— Что случилось?! — взвизгнул Банни. Все геи такие истерички в экстренных ситуациях!
— Прекрати истерику! И так хреново! Кто тут у нас мужик?! — не сдержалась я.
— Ты! — даже не задумался он, следуя за мной. — Ты объяснишь?!
— Помоюсь, обработаешь укусы, сделаешь кофе…
— УКУСЫ?!
— Брысь отсюда! — я захлопнула двери перед его носом.
2
Слышала, как он причитает в кухне и грохочет ящиками в поисках аптечки, стоя у дверей. Страшно было сделать шаг и посмотреть на себя в зеркало, и я таращилась на раковину, вырезанную из камня в форме чаши… Красивая. Мы с Банни чуть ли не из-за нее эту квартиру и сняли. Могли себе позволить… Пахали сутками, как проклятые, в нескольких модельных агентствах, но могли жить в квартире с такой раковиной.
Но черт меня занес в эту больницу!
Я сделала вдох и шагнула к зеркалу. На шее красовалась красно-синяя гематома от укуса — с одной стороны, и следы царапин от когтей — с другой. Затылок расцарапан, капли крови запеклись вдоль позвоночника. Я смотрела на себя в зеркало, часто моргая. Волосы всклокочены так, будто снова участвовала в показе полоумного дизайнера, после которого еще год не могла их отрастить. Глаза красные, кожа в свете лампы чуть ли не зеленоватая…
От горячей воды раны защипало, обозначая еще несколько на бедрах, которые сразу не заметила. Я стояла под душем, борясь с накатившей усталостью и отсутствием желания схватить мочалку и растереть кожу хорошенько, чтобы смыть с себя ощущения от того, что произошло… Шелест воды, упругий стук капель по коже, болезненно набухшие соски… его руки везде…
В паху резануло так, что я вскрикнула и открыла глаза. Уговаривать себя помыться больше не было нужды — я взялась за это активно и с пристрастием. Когда этот чертов яд выйдет из крови?! Бред! Этот урод меня трахнул против воли, а я… А что я? Убиваться? Не дождется. Случилось — надо разгребать последствия. Повезло, что осталась жива.
Только уговоры помогали плохо, и даже вымытая и мокрая я слышала этот запах… Теперь к нему примешивалось что-то горькое…
— Ты слышишь от меня странный запах? — ворвалась я в кухню голышом мокрая, заставая ошалевшего Банни сидящим на барном стуле с подобранными ногами. Он посмотрел на меня таким взглядом, будто я выжила из ума.
— Что, мать твою, случилось? — процедил, недобро сверкая глазами.
— Меня трахнул зверь, — выдала я равнодушно и замоталась полотенцем, которое сжимала в руках.
— Зверь?! — еще больше ошалел он. — Где тебя носило?! В зоопарке?!
— В больнице! Я отрабатываю триста часов общественных работ за то, что защитила твою задницу!
— Мне до конца жизни не расплатиться, — пробубнил он. — И какой зверь, ты считаешь, тебя трахнул?
— Ты что… мне не веришь?! — я ткнула ему в физиономию плечом, от которого начиналась отметина. — Ты думаешь, это что?
— Я не хочу думать! — подпрыгнул он со стула. — Я хочу, чтобы ты вменяемо объяснила!
3
Я медленно втянула воздух в легкие, притянула к себе чашку горячего кофе — хоть и в стрессе, но Банни оказался исполнительным — и рассказала все.
Друг молчал, глядя на меня не мигая в упор. Долго.
— Помоги с раной, — глухо выдавила я. — Спать хочу.
— Тебе к врачу надо, — бесцветно возразил он. — И в полицию.
— Полиция не поможет. Никогда не помогала…
Надежды на органы правопорядка я больше не питала. И никогда не буду. Меня отучили верить в них быстро и цинично, когда я металась с окровавленным братом на руках по стоянке супермаркета, звала на помощь, просила ублюдков со значками подойти и сделать хоть что-то… Давно это было. Но стоило закрыть глаза — и все будто можно было потрогать.
Нет. К чертям полицию. Пусть горят в аду, твари, а я буду гореть в своем.
— Он запретил. — От воспоминания об угрозе зверя по спине промаршировало стадо колючих мурашек. — Намекнул, что меня упекут куда-то так, что не выберусь.
Банни закатил глаза:
— Но Теа…Если он и правда тот, кем ты его считаешь…
— Полиция против него ничего не сделает…
— Он кончил в тебя.
— Я знаю.
— И?!
— Завтра решу с этим.
Друг засопел и поднялся со стула.
Я меланхолично глотала горько-сладкий напиток, пока он копошился с антисептиками и пластырями.
— Теа…
— Просто помолчи…
Я знала, о чем он хотел сказать. Мы с Банни уже настолько вросли друг в друга, что возникающие одновременно мысли не были сюрпризом.
Моему контракту на съемку ювелирных украшений для "Дью" — одного из самых дорогих и эксклюзивных производителей — конец. Съемка послезавтра. Сегодня примерка украшений. Этот контракт стал бы гигантским шагом вперед в моей карьере. А теперь — все коту под хвост.
— Просто обними меня, — шмыгнула я носом.
— Пошли, обниму.
Банни помог мне натянуть пижаму — шея болела и пекла до самых лопаток. Потом устроил меня на своей кровати и осторожно обнял.
— Спасибо, — прошептала. — Ты — лучший.
— Ты тоже, поэтому мы и вместе.
Я невесело усмехнулась.
— Он — первый мужик, с которым я кончила, — прошептала в его плечо.
Банни покачал головой.
— Прорвемся, Теа. Я с тобой.
— Я знаю.
4
* * *
Утром меня разбудил хриплый шепот Банни:
— Теа, завтрак на столе. Мне надо на работу.
— Ммм, — промямлила, — спасибо. Пока.
Когда проснулась окончательно, Банни уже не было. Давно. Глянув на экран мобильника, тяжело вздохнула — далеко за полдень. Отлично. Хотя бы выспалась.
Я ожидала, что не смогу повернуть шею. Все должно было воспалиться, но на удивление не почувствовала никакого дискомфорта. Даже наоборот. Стоило потянуться — глаза открылись без всякого кофе, а по телу разлилось приятное тепло и жажда действий. Куда эта жажда будет направлена, я поняла, когда просмотрела список пропущенных звонков. А когда в коммуникатор позвонили — вообще выронила телефон.
— Кто там?
— Мисс Мелори, инспектор Кавьен, — и тип предъявил свое удостоверение в камеру. — Пустите, пожалуйста.
Я сглотнула и заметалась по комнате. Ничего другого, кроме как влезть в дурацкую пижаму Банни, я не придумала — она единственная была с капюшоном, чтобы спрятать пластыри на шее. То, что показывать отметины зверя органам правопорядка не стоило, не подлежало сомнению.
