Дрожь проняла тело. Меньше всего Катрина хотела оказаться в усыпальнице в угодьях Хозяина Зимы.
Но она должна была отыскать Бенжена. Небеса! Как же ему должно быть страшно!
Девушка подошла к двум ближайшим саркофагам, оглянула их с сожалением. Кого мог похоронить здесь жестокий фейри?
Катрина не сдержалась и смахнула снег с предпоследнего, ожидая увидеть под ним табличку с эпитафией… Но она увидела лицо. Заледенелое, мертвое, совсем юное.
Леди Догейн закричала и отпрыгнула прочь. Грелка вывалилась из-под одеял и, ударившись о пол, раскрылась. Уж почти остывшая вода разлилась по каменной кладке.
Девушка этого даже не заметила. Она исступленно уставилась на мертвую.
Ее ровесница. Молодая, красивая. С черными, как ночное небо волосами… Она лежала под то ли хрустальной, то ли ледяной крышкой и казалась такой спокойной и умиротворенной… До боли, до ужаса спокойной и умиротворенной!
Слезы покатились из глаз. Катрине стало невыносимо страшно за себя. И невыносимо жалко эту девушку. Ведь она… Она может быть ее предшественницей. Одной из тех, кого Хозяин забрал в прошлый раз.
Так значит… Вот что ее ждет?
Что-то потянуло ее смахнуть снег с самого последнего саркофага. Когда открылось лицо лежавшего под ним, Катрина не сдержалась и заплакала навзрыд.
Бенжен… Это был Бенжен.
Синий, холодный, тихий.
— Это не то, что ты думаешь, — вдруг раздался хриплый голос.
Голос, который теперь уже вызывал не только страх, но и отвращение.
— Не подходи! — Катрина судорожно закачала головой, попятилась прочь от вдруг возникшего в дверях Хозяина Зимы.
— Позволь мне объяснить! — вскрикнул он так, будто слова леди Догейн оскорбляли его.
— Нет! — она хотела резко развернуться, побежать… Хотя знала, что не скроется от него, теперь уж точно не могла сдаться без боя…
Ноги заскользили — вода из грелки успела заледенеть.
— Осторожно! — успел лишь крикнуть фейри, протягивая к ней руки.
Но он не успел. Катрина упала, ощутила сильный удар, но не боль. Яркую вспышку, а потом… Темноту.
Глава 23. Час расплаты — 1
— Они ждали нас в засаде, — Размунд наморщился и прервался, ведь лекарь начал снимать старую повязку с его плеча, и это разодрало рану от стрелы, — они знали… Знали, что мы пойдем этой дорогой, — продолжил он, когда боль стихла, — Что мы пойдем именно в тот день. Кто-то предупредил их. А может, они и вовсе выполняли чей-то приказ.
Вассал поднял взгляд. Лансер, хмурый и разъяренный, продолжил молчать. Слышал ли он хоть слово?
Размунду стало страшно. А это было редким для него чувством. Он не боялся меча врага, летящей в него стрелы, пасти зверя. Но боялся того, что видел сейчас в глазах принца. Жесткость, гнев, холодный. Самый опасный и разрушительный.
Он видел, как храбрый и честный юноша умирает, а на его место приходит кто-то иной. Грозный, не готовый прощать, разучившийся верить.
И ему уже не впору было зваться принцем. Размунд видел перед собой своего будущего короля.
В дверь постучали. Лансер молчал, глубоко задумавшись.
Осторожно и неуверенно в комнату заглянул Натаниэль.
— Ваше Высочество, приехал лорд Дузмар. Он ждет вас в парадном зале.
Принц сухо кивнул.
Сенешаль уж решился уйти, как Лансер тихо и строго дознался:
— Гарнизонные нашли их лагерь?
— Они ищут, Ваше Высочество. Уверен, к вечеру мы точно найдем их.
— Что вы будете делать, когда найдете разбойников? — спросил Размунд, пристально и взволнованно вглядываясь в принца.
Тот посмотрел на него. В глазах блеснул гнев, губы исказились в оскале. Вассалу не понадобилось ответа, чтобы понять, какая судьба уготована похитителям Катрины.
— Ты сказал, что они знали, что они ждали, — после непродолжительного молчания вдруг проскрежетал Лансер, — что кто-то им сказал.
— Да, Ваше Высочество, — подтвердил Размунд, — иначе я не могу представить, откуда они знали, где нас ждать.
— Кто мог им сказать? — спросил принц жестко.
— Я не знаю, — вздохнул вассал.
Лансер мотнул головой, прищурился с подозрением. Затих. Потом ни с того ни с сего проговорил:
— Где сэр Догейн?
— Ваше Высочество! — Размунд напряженно выпрямился, — вы ведь не думаете?..
— Я думаю, что он некстати пропал в день помолвки. И еще я думаю, что он странно равнодушен к судьбе собственной сестры. Прошла уже ночь. А он до сих пор не появился.
— Я знаю, что сэр Догейн раздражающий и ехидный, но он никогда бы не совершил такого, — доктор закончил перевязывать рану, и Размунд спешно поднялся, — я хорошо его знаю. Мы воевали вместе в Ассирии.
— Люди склонны меняться, Размунд, — отрезал Лансер.
С этим он поспорить не мог. Но знал, что люди не склонны прятать свои изменения, а Артур вел себя так же, как и раньше. Однако… Однако вассал видел, что принц не настроен отказываться от своей теории. Обнадеживало лишь то, что он не был категоричен. В отношении разбойников у Лансера не оставалось сомнений, в отношении Артура… Он не был уверен.
Знать бы еще, куда делся сэр Догейн! Что могло его задержать? Что могло случиться? Размунд глянул на Натаниэля. Ведь Артур хотел проследить за сенешалем, хотел удостовериться, что тот ничего не замышляет.
И вот ассирец здесь, где же его преследователь?
— Пошли, — поняв, что процедура закончена, скомандовал Лансер Размунду, — Дузмар ждет.
Он быстро вышел в коридор и двинулся в сторону зала.
Лансер был пленен мыслями… Как бы принц ни старался их отогнать — не мог перестать думать о Катрине, о разбойниках, о том, что обещал, клялся ее защитить, что ни на секунду не усомнился в своих силах, что был уверен в своей победе, и что жестоко расплатился за самонадеянность. Нет. Расплатилась она.
Милая, честная, хрупкая Катрина… Что с ней сейчас? Где она? В чьих тугих тисках? Верит ли она, что жених придет за ней? Или проклинает его?
Неважно. Он все равно спасает ее. Выдернет из лап похитителя, даже если это будут холодные руки бессмертного фейри.
Он не успокоится, не уймется. А если, вернувшись, Катрина не захочет с ним знаться… Он, наверное, поймет ее. Перенесет ли? Пережевет ли? Лансер не знал, но полагал, что ненависть в ее глазах окончательно его сломает.
Ведь он пообещал защищать ее, и она доверилась ему — это самый щедрый дар, который может дать женщина мужчине.
А принц подвел ее. Кем он был после этого? Ничтожеством с раненым сердцем.
