— Кто ты?.. — с недоверием дозналась леди Догейн, вжимаясь испугано в дверь, будто бы стремясь пройти сквозь нее.
— Мое имя тебе ничего не скажет, — отозвалась незнакомка. Ее голос, приятный, разносился с чуть различимым эхом, — либо скажет о многом, но не о том, что нужно.
Катрина оторопела. Кто она? Зачем пришла? И… Как пришла?
— Что тебе нужно? — быстро подумав, спросила леди Догейн. Сердце трепетало. Она ждала подвоха. И надеялась на спасение.
— А вот это, — девушка улыбнулась чуть хищно, но, впрочем, дружелюбно, — уже правильный вопрос, — помолчав мгновение, она заявила, — я хочу попросить тебя… Попросить о помощи.
— Я сейчас сама не отказалась бы от помощи, — закачала головой Катрина, ощущая, как жар ударяет по голове, как подступают новые слезы.
— И ты ее получишь. Скажем так… Услуга за услугу.
Катрина тяжело вздохнула, закрыла глаза изнуренно. Открыв их, она снова увидела перед собой ту девушку. Значит, не мираж.
— Как я могу тебе помочь?
— Будь добра к Хозяину Зимы, — ответила незнакомка серьезно, — это моя просьба.
— Быть доброй? К нему?! — леди Догейн вспылила, — он похитил меня! Он издевается надо мной! А ты просишь быть к нему доброй?! Кто ты вообще такая?!
— Я та, — незваная гостья нахмурилась, — кто владеет его сердцем. И я та, кто это сердце ему вернет.
Катрина уставилась на нее непонимающе, вдруг фыркнула, отвернулась. Что это за вздор? Что за ересь?
— Я забрала его сердце много лет назад и сделала… Таким. Он, настоящий он, иной. Ты могла увидеть тоску в его глазах, должна была увидеть… Он страдает. Страдает из-за меня. И оттого всех, кто находится с ним рядом, заставляет страдать. Но если ты проявишь к нему доброту, понимание… Если попытаешься найти в своем сердце немного нежности для его изуродованной, измученной души, то он изменится. Он будет готов вернуть свое сердце. Он будет готов принять его от меня.
Катрина болезненно согнулась. От этих странных речей ей стало совсем дурно.
— Если ты сделаешь то, о чем я прошу — сможешь выбраться. Он отпустит тебя. Потому что настоящий Хозяин добр и миролюбив… — незнакомка вдруг спрятала стыдливо взор, — и открывает свое сердце даже тем, кто этого не заслужил.
Леди Догейн нахмурилась. Осторожно шагнула к девушке навстречу.
Она владеет сердцем фейри? Где-то Катрина уже слышала подобное.
— Кто ты? — спросила она еще раз. Только теперь — чуть испугано и с надрывом, — ты владеешь его сердцем? Почему мне кажется, что я что-то об этом знаю?
Гостья подняла взгляд. Тяжелый. Слишком тяжелый. Он совершенно не подходил ее юному прекрасному лицу. Это был взгляд старухи, прожившей долгую и трудную жизнь.
Она уж раскрыла рот, чтобы ответить, а, может, и уйти от ответа, как раздался грохот ударившейся о стену двери.
Катрина, вздрогнув, закрыла рот рукой, чтобы не закричать.
На пороге ее комнаты возник Хозяин Зимы. Охваченный вихрящимся ветром, с развивающимися и сейчас похожими на тонкую паутину волосами, гневным искрящимся взглядом, тонкими губами, раскрывшимися в оскале.
Он был способен на ярость. Теперь леди Догейн знала.
Теперь она увидела его в гневе, ужасного, беспощадного, могущественного.
— Ты! — взревел он, увидев тайную гостью своей пленницы, — как ты сюда пробралась? Проклятая! Проклятая ведьма!
Он резко взмахнул руками, и мощный порыв ветра устремился на незнакомку.
Катрина едва успела отскочить с пути тайфуна. И все равно он больно оцарапал щеку.
Врезавшись в незнакомку, ветер развеял ее тело, словно дым от костра, и она вмиг растворилась в воздухе.
Все затихло.
Сердце билось бешено, но вскоре начало успокаиваться, и Катрина смогла услышать, как тяжело дышит Хозяин Зимы.
Напрягшись, расправив плечи, он искрящимся яростью взглядом смотрел на то место, где мгновение назад стояла незнакомка…
Вдруг фейри перевел взор на Катрину.
У нее внутри все сжалось.
— Чтобы она тебе ни сказала, — рыкнул пленитель, — это ложь.
Он уж развернулся, чтобы уйти… Но Катрина не выдержала и выкрикнула ему в спину, выкрикнула, хотя ужасно боялась:
— Ложь? Она убеждала, что ты не такой, как я думаю. Что ты на самом деле добр, что я должна отнестись к тебе с нежностью… Это ложь? — сердце заныло от страха. Ей следовало смолчать, Катрина понимала… Но, видимо, язык подводил не только Артура. Видимо, это у них семейное, она просто до сих пор не оказывалась в таком противоречивом, таком опасном положении.
— Я не такой, как ты думаешь? — не оборачиваясь, процедил он, — что ж. Это правда. Я не такой. Я в тысячу раз хуже.
И со всей силы хлопнув дверью, он скрылся в коридоре.
Глава 25. Опасная сделка
— Мы нашли тело в шахте. Это женщина, — командир гарнизона перемялся с ноги на ногу, — мы пока что не сожгли тело, возможно… Вы захотите посмотреть.
Лансер болезненно зажмурился, спрятал лицо ладонью и застыл в этой позе.
Командир исподлобья пялился на принца. Он не знал, куда деть руки: то прятал их за спиной, то хватал себя за локти, то искал ладонями карманы в куртке, но потом вспоминал, что одет в железный панцирь.
— Это не может быть она, — рыкнул Размунд почему-то разгневанный, а не удрученный, — мало ли какая женщина могла там оказаться? Может, сбежавшая от фермера дочурка, может, блудница… Леди Догейн там быть не могло. Я уверен, — вассал решительно посмотрел на принца, надеясь передать ему свою надежду, избавить от сомнений… Но тот так и не поднял головы.
— Впрочем… — вдруг заговорил Натаниэль тихо, склоняясь к Лансеру, — нельзя отрицать вероятность…
— Вероятность?! — принц стрельнул в него безумным взглядом.
Сенешаль пошатнулся испуганно, но быстро взял себя в руки и продолжил:
— Следует решить, что делать… Порой необходимо смиряться с горем и принимать необходимость жить дальше.
— Ничего не следует решать, пока мы не выясним судьбу леди Догейн! — опротестовал Размунд гневно. И чего это Натаниэля потянуло на "смирение" и "принятие"?! — к тому же сэр Догейн до сих пор не объявился. Причастен он или нет, мы не знаем, но…
Вассал не успел закончить — загремели двери, резко раскрываясь, в зал вбежал взбаламученный гарнизонный. Он остановился напротив принца, подле насупившегося недовольно капитана, неумело поклонился и пролепетал:
— Ваше Высочество… Там… Там…
— Глубоко вздохни и говори внятно, солдат, — рыкнул на него капитан.
Повышенный тон подействовал на гарнизонного отрезвляюще, он тут же собрался с мыслями и доложил:
