Потом меня предал и опозорил мужчина, с которым я планировала дожить до старости, вот и понадобилось уехать из столицы, чем и воспользовалась моя единственная подружка по Академии. Правда, моя скромная товарка по обучению, оказавшаяся не много, ни мало, нашей королевой, привела еще один стимулирующий аргумент — отец, за моей спиной готовил мой брак со своим сверстником и уже запросил разрешение короны. Корона могла отказать только в одном случае, если нуждалась в конкретном подданном и его услугах. С подачи королевы Ириды мне навязали назначение управляющей в дом сирот-отказников на краю королевства. До сих пор не могу простить себе той болтовни. Дриадское цветочное вино — коварная штука, притупляющее чувство меры. Вот по пьяной лавочке я и наплела, как надо организовывать воспитание сирот. Сама сирота, знаю, мол, о чем говорю. Болтовня моя дошла до власть имущих вот меня и направили воплощать в жизнь эти идеалистические прожекты: навести порядок хотя бы в одном, отдельно взятом приюте. Порядок — это мое все. Но, кошмар ситуации в том, что детей я не люблю. Весь мой опыт общения с детьми ограничивался практикой выживания в одном доме со сводными братом и сестрой. Щипки, шлепки и подножки, это самое безобидное, что мне приходилось от них терпеть. Противостоять им и вечно раздраженной мачехе я так и не научилась, смиренно принимая несправедливость. Сводная сестрица, усердно подражая мамаше, изо всех сил старалась отравить мне жизнь. Приходилось молча терпеть, чтобы не огорчать бабушку и скрывать издевательства со стороны семьи отца от дяди. Этим меня и шантажировали: я же не хочу поссорить отца и его старшего брата, я же не хочу, чтобы пошатнулось здоровье пожилой бабушки.
И вот теперь эта, приближенная к богам, дева предлагает мне возможность вырваться из круговорота неприятностей. И магия! Чего я только не делала, чтоб бы стать хоть капельку сильнее! Медитировала сутками, училась дозировать затраты магии с филигранной точностью, довела до идеала навыки начертания рун. Мой мизерный резерв заставлял меня непрерывно мучиться от зависти к более одаренным, особенно к тем, кто не имел ума и воли развиваться. И сейчас мне предлагают вырваться из порочного круга внутренних терзаний?
Я, безусловно, несколько наивна для своего возраста, но не могу не понимать, что все не так просто и, на первый взгляд, заманчивое предложение обязательно имеет какую-то, скорее всего — неприятную, подоплеку.
Видя мои сомнения, светоносная Дева заговорила вновь.
— Сильно резерв увеличить не получится, но тебе это и не понадобится, в том мире магов нет. Ты будешь единственным грамотным магом. А большой ресурс, скорее всего, только навредит. Немножко растянуть резерв, пожалуй, можно. Хватит, чтобы помочь себе и близким. Это будет первым бонусом. Еще ты получишь знания своей предшественницы, но личные воспоминания, конечно, будут недоступны. Это очень хорошее предложение. Её опыт и её наследие. Ну и твои знания и опыт останутся при тебе.
Мне так захотелось немедленно согласиться, что возникло подозрение о ментальном воздействии.
— Не волнуйся, мысли читаю, а влиять нам нельзя. По правилам необходимо абсолютно добровольное согласие.
— А что потребуется от меня?
— Просто жить и постараться стать счастливее.
— Зачем вам это надо, должна же быть причина. Двадцать восемь лет до меня богам дела не было, несмотря на все мои мольбы, и вдруг такое…
— Причина есть, и она в тебе. Ты избрана для очень важной миссии, с которой, вероятнее всего — не справишься. А этого допустить нельзя. В другом мире есть женщина, которая пострадала по нашему недосмотру и она просто создана для этой работы. Вот я и пытаюсь решить три проблемы сразу: спасти невинно пострадавшую, выполнить миссию, ну и тебя, попутно, избавить от нежеланной роли. Нам, знаешь ли, несчастные люди не нужны, нам нужны счастливые, для этого мы и работаем. Куда тебе, с рождения попавшей в поток горестей, заботиться о благополучии брошенных детей? Считай, что стать счастливой — это твоя новая миссия.
