М. ПЕШКОВА: Литературные моменты, которые имеют место быть в вашем издании насколько я знаю это серьезная, крупная компонента вашей газеты.
Н. СИКОРСКАЯ: Это правда.
М. ПЕШКОВА: Да.
Н. СИКОРСКАЯ: Ну, во-первых, мне самой интересно. Я люблю читать. И как-то все мы любим читать. Мне кажется, что мы уловили ту, опять же нишевую аудиторию, которую можно было привлечь серьезными материалами в том числе и о литературе. Мы не оставляем без внимания, с одной стороны, все даты крупные, касающиеся наших великих писателей-классиков, потому что и Толстой в Швейцарии бывал, и Достоевский там живал, и Карамзин, как известно, собственно первый, кто вообще рассказал о Швейцарии русской аудитории и так далее. У нас Тургенев там венчался в церкви в Женеве. То есть у нас было очень много публикаций вот таких, которые может быть для некоторых людей становятся открытием. То есть, все знают, кто такой Толстой, но не все знают, что он жил в Люцерне, ему там дико не понравилось, и что он там страшно все критиковал, и с чего возник прекрасный рассказ «Люцерн». Понимаете? То есть, мы пытаемся вот такие выловить моменты. При этом мы очень внимательно следим за современной литературой. Прежде всего потому, что мы просто сотрудничаем с большим количеством издательств в Швейцарии. Они маленькие по размеру, но они очень активные, которые занимаются переводами современной русской литературы на местные языки. То есть, это итальянский, французский, немецкий. Я очень счастлива, что смогли наладить с ними контакты. Все это ужасно интересно. Я сама открываю для себя, будучи все-таки давно уже вне дома, не всегда за всем можно уследить, я сама открываю для себя интересные имена. И мы вот пытаемся делать с ними интервью или книги рецензировать. Ну, в общем, как-то это пропагандировать. С другой стороны, идет обратный процесс. Благодаря Швейцарскому культурному фонду «Про Гельвеция», есть такой, который вот уже два года сотрудничает с Россией, у них специальная была российская программа создана к 200-летию установления дипотношений между нашими странами. Теперь они ее на год продлили. Они в том числе поддерживают переводы современной швейцарской литературы на русский язык. И тоже это делают очень активно. То есть, в год выходит, 10–12–15 книг, это много. Швейцария, ну, в общем, как-то не известна такая литературная страна. Но опять же открываются новые имена, новые интересные авторы и всем этим мы тоже делимся с нашими читателями. И мне кажется, они благодарны, потому что, судя даже по отзывам, которые мы видим на «Фейсбуке» у нас или где-то, говорят: «Ой, а я там и не слышала, хоть теперь вообще узнаю, что есть такой писатель». Люди как-то подтягиваются, я надеюсь, и расширяют свой кругозор.
М. ПЕШКОВА: В ближайших номерах, можем ли мы говорить о том, что выйдет до Нового года, какие материалы вы ожидаете?
Н. СИКОРСКАЯ: Журнал до Нового года уже не выйдет. На сайте, во-первых, я напишу, конечно, про сегодняшнюю встречу с Жоржем Нива. Я надеюсь, что коллега и наш автор, переводчик с немецкого на русский, Станислав Городецкий, сделает интервью с писателем Холером, швейцарским немецкоязычным, который сейчас тоже присутствует на «Non-fiction». Мы с ним пересеклись так бегло, и мне показалось сразу, что он очень интересный человек, по крайней мере, это первый, наверное, иностранец помимо Жоржа Нива, который с восторгом рассказывал о Паустовском, которого он прекрасно знает и совершенно обожает. Но это не каждый день, согласитесь, в наше время такое встретишь, поэтому я сразу сказала Славе: «Слава, надо с ним серьезно поговорить и сделать с ним большое интервью». Я думаю, что под Новый год, вернее на Рождество католическое, у нас будет очень интересный материал, который еще мне только предстоит сделать. В Швейцарии в кантоне Вале есть такое аббатство, называется аббатство Святого Маврикия. В этом году оно отмечает ни много, ни мало полуторатысячный юбилей. Они существуют 1500 лет. Оно ни разу не закрывалось. Все это время оно действовало. И представьте себе, что один из аббатов прекрасно знает русский язык. Он сейчас несколько лет служил в католической миссии в Астане. И теперь он вернулся обратно. Связался с нами, сказал, что он наш читатель. Представьте себе, и вот мы встречаемся, как только я вернусь отсюда, я проведу день, впервые в моей жизни, в мужском монастыре и буду делать интервью с этим, я думаю, очень интересным человеком. И я думаю, что под Рождество нам будет, о чем поговорить, тем более на русском языке, в том числе и о роли религии в наше сегодняшнее время, которое, я думаю, не однозначно. Я думаю, это будет интересный разговор.
