По его тону я понимала, что это не то, о чем он мечтал. Идея переговоров за столом в самолете показалась идиотской. Ему проще было бы посадить меня на ошейник в каком-нибудь подвале и трахать, когда захочется, потом разбивать очередную плазму и выходить в люди в образе мистера Айсберга. До следующего зова связи. Уверена — на кону гораздо более стоящие вещи, чем я и моя свобода. И не вопрос ли это все времени?
Я снова сжалась в кресле, опуская плечи:
— Куда мы летим? — теперь на него не смотрела я.
— В горы…
— Зачем? — Хотелось уйти и забиться обратно в спальню.
— Побыть с тобой, — он усмехнулся, — поговорить…
— По-моему, можно разворачиваться обратно, — покачала я головой.
— Теа, я говорил, что поворачивать некуда. — Я подняла на него взгляд. — Я не откажусь от тебя.
— Аарон, — я вздохнула, расправляя спину, — я… не знаю, чего от тебя ждать, понимаешь?
— Понимаю…
— Не отказаться от меня можно по-всякому — запереть в подвале, к примеру…
Он снова прикрыл глаза, болезненно морщась:
— Давай так, — выпрямился и посмотрел на меня вновь: — Я подготовлю договор…
А вот и деловой подход.
— Откуда мне знать, что его нельзя нарушить? — Договоры — мой любимый этап работы.
— Нельзя, — сощурился он на меня, усмехаясь. Теперь его глаза снова блестели.
— Хорошо, — я облизала пересохшие губы.
— Ты уверена? — усмехнулся он. — Мало ли что я там пропишу…
— Предлагаешь мне снова сбежать в душевую кабинку? — огрызнулась я. — Зачем пугаешь?
— Затем, что ты думаешь, будто все может быть по-прежнему, — подался он вперед. — По крайней мере, днем. — Я шумно сглотнула, а он поднялся и вышел из-за стола. — Задница все еще саднит?
— Нет, ты умеешь отвлекать, — забилась в кресло плотнее.
— Сюда иди.
— Нет.
Зверь оскалился:
— Давай, побегай еще от меня…
— Аарон! — закричала я, пугаясь не на шутку.
— Тебе нужно присмотреться к предмету договора, — шагнул он ко мне и выдернул из кресла. Я ударилась в его грудь и тут же оказалась в его руках. Он толкнул плечом дверь в спальню и опустил меня на кровать: — Лучше не делай резких движений.
— Аарон… — выдохнула я, но он уже навис надо мной:
— Успокойся, — посмотрел в глаза. — И просто чувствуй.
Пока что я чувствовала только колотившееся в истерике сердце и страх такой силы, что готова была умолять не трогать меня, но на него это не действует.
— Закрывай глаза… — он потянул края платья вверх, оголяя ягодицы, и я сжала ноги, — тш… — Горячие руки огладили бедра. А потом я почувствовала, как он целует кожу рядом со своей ладонью и тут же проводит по ней языком.
Спину выгнуло дугой от сильного спазма внизу живота, я застонала, вцепляясь в покрывало:
— Аарон… не…
Но он повторил движение, перемещаясь к другой царапине. Рука мужчины скользнула между ног к горячей сердцевине, наливавшейся влагой. Вторая дернула верх платья вниз и сжала грудь. Будто и не было секса несколько часов назад и вообще несколько лет — такое отчаянно желание выплеснулось в вены. Он развернул меня на спину и стянул многострадальное платье через голову.
— Понимаешь? — заглянул в глаза.
Я уже ничего не понимала. Взгляд заволокло пеленой, глаза закрывались.
— Едва ли, — прошептала. — Еще объясни…
35
Устала… Прыгать, орать, бояться, а тут такой потрясающий способ отключить мозг. Никакой антидепрессант не сравнится.
Зверь склонился к самой шее и рывком снял пластырь, а у меня уже послушно завибрировало между ног. Когда он коснулся губами метки, я вскрикнула, вцепляясь в его плечи:
— Пожалуйста…
— Что, уйти? — И сволочь прикусил кожу так, что меня бросило в горячий пот. — Оставить в покое?
— Нет…
— Нет? Или да?
— Зверррь… Сволочь…
Его тихая довольная усмешка ударила по нервам. Он не спешил. Оставил в покое шею, но принялся за грудь. Казалось, мозги должны встряхнуться от транса после ласки метки, но нет — желания выдраться больше не было. И он будто почувствовал это и расслабился, действия стали увереннее и чуточку жестче — Зверь отпустил свое желание.
Когда он отстранился, чтобы избавиться от джинсов, я открыла глаза и задрожала от холода, что он оставил после себя. Пугающая догадка, что теперь так будет всегда, тут же забылась. Его искрящийся взгляд обещал испытание, но мне хотелось его пройти. Зверь склонился так низко, что я чувствовала его дыхание губами:
— Смелая девочка, — усмехнулся. — Иди сюда. — Он поднял меня и усадил к себе лицом. — Смотри на меня… — Непривычно горячие руки обхватили бедра и приподняли, одновременно прижимая к нему плотнее. Я цеплялась за его плечи, скользя по ним взмокшими ладонями, и пыталась сбежать. Уж лучше лицом в подушку, только не так… глаза в глаза. — Тш, — не одобрил он и запустил руку в волосы.
— Аарон… — я задрожала, растерянно моргая.
— Мне нравится, когда ты зовешь по имени, — улыбнулся он, но тут же нахмурился. Прижал к себе и через один мой рваный выдох насадил на себя. Я уперлась коленками по бокам и выгнулась, прикрывая глаза, но он вернул руку на мой затылок: — Посмотри на меня, — приказал глухо и качнул вверх-вниз. — Ты — моя! — Сильный утверждающий рывок вырвал из горла крик, а нежный поцелуй заменил вдох.
С ним нельзя расслабиться — он хлестал движениями и тут же нежно гладил чуткими пальцами, обжигал укусами и остужал поцелуями. Это сводило с ума. Аарон не давал передышек, ловил каждую эмоцию, требуя открыться, изучал ме ня. Показалось, мы впервые с ним делаем это. Будто тот, кто брал меня против воли — совершенно другой мужчина. Этот оказался совсем другим — почти нежным. Я дрожала от каждого его движения, прижимаясь к нему, и он был осторожен. Принял наш ад и утягивал за собой, не спрашивая. Он уже не выходил вовсе, с жадностью вдалбливался в меня. Хриплое звериное рычание билось в шею, а когда мы оба подошли к общей грани, толкнул меня на спину и с силой схлестнул наши бедра. Прошелся по шее мелкими жалящими укусами, и я, широко раскрыв глаза, дернулась из его рук, сжимая ноги. Только он не отпустил и не остановился, вынуждая дергаться на нем, как бабочка на игле — отчаянно, ничего не соображая и теряя силы и волю…
Мерный гул самолета — первое, что вернулось в мой мир. За ним последовало ощущение собственного тела и понимание, что оно мне снова не принадлежит. Аарон прижимал меня к себе, тяжело дыша, сердце гулко стучало в его груди у самого уха.
— У тебя есть сердце, — вяло промямлила я.
