— …Между нами и людьми все непросто, Теа, — отставил чашку и поднял на меня взгляд. — Ты об этом хотела узнать?
Наверное. Я уже не знала. Этот мир выглядел слишком человеческим — те же расчеты, игра с чувствами, разочарования и потери. И мне казалось — это слишком неправильно строить новую жизнь на разбитых мечтах брошенной женщины. Это было слишком…
— Откуда взялись такие, как ты?
— Наш вид называется homo praedatum — человек-хищник. Мы — часть эволюционной ветки, которая сформировалась из-за жестких условий местности, в которой выживала наша раса. Малочисленные, слишком оторванные от цивилизации и близкие природе… Мой народ веками жил бок о бок с хищниками северных лесов — теперь там графства Нортербридж и Двейнклауд…
Я слушала, затаив дыхание.
— …Мало сохранилось исторических данных о том времени, но что с людьми отношения были натянутыми всегда, сомневаться не приходится. Несколько столетий нас просто истребляли, давили численностью, устраивали крестовые походы… Особенность продолжения рода не делала борьбу за жизнь простой. Нам нужны были обычные женщины, подходящие для продолжения рода…
— Как нас ставят на учет? Как мы попадаем в эту базу данных, а потом и в продажу?
— Сейчас войны в прошлом, но только благодаря нашей живучести и изворотливости, Теа. Базы данных подходящих женщин — необходимое условие для выживания.
— Вы правите миром, да? — высказала свое давнее предположение.
— Да, — кивнул он. — Мало кто знает, но около семидесяти процентов правящей элиты — моей расы. Поэтому нам несложно устанавливать свои законы. Но и люди не под угрозой — вы нам нужны.
— Аарон говорил, что для продолжения рода не обязательно вообще связывать жизнь с такой, как я…
— Теа, не все тебе стоит знать, — покачал он головой, хмурясь. — Наше движение к свету не было простым, это наложило отпечаток на жизнь в настоящем. Но Аарон не допустит для тебя той жизни, с которой приходится мириться таким, как ты. Он не сможет, уже выбрал другой, более сложный путь — приручить тебя, завоевать доверие. И не стоит тебе знать всего…
53
— Такие пары, как я и Аарон или твои родители… они исключение?
— Теперь — да, — напряженно согласился он.
Мы помолчали какое-то время, пока я думала обо всем услышанном.
— Аарон говорил, что я его расшатываю, и он может… сорваться, — осторожно начала я. Но с удивлением обнаружила, что мне нечего скрывать от пытливого взгляда собеседника: — Как этого не допустить? — Черты лица Найфа разгладились, напряжение спало, он даже вздохнул заметно глубже, откидываясь на спинку стула, а я пытливо прищурилась: — Что такое? Я что-то не то спросила?
— Нет, — улыбнулся он, — все нормально. Все ты правильно спросила. Умница.
— Не понимаю, о чем ты… — начинала злиться.
— Мы чувствуем вранье, Теа, — огорошил вдруг. — У тебя бы не получилось соврать мне, Аарону или кому-либо другому из нас.
— Нельзя соврать? — подобралась я, выпрямляясь.
В мыслях замелькали наши с Аароном диалоги — врала ли я ему когда-то? Пыталась?
— У тебя над ним большая власть, думаю, он говорил. Отдать эту власть в руки едва знакомой, пусть и избранной женщины, страшно, Теа. Не только тебе есть что терять… Я бы сказал, угроза для него в разы больше, на нем ответственность за семью….
Хорошо, что Аарон приставил ко мне спокойного адекватного зверя, с которым можно поговорить. Сейчас я ценила это даже больше, чем все, что он сделал.
— …Большинство мужчин, которым достается такая женщина, не допускают непредвиденных ситуаций.
— В смысле? — я напряженно сглотнула. Становилось понятным, что Дьюман не все мне сказал. Период свиданий и красивых ухаживаний заканчивался, видимо, быстро, и совсем не так, как я могла бы представить. — Что с ними происходит?
— Теа, — нахмурился Найф. — Не надо.
— Надо, я хочу знать.
— Не надо, — с нажимом повторил он. — Главное, что у тебя будет обычная нормальная жизнь. Иногда все познается в сравнении, но не в этом случае. Не стоит.
— Зачем вы так? Не можете по-другому? — дышала все чаще я. Картинки в голове рисовались весьма безрадостными. Ухаживать этот ювелир за мной собирался! Как же!
— Я же говорю — не все готовы отдать такую власть над собой человеческой женщине, — укоризненно заметил он. — Столетия кровавой вражды не проходят бесследно, доверие нужно заслужить…
Сгустились сумерки. Над городом зажглась первая звезда, воздух стал свежим. Все громче звучали голоса внизу — народу становилось больше. Нервно дергались машины в пробках, люди бодрились кофе, и его запах будто заменил воздух. И душу неожиданно затопило тоской. Впервые мне хотелось бежать не в эту ночь, предвкушая жизнь. Все поблекло, показалось фальшивым, как веселье от алкогольного коктейля. Похмелье — вот и все, что от него останется. Меня тянуло в тепло, тишину и приглушенный свет. К звукам дыхания и биения сердца. После них не останется горечи, они ведь не врут и ничего не обещают. Только здесь и сейчас…
— Поехали, — поднялась я из-за стола и зашагала к выходу.
* * *
Его не было долго… Я уже начала ловить себя на мысли, что… беспокоюсь. И ведь не позвонить, не спросить где он — какое я имею право? Сначала я репетировала проходку вдоль стола, потом просто ходила из угла в угол, нервничая все больше. Когда, наконец, послышался щелчок дверей и на пороге возник Аарон, грудь будто из тисков кто-то выпустил. Мы так и замерли друг напротив друга. Я облизывала смущенно губы, он молчал, вглядываясь в меня так, будто сканировал.
— Что случилось?
Его голос охрип, а сам он еле стоял на ногах. И я как-то сразу наплевала на все и направилась к нему:
— Беспокоилась. Ты что-нибудь хочешь? — замерла в шаге, стараясь выдержать его режущий взгляд. Глаза Зверя наливались голодом, дыхание становилось все тяжелее:
— Я… устал… — хрипло выдавил он.
— Что мне сделать? — То, что видела — не нравилось. Он будто пришел с войны, не хватало только лужиц крови от дверей для полной картины. — Ужин? Ванная?
— Я в душ, — положил мне ладонь на шею, заглядывая в глаза, — спасибо…
Он будто не придал значения моему шагу навстречу. Чувствовал ложь? Так я не врала — правда не находила себе места. Пока в ванной шелестела вода, я сделала кофе, но вдруг почувствовала голод и решила приготовить салат. Когда Аарон показался в кухне в домашних штанах, я уже съела половину миски.
— Можно? — направился ко мне.
— Это твой дом вообще-то, — облизнулась я.
— Я про еду…
Выглядел он теперь гораздо лучше, даже глаза засияли по-прежнему — опасно и притягательно.
