— Прости меня, — его шепот раздался совсем близко. Слова горячим воздухом шлепнули по нежной коже возле уха. Оттого от головы к шее пробежало приятное щекотливое ощущение.
Катрина не захотела открывать глаза. Отчего-то… Отчего-то ей нравилось не видеть его сейчас. Только слышать. Только чувствовать.
— Что случилось с твоей ногой? — спросил Хозяин.
— Я неудачно упала.
— Я посмотрю?
Она стиснула губы и кивнула.
Леди Догейн почувствовала, как осторожно и медленно раскрываются застежки на ее кожаных сапогах. Вскоре после того как раздался последний звонкий щелчок, ее ножку высвободили из тесной обуви.
Холодный воздух приятно остудил. Мягкое и нежное прикосновение заставило Катрину вздрогнуть. Хозяин аккуратно провел пальцами по ноющей ступне, и хотя это не избавило от боли, приятное, согревающее ощущение, начавшее распространяться по всему телу, быстро ее перекрыло.
— Ничего страшного, — проговорил фейри негромко, но отчетливо, — скоро заживет.
Катрина усмехнулась, не утерпела и открыла глаза.
Хозяин стоял перед ней на одном колене, он держал ее ножку так осторожно и аккуратно, будто та была хрупкой, как хрусталь.
— Ты так уверенно говоришь. Нежели втайне от меня подрабатываешь лекарем? — пошутила Катрина.
Фейри улыбнулся мягко и легко. Но скорее вежливо, чем искренне. Все его мысли словно бы были о другом…
Хозяин поджал губы, напрягся, будто отговаривая себя от чего-то… Но вдруг вздрогнул и осторожно поцеловал ее ступню.
Не дожидаясь ее реакции, фейри увереннее и крепче сжал ее ножку и проложил тропинку из поцелуев к колену и дальше…
Когда он оказался слишком высоко, до ужаса, до неприличия, Катрина испуганно и восторженно одновременно вскрикнула, схватила его за плечи, подалась к нему навстречу… Фейри поймал ее за талию и уверенным движением подозвал к себе.
Она сдвинулась со старого черного пня ему на ноги, позволила Хозяину крепко, непривычно крепко, себя обнять.
Он страстно прильнул губами к ее шее, и девушку захлестнуло незнакомое жгучее ощущение.
Катрине почудилось, что это чувство с минуты на минуту превратится в водоворот, который схватит ее, закружит… Из которого невозможно будет выбраться… Не захочется выбраться.
Ей стало немного страшно, как от всего нового. Она ощутила себя такой маленькой, такой беззащитной… Возможно, даже безвольной, неспособной противостоять этому чувству.
Хозяин словно бы прочитал ее мысли, вдруг ослабил напор, посмотрел ей прямо в глаза и прошептал:
— Катрина… Ты уверенна?.. — его голос изменился. И взгляд. И выражение лица. Фейри переполняло желание, впрочем… Катрина видела, что он также полностью покорен перед ней. Что он повинуется ей, что он готов выполнить любой ее каприз, даже если этим капризом будет требование остановиться прямо сейчас.
И страх тут же исчез. Девушку словно бы пронзило молнией. Она была во власти Хозяина. Но он, был во власти у нее.
Это так правильно. Так искренне.
Она потеряла все сомнения и распрощалась со всеми страхами.
Катрина нежно улыбнулась, поцеловала его так горячо, так пылко, что, казалось, вся ее ярость, весь гнев, от которых она не могла избавиться, улетучились в один миг, и шепнула Хозяину на ухо:
— Я уверенна.
Глава 13. Неожиданное признание
Проклятый белобрысый фейри!
Воспользовался его замешательством из-за встречи с отцом и смылся! А до этого заливался о сотрудничестве и совместных поисках Катрины. Да! Как же! Чтоб он еще хоть раз ему поверил…
Артур, двигаясь по лесной тропе, не мог унять злость. Его лошадь вдруг заупрямилась и нервно замотала головой. Наверное, почувствовала ужасное настроение всадника и решила, что такой человек понятия не имеет, куда едет. Обязательно наткнется на неприятности. А ей не хотелось неприятностей. Одного гигантского вепря вчера хватило!
Сэр Догейн сердито стиснул зубы и ударил ее по бокам.
— Пошла! — рыкнул рыцарь, — пошла! Эй! Ну!
— Не мучай зря животное. Видишь же, что не слушает, — раздался голос за спиной.
От этого голоса гнев Артура разгорелся еще сильнее. У Догейнов было что-то вроде родового проклятья: сыновья всегда ненавидели отцов. Рыцарь не был исключением.
Небеса! Ведь так было хорошо! Жил он в приморском районе столицы, кочевал из таверны в бордель и обратно. Когда собирались военные походы — отправлялся сражаться, получал кучу денег, которых хватало на еще много, очень много посещений борделей и таверн.
Даже домой что-то удавалось высылать!
Но нет, отцу взбрело в голову отправить Катрину свататься к принцу, и все! Весь мир рухнул!
Если уж так ему хотелось выдать ее за кого-либо… Ну выдал бы наследнику соседнего феода! Среди них была парочка довольно-таки сносных.
— Не учи меня обращаться с лошадью, — огрызнулся Артур, не оборачиваясь на отца, — я всю жизнь в седле. И не на какой-то охоте. Я скакал по полям битв в странах, которые ты даже представить себе не можешь.
— Ух, какие мы важные, какие мы умелые, — Винсент саркастично ухмыльнулся, пытаясь скрыть обиду, — если ты так обращаешься с лошадьми — я в полном изумлении от того, что ты пережил все эти битвы и все эти походы.
— Пережил? Выиграл! Ты в жизни ни в одном сражении не был, так что…
— Что? Молчать? И как тебе наглости-то хватает затыкать рот отцу?
Артур со всей силы треснул бедную лошадь по бокам, и той все же пришлось повиноваться. Когда она сделала пару неуверенных шагов, рыцарь оглянулся на спутника и проговорил:
— Наглости? Наглости у меня сполна. И удачливости. И живучести. За тобой же я пока вижу только шлейф из ошибок и неправильных решений! Чья это идея была отправить сюда Катрину? Уж точно не моя. Для меня весь этот бред со сватовством был полным сюрпризом.
— Я не безгрешен, — Артур впервые слышал, чтобы голос отца дрожал. Кажется… Он задел его за живое, — но и ты не эталон. Хоть и пушишь хвост, что есть сил. На тебе висит убийство сенешаля…
— Я этого не делал!
— Делал или нет, но обвиняют тебя. И ищут тебя. И наказать собираются тоже тебя. А эта твоя история про ведьму и заколдованного вепря…
— Это правда, отец! Чистейшая! — глаза Артура вспыхнули гневом, — впрочем… Неважно. Можешь не верить мне. Ты все равно не тот человек, который может здесь помочь. Зачем ты вообще приехал? Я разберусь и без…
Винсент резко вскинул руку, указывая сыну молчать.
— Что? Что еще? — раздраженно прохрипел тот. Но прохрипел, впрочем, тихо.
Артур ни за что бы не признал, но отец был отличным охотником. Возможно, одним из лучших. Он понимал лес и его жителей так, будто свободно говорил на их языке.
