Превозмогая гордость и обиду, он все же решил еще раз навестить семью девушки, а заодно и переговорить с Беатрис и узнать у нее о причинах разрыва. Каким же оказалось его удивление, когда встречать его выбежала сама красавица с распростёртыми объятиями. Она кинулась к нему на шею и подарила такой поцелуй, от которого полковник и думать забыл обо всех своих горестях и обидах. Весь тот день Беатрис не отходила от него, прикасалась к нему при первой возможности, а стоило им остаться наедине, тут же тянулась губами к его губам.
Ее алый рот казался мужчине медовым, миндалевидные глаза светились таинственным зеленым светом, которого раньше Рэндольф почему-то не замечал, а рыжие волосы выглядели еще более огненными. Мужчина не хотел ждать и решил поторопить свадьбу, на что как родители Беатрис, так и сама девушка, дали свое согласие. Торжество назначили на последнюю субботу августа, до которой оставалось три дня.
А сегодня полковник Бэйли как всегда нанес визит своей невесте и преподнес ей прекрасный подарок: чудесные перламутровые жемчужные сережки и колье, так красиво смотревшиеся на ее белой, атласной коже. Около пяти вечера он уже хотел покинуть дом семьи Беатрис с тем, чтобы вернуться уже только на свадьбу, приготовления к которой занимали уйму времени. Однако целуя напоследок Беатрис, он вдруг почувствовал, что девушка вложила что-то в его руку и, коварно улыбнувшись на прощание, оставила мужчину.
В ладони у Рэндольфа оказалась сложенная вчетверо записка, надушенная духами Беатрис. Развернув ее, полковник до крайности удивился: в коротком сообщении девушка просила его прийти сегодня ночью к амбару. Заинтригованный и взволнованный от одной мысли о том, что он сможет увидеться ночью со своей возлюбленной, полковник направился в ближайший паб, где собирался отужинать и пропустить несколько пинт эля в ожидании полночного часа.
Сейчас он слегка навеселе сидел на ароматном сене, вдыхая его сладковатый запах и наслаждаясь тишиной этой ночи, а также предвкушая встречу с Беатрис. Когда он увидел ее, робко отворившую дверь в амбар и тихо проскользнувшую в него, то вначале подумал, что перед ним призрак, фея, русалка или еще какое-либо сказочное существо, но никак не реальный человек из плоти и крови. Освещаемая лишь полной луной и светом керосиновой лампы, девушка была прекрасна: влажная сорочка соблазнительно облипала ее точеную фигурку, распушённые волосы золотисто-огненной волной спадали на спину и плечи, и нежными волнами обрамляли лицо девушки, казавшееся неестественно бледным. Ее глаза блестели и были полны страсти, а пухлые губы, приоткрытые в легкой улыбке, обнажали ряд ровных, жемчужно-белых зубов.
У полковника перехватило дыхание и какое-то время он сидел не двигаясь, боясь, что стоит ему пошевелиться, как прекрасное видение тут же исчезнет. Но девушка и не думала пропадать. Она осторожно поставила лампу на деревянную полку, возле двери амбара и, подойдя к мужчине, протянула ему обе свои руки.
Рэндольф встал и взял девушку за руки, испугавшись, что та все же может убежать. Он держал ее так крепко, что на коже Беатрис потом еще долго красовались темные кровоподтеки от его пальцев, но в тот момент девушка не решилась пожаловаться на боль. Она хотела сделать все, как велел Виктор, чего бы ей это не стоило.
– О, Беатрис! – зашептал мужчина и его горячее, полное страсти и запаха эля дыхание, обожгло и без того разгоряченную кожу девушки, – ты вся горишь! Ты вся моя! – продолжал сипло говорить Бэйли, осыпая лицо, шею и руки девушки поцелуями, которые жгли ее кожу, как раскалённое железо.
