Интервью с Владимиром Познером и Еленой Резник
(22 ДЕКАБРЯ 2013)
«Я абсолютный гедонист»
(В. Познер)
М. ПЕШКОВА: 18-го, в среду, забыв про все вечерние развлечения, помчалась в «Библио-Глобус» на презентацию фотомонографии Игоря Ганжи, посвященную известному тележурналисту. «Познер. Большой портрет». Так называется весьма увесистый том. Для беседы с автором идеи проекта Еленой Резник было достаточно времени. Т. к. герой фотоальбома вынужденно задерживался в силу вышеизложенного. Господи, дай мне воспринимать жизнь так, как ее воспринимает В. В. Познер, кто сам себя называет гедонисом. Как себя называет Познер? А дальше из беседы с автором идеи проекта — Еленой Резник.
Е. РЕЗНИК: Я люблю фотографию, я люблю книги. Соединилось все вместе о том, чтобы как-то запомнить тех современников, которые интересны здесь и сейчас. Я уверена, будут интересны в будущем следующим поколениям. Прошла такая идея современной интерпретации «Жизни замечательных людей», в основном это тексты, написанные от других лиц. У нас возникла идея, что это должны быть фотографии, чтобы сочетало не только старшее поколение, но и смотрело молодое поколение. Сейчас век визуализации. Есть такая возможность запомнить их и услышать, что они говорят. Это соединилось все вместе. О том, что это документальная съемка, о том, чтобы идея дальше породила сценарий. О том, что я прошу героев прожить с ними несколько дней. Мы с ними обсуждаем, что они будут делать в ближайшее время, если это О. П. Табаков. Он говорил, что у меня спектакль, у меня семья, прогулка, школа студенческая. Мы с ними прожили три дня. И возникла идея книги «Три дня в сентябре». Если это был А. Васильев, он говорил, что у него Москва, Париж, выездная школа, лекции, МГУ. Мы выбирали с ним определенный формат взаимодействия. Та же идея была и с В. В. Познером. Мы с ним встретились, обсудили. Нет никакой установки. У нас нет грима, костюмов, мы ничего не обговариваем. Они сначала напрягаются, потому что полагают, что мы вмешиваемся в их жизнь. Формально мы возникаем в их жизни. Главное — не замечать нас. Дальше они вместе с нами проживут жизнь. Мы наговариваем интервью. Только потом возникает идея, как мы будем обрабатывать это интервью. Я не знаю изначально, как будет называться книга, о чем будет эта книга. Я знаю, что есть герой. Они первой видят меня в этом проекте, поэтому они спокойны, когда я рядом. Мы ушли от проекта фотографии «Замечательных людей», от самого названия, т. к. возникла идея выставок. Фотографии замечательных людей как-то не читались на выставочном пространстве. Возникла идея, что это будет проект «Большой портрет». Более кратко, более понятно. Если нас попросит музей из-за границы, то «Большой проект» читается лучше, чем неизвестный проект за границей, фотографии замечательных людей. Поэтому пошло форматирование. Мы ушли от чисто книжного проекта, перешли в выставки плюс книги. Сейчас выставка же проходит. Сейчас мы переехали на Гоголевский. Мы всех приглашаем туда, до 9 февраля 2014 года мы выставляемся там. У нас 8 залов. Катя Бочавар — потрясающий архитектор, который оформляет Венецианскую биеннале в том числе. Она сделала очень хорошую выставку. 8 залов, 8 историй. Замечательное звуковое сопровождение, как мне кажется. И там виден портрет нашего современника, в данном случае В. В. Познера. Когда я увидела материал, который образовался после съемки В. В. Познера, знающие люди сказали, что это не только книга, это выставка. Я это все обмозговала и просто пошла с предложением по разным пространствам. То, что я вышла с предложением в июне, а в ноябре, когда все площадки расписаны на 2 года вперед. Московский музей современного искусства дает нам и с удовольствием берет нас. Некоторые говорят, что это какой-то элемент колдовства.
М. ПЕШКОВА: «Черно-белое кино», — цитата из Ю. Левитанского. Так бы я назвала этот альбом. Мне почему-то показалось, снимая фотографии, делая документальный кадр-фильм, было бы здорово, если бы здесь могла работать камера. Это мог бы быть потрясающий документальный фильм.