М. ПЕШКОВА: Н. СИКОРСКАЯ, главный редактор русскоязычного ежедневного издания «Наша газета», выходящего в Швейцарии. «Мост через расстояние и время». Передача первая на «Эхе Москвы» в «Непрошедшем времени».
Мне хотелось бы у вас спросить о вашей семье. Я видела очаровательного мальчика, это ваш сын?
Н. СИКОРСКАЯ: Ну, у меня их два очаровательных мальчика. Но тот, которого видели вы, уже теперь выше меня. У него прорезаются усы, и голос у него ломается. Но он по-прежнему очаровательный. Я считаю объективно как мама.
М. ПЕШКОВА: Как его зовут?
Н. СИКОРСКАЯ: У меня два сына, Саша и Миша.
М. ПЕШКОВА: Я видела мальчика тогда, когда он брал урок русского языка.
Н. СИКОРСКАЯ: Мы это продолжаем, мучения эти. Да.
М. ПЕШКОВА: А кто преподает ему язык? И как ваше русское происхождение сказывается на его познаниях России?
Н. СИКОРСКАЯ: Ой, Вы знаете, к сожалению, мой муж не говорит по-русски. У нас есть русскоязычный дедушка, который живет в Швейцарии, отец моего мужа, который, к сожалению, ему это не передал. Плюс у моих детей есть, конечно, бабушка, дедушка в Москве. Но для меня это было абсолютно очевидно, что мои дети должны говорить по-русски. Хотя я знаю, что во многих семьях это не удается. Особенно вот если мама русская, ну, мы, женщины, все-таки мы как-то более целеустремлены и более настойчивы, а папы пускают на самотек. Вот мой муж не говорит по-русски, потому что мама по-русски не говорила. Если была бы мама была русская, я думаю, была бы совсем другая ситуация. Как я это делаю? Во-первых, я с ними говорю только по-русски, я просто не отвечаю, когда они переходят на французский. Это требует дисциплины. Тем более в доме, когда папа не говорит, то есть, приходится еще ему переводить как-то все это делать. Ну, как мы делаем? Мы учились с русскими нянями, которые были разными. Были хорошие. Были ужасные. Занимаемся русским. Сменили несколько преподавателей, потому что все-таки понимаете советские педагоги, приезжающие в Швейцарию, не обязательно учитывают все-таки, что мои дети не выросли в России. Понимаете? Все-таки для них это уже третий получается язык. Надо по-другому преподавать. Просто взять кондовый учебник русского языка и по нему идти, это сложно, тем более что тексты там мало изменились. Понимаете? И мальчику, который уже по-английски уже прочитал там Айзека Азимова, все пытаться заставить его читать про репку, ну, это кроме отторжения, никакой реакции не может просто вызвать. И сейчас с ними занимается частным образом замечательная женщина, которая закончила мой факультет — журфак, — Мария Куринная, но она, так сказать, переквалифицировалась, вот именно освоив методику преподавания детям билингвам. И дело пошло на лад. Отвращение прошло. И в общем, как-то мне даже кажется, что какой-то будет толк. Но это, знаете, смешно, потому что дети же любят быть как все, они не хотят выделяться. Поэтому там русский… Да, вот в международной школе, в Женеве, все по-английски, по-французски, да что ты мама нас мучаешь с русским? Но переломный момент у нас произошел. У нас их было два. Первый — они были достаточно маленькие, мы поехали в Disney World, в Америку. Ну, летом, жара. Народу. Очереди. У самого интересного аттракциона, конечно, самая большая очередь. Ну, все-таки я советский человек, очередями меня не удивить и обходить их я тоже умею. Когда мы подошли, они там уже издыхали, мальчишки, все, видим эту огромную очередь, и мой муж говорит: «Нет, нет, мы стоять тут не будем». Я говорю: «Ну, вы встаньте, я пойду посмотрю». А он все-таки человек с запада: «Что значит ты посмотришь? Не вздумай лезть без очереди!» Я говорю: «Я не собираюсь никуда лезть. Я пойду посмотрю». Я подхожу к началу очереди и вижу, что пропускает всех девушка, у нее табличка, написано «Аня». Я к ней подхожу и конечно говорю: «Анечка?». Она говорит: «Да». Я говорю: «Такое дело…». «Очень хорошо, вы обойдите с другой стороны, я вас сейчас проведу». Я возвращаюсь в хвост двухкилометровой очереди и говорю: «Пошли». Мой муж в отпаде, мальчишки в восторге говорят: «А как ты мама договорилась?». Я говорю: «Надо говорить по-русски». Это абсолютно убедило их в важности владения русским языком. Это был первый случай. Вторым, гораздо более серьезным и для меня более приятным, было их знакомство с театром Фоменко. Мы очень дружим просто семьей с этим театром. И когда они его посмотрели первый спектакль и познакомились с этими, ну, потрясающими совершенно артистами, и очаровательными людьми, вот они подсели на театр. И теперь мы приезжаем в Москву, ну, вот раз в год обязательно, целенаправленно, чтобы ходить в театр.