Беатрис и вправду пылала, но только не от страсти, а от страха и того, что вскоре должно было произойти. Она старалась не думать о том, что с ней сделает нелюбимый ею мужчина и если бы могла, то и вовсе бы покинула свое тело, предоставив полковнику творить с ним все, что ему заблагорассудиться.
Тем временем мужчина, устав возиться с ленточками, просто-напросто сорвал тонкую сорочку Беатрис, оставив ее стоять обнаженной в амбаре. Девушка опустила глаза, стесняясь мужчины и того, как жадно он смотрел на ее тело. Оглядев принадлежавшую, как он считал, теперь только ему Беатрис, полковник подхватил девушку на руки и понес на ближайший стог сена. В те мгновения страсти его рассудок, условности, воспитание, до этого сдерживавшие все животные порывы, а также здравый смысл покинули его, оставив место только инстинктам, толкавшим его на то, что он мог сделать только после свадьбы.
Уложив Беатрис, не отводившую все это время с его лица глаз, на сено, Рэндольф скинул с себя брюки и вновь с жадностью голодного волка, накинулся на девушку, целуя, сжимая и лаская ее так, как ему всегда того хотелось, так, как он видел это в своих разгорячённых страстью и любовью сновидениях.
Беатрис же не чувствовала ничего: ни накала страстей, ни боли, ни удовольствия. Она ждала и считала удары сердца: свои и полковника, бившиеся совсем не в унисон, не так, как у нее с Виктором. Когда мужчина закончил и, отодвинувшись от Беатрис, лег на спину, девушка наконец закрыла глаза и слегка улыбнулась. «Все. Теперь все конечно», – подумала она и блаженно расслабила свое тело, сплошь покрытое синяками, царапинами и укусами: следами страсти полковника.
Сознание не сразу вернулось к Рэндольфу, а только через несколько минут, когда ритмы его сердца и дыхания пришли в норму. Тогда он понял, что сделал и чувство вины вдруг наполнило его сердце и душу. Он повернулся к Беатрис, желая извиниться за свой поступок, но увидел, что девушка лежала с закрытыми глазами и улыбкой на лице.
«Возможно, ей все же понравилось? – пронеслось в голове у мужчины, – в конце концов, мы бы все равно сделали это, но только через три дня. Какая разница, раньше или позже?». Вздохнув с облегчением, мужчина вновь откинулась на спину и тоже закрыл глаза. На него, как это обычно бывало после любовного соития, навалились спокойствие, усталость и сонливость. Вздохнув полной грудью, он, положив одну свою руку на обнаженный живот Беатрис, тут же провалился в сон.
Девушка же, осторожно перенеся руку мужчины со своего чрева на сено, встала и, подойдя к дверям амбара, открыла их нараспашку. Она стояла обнаженной и прохладный ветер ласкал ее пылавшее тело, успокаивая боль от ссадин и унося прочь все воспоминания о случившемся. Беатрис ждала несколько минут прежде, чем услышала шорохи неподалеку. Облегченно вздохнув, девушка вернулась в амбар. Ее разорванная сорочка лежала на деревянном полу, так что прикрыть тело ей было в общем-то нечем, но нагота не смущала Беатрис, а наоборот придавала ей уверенности.
Шорохи стали громче и вскоре девушка услышала шаги, приближавшиеся к дверям. Шли очень тихо, старясь создавать как можно меньше шума и, тем не менее Беатрис могла различить, что к ней направлялось несколько человек.
Первым в амбар зашел Виктор. Он был одет в свою обычную простую одежду и только на его груди, на длинном кожаном ремешке висел треугольной формы медальон. Вслед за Виктором в амбар зашло еще одиннадцать человек, среди которых девушка к своему удивлению узнала жену владельца соседнего поместья, сына викария, а также двоих человек из магистрата города. Остальных людей девушка не знала, но судя по их одежде и внешнему виду у них явно водились деньги. Виктор на их фоне казался рабочим, но все с благоговением смотрели на него, словно на принца или короля, снизошедшего со своего престола до простого люда.