Е. РЕЗНИК: У нас есть такая идея. Мы же обрастем, вы поймите. Сначала у меня была книга без текста. У Олега Павловича даже нет текста. Там были цитаты. Мы вышли с этой книгой «Три дня в сентябре». И книжные магазины сказали, что замечательный фотоальбом, но мало текста. Я поняла, что надо А. Васильеву — тоже тексты. И далее возникли тексты. Сейчас я понимаю, что здесь должна и камера присутствовать. Если к этому проекту еще и телевидению присоединиться? Фактически я выхватываю этих людей. Для меня это такая ценность, кто понимает. Я выхватываю из всех. Дай бог им всем здоровья, долголетия и благополучия. Дай бог лет через 15 проекту тоже жизни. Мы накопим замечательную коллекцию фотографий, текстов и документальных кадров, может быть, очень кратких, очень емких. По 3–5 дней они нам дают, не более. Все это будут архивы. Я думаю, что в следующем проекте я буду предупреждать героев, что это не только фото, но и камера.
М. ПЕШКОВА: Зал минус первого этажа «Библио-Глобуса» жил, ожидая встречи с В. Познером. Стремительно вошел герой фотоальбома, любимец телеэкрана. И безо всяких предисловий приступил к действу, нас собравших, к презентации.
В. ПОЗНЕР: Я не хотел сниматься в издании, где будет выражение «замечательных людей». Это неловко. Когда выяснилось, что многие мои друзья сказали, что это неправильно, надо сниматься, может быть, интересно. С намеком на то, что ты же не вечно будешь. С другой стороны, что это будет называться по-другому. Да. Я согласился. Но при условии, что меня не будут беспокоить, там, «встаньте так, посмотрите туда». Это должна быть репортажная работа, чтобы мне не мешал фотограф. Их должно быть несколько человек, потому что я передвигаюсь. Я должен был быть в Берлине, я должен был быть в Париже, не говоря о Москве. Естественно, там будут разные фотографы. Довольно быстро выяснилось, что один выдающийся мастер, а другие — хорошие фотографы. Но это настолько разительно. Есть Плисецкая, а есть еще кто-то. Я могу привести точный пример. Это было много-много лет тому назад. Я был в Атланте, штате Джорджия, там был концерт М. Джексона на стадионе. Вы знаете, он не только пел, но и изумительно двигался. У него была группа подтанцовки. И все они потрясающе танцевали. Начинался очередной номер, они выходят, танцуют просто замечательно. Потом выходит он, их как будто и нет. Это разница между этим и этим. То же самое фотографии, это сразу видно. Должен сказать, что мне предлагали вмешиваться, что вот это да, вот это — нет. Но я посчитал, что это неловко, не я автор. Я объект. Я возражал только против одной фотографии, которая, мне казалось, что хорошо, не красавец, но не до такой же степени. Я сказал, что нет. Одну фотографию попросил убрать. И убрали честно. Была еще одна. Даже какой-то спор был. Пустой стул. Насчет пустого стула могу сказать, когда я делал фильм об Италии, среди людей, которых я интервьюировал, была Моника Беллуччи. Сказать, что она красивая, это ничего не сказать. Она в это время снималась для журнала «Tatler». Это было в Париже. Была одета так, как положено. На очень высоких шпильках. Когда она закончила, она выкинула эти шпильки, они так легли рядом с креслом. Я потом снял только это: кресло и эти шпильки. Вот этот пустой стул непонятно, не говоря о том, что я, мягко говоря, не Моника Беллуччи. В остальном было интересно. То, что потом получилась выставка, я очень рад за Игоря. Мне было престранно там быть, на этой выставке. Сейчас она переехала, но где она была вначале, там было 7 или 8 залов. И я ходил и смотрел на себя. Это большое испытание. Мы ходим на выставках, смотрим на это, это, а вдруг — это все ты. И люди в это время смотрят. Но интересно. Вот и вся история. Если у вас будут вопросы, я на них с удовольствием отвечу.
