, чтобы тот пересмотрел свое решение.
Старик вперил в меня острый взгляд:
— Это оттенки одного и того же цвета.
— Нет, это детали дела. А значат они только то, что Нимкар не в курсе того, что ты творишь.
Тишина вокруг наполнялась напряженным звоном. Я видел в его взгляде, как рушились его надежды перетащить меня к себе обратно.
— Понимаешь, Вернон, — поднялся резко Людог. — То, что ты не пошел к своему несостоявшемуся тестю, ведь никто не узнает. — И он медленно двинулся мимо стола. — Ты ведь обходил все мало-мальски людные участки, чтобы предстать пред камерами министерства. Но они, как бы тебе того не хотелось, полностью в моей власти.
У меня все взялось куском льда внутри. Я сцепил зубы, чтобы не дать волю эмоциям. Сейчас нужно соображать как никогда.
— Почему ты не ищешь способа остановить их?
— Какого способа, Вернон?! — вскричал он. — У меня пять десятков девочек в приюте и все они обижены на своих матерей, продавших их! Эти дьяволицы точно знают, как попали туда и иллюзий не питают, в сказки не верят! Они растут с пустотой внутри, которую заполняет лишь уничтожающий все на своем пути огонь! Я должен был притащить сюда всех, чтобы наш город в один день не постигла та же участь!
— Тебе нужно было мне сказать.
— И как себя сейчас чувствуешь? — жестко потребовал он.
Я не знал, как бы поступил на его месте. Но я им не был.
— Ты хочешь перебить их всех?
— Предложи другой выход.
— Это геноцид. Ты сейчас дашь понять всем остальным, что слова и обещания власти — ничто. Мы получим всплеск спонтанных возгораний по всей стране…
Он медленно подошел ко мне и опреся ладонями о стол, подаваясь вперед:
— Я не хочу увидеть свой город в огне.
64
— Надо искать другой выход, — с нажимом произнес я, глядя ему в глаза. — Дай мне шанс… Дай нам шанс не скатиться до примитивных убийц!
— Вернон, что ты можешь сделать?! — покачал он головой устало. — Мы изучаем их годами!
— У нас все равно есть время! В изоляторе они не опасны, а мы бросим все силы на работу с ними, психологическую помощь, что угодно! Это — наша ответственность! То, что происходит с ними — наш грех! Убийство — не выход! Ты же сам всегда этому учил!
Нервы сдавали у обоих. Мы сверлили друг друга взглядами, ощущая каждую секунду, каждый удар сердца кожей. Никогда еще время не ужималось настолько, что каждая минута неверного выбора могла взорвать мир к чертям.
— Завтра к вечеру моя невеста будет здесь, она поражена этим порошком…
Людог медленно опустился на край стола и свесил плечи:
— Прости, — прикрыл глаза.
— Позволь мне попытаться, — давил я, видя, что удается.
Я не знал, как буду пытаться, если Бэрри не станет. Не знал, как буду дышать, не говоря уже о том, чтобы жить… Но я не собирался сдаваться, как бы глупо это ни звучало.
— Спустишь мне эти преступления? — усмехнулся он, глядя перед собой. — И как смиришься?
— Ты позволишь мне… забрать Сильву. И попытаться спасти свою женщину. Если не спасу ее — от меня ничего не останется. Тебе станет нечего бояться.
— Останется. Ненависть.
— В этом не будет смысла. Дай. Мне. Время. Я должен попробовать помочь. И верни моего хакера…
— Какого хакера?
Я сощурился на него:
— Разве Милки не у тебя?
— Тот, кто помог тебе вскрыть систему? Его не нашли.
— Черт. — Сейчас я был не рад новости, рассчитывая на этого гения теперь особенно. — Ладно. Тогда мне нужен доступ ко всей информации. Все что вы обнаружили — важно.
— Хорошо, — развел руками старик.
— Но сначала дай забрать Сильву… Она, надеюсь, здорова?
— Да.
* * *
Она сливалась цветом со стеной, а еще столом и стулом — единственной мебелью, которой оснащены камеры. Без привычных странных нарядов Сильва казалась куколкой — блеклой и бесцветной, что делало ее глаза еще более выделяющимися. Когда она увидела меня, улыбнулась знакомо:
— Вернон… Я знала, ты придешь…
— Собирайся… Поедешь домой.
Я заключил ее в объятья. Кажется, она уменьшилась вдвое, и на улице ее теперь может сдуть ветром.
— А Бэрри? — отстранилась и заглянула в глаза. И сразу все поняла: — Где она, Вернон?
— Приедет завтра вечером.
— Что не так?
Мне невыносимо захотелось обнять ее снова и не выпускать долго… Чувствовал себя так, будто уже мертвец, и последний луч солнца сойдет завтра с поезда, чтобы лишить надежды на жизнь навсегда. И никто уже не вытащит.
— Бэрри отравлена мховником, — не узнал собственного голоса.
Сильва приложила ладошку к губам и задрожала, потрясенная новостью.
— Я никуда не уеду, Вернон. Мне нужно ее увидеть! Ты же не собираешься сдаваться?
Я только опустил взгляд, но тут же получил тычок в грудь:
— Перестань!
— Погибших салем ничто не спасло… Я не смог спасти Нонну… — только перед Сильвой я не смог разыгрывать того, кто сможет что-то сделать.
— Тогда ты не знал, — заглянула она мне в глаза. — Теперь на твоей стороне информация и кое-что гораздо более ценное, чего не было ни у кого из этих бедных жертв…