— У меня условие, — соблазн вырваться из спеленавшей по рукам, ногам и мыслям, действительности, стал невыносим, — мне необходимы не только знания, мне потребуются все мои навыки. Десять лет жизни потрачено, чтоб добиться такой точной моторики. Знания не важны, если не можешь провести четкую линию с нужным нажимом. И тогда я согласна.
Часть 3
Я лежала и рассматривала дивные ногти, вглядывалась долго, кажется, даже не моргая. Резь в глазах и заставила выпасть из ступора. Итак, договор с божественной сущностью заключен и теперь я смотрю на свои руки. В голове завертелись десятки вопросов, которые, одновременно и пугали, и приводили в восторженный трепет. Я в новом мире? Это мое новое тело? Почему я лежу? Помнится, здесь был лекарь, я больна?
А ведь действительно, мне же было сказано, что моя предшественница пострадала. Вот, значит, что имелось в виду.
Какая я? Почему я одна? За окном светло. Еще утро или уже день? Как долго длился мой сон? Я перебирала вопросы, как заготовки для артефактов, не получала ответов, задавалась новыми, возвращалась к старым, и так без конца, вопрос за вопросом, круг за кругом, виток за витком. Краем сознания я понимала, что эта зацикленность ненормальна, но никак не могла переключиться. Эти внутренние метания прервал давешний целитель.
— С пробуждением, Елизавета Андреевна. Рад, что вам надоело играть в спящую красавицу, — крепкая, обнаженная до локтя, рука приподняла край моего одеяла. Естественную, в такой ситуации, попытку возмутиться остановили нетерпеливым властным жестом.
— Тихо, мне надо взглянуть на швы, — и явно заговаривая зубы, целитель продолжил, — вы помните, что произошло?
— Нет, — вытолкнула я из себя непривычное слово. — Лекарь выгнул бровь, принимая мой ответ. Швы? Что такое — швы? Промелькнувший образ смело непонятными словами.
— У вас огнестрельное ранение, Елизавета Андреевна, ничего не припоминаете?
Я отрицательно качнула головой. Елизавета Андреевна — это мое новое имя? Какое странное. Что такое огнестрельное ранение? На конкретный вопрос в сознании медленно формировался ответ, точнее, образ небольшой в диаметре, но сильно кровоточащей раны. Пока мое медленное сознание возилось с новой информацией, целитель что-то сделал и тянуще-щиплющие, довольно болезненные ощущения вынудили глухо застонать. Вскрикивать меня братец отучил еще в детстве.
— Все хорошо, — прикосновения уверенных прохладных пальцев отвлекли от неприятных ощущений, — ничего страшного, — это всего лишь лейкопластырь. Так-с, заживает неплохо! Волшебно, можно сказать, заживает. Сегодня можете повернуться набок. А завтра, глядишь, и сесть вам разрешу.
— А что со мной? — На языке крутилось привычное “господин целитель”, но произнесла совершенно для меня бессмысленное “доктор”, так называла лекаря та темпераментная женщина. В сознание просочилось понимание, что это одно из названий профессии, а целитель не умолкал:
— Проникающее ранение живота, но вам колоссально повезло, пуля прошла через мягкие ткани и задела нисходящую кишку. Крови вы потеряли много, но обошлось без некроза. Все успешно подшили. Без сознания долго пробыли, это да, но рана затягивается потрясающе быстро. Можно сказать, что впервые такое вижу. Сейчас придет сестра, поставит капельницу с питательным раствором. Кушать вам пока не следует. Постельный режим и долгий сон, вот ваши лучшие лекари, — и предвосхитив очевидное замечание, выспалась, мол, — заснуть мы вам поможем.
