Ну вот я и вошла в святилище местных богов. Красиво. Но, не грандиозно. Наш Исаакий покруче будет. Интересно, это мне телевизорным цинизмом удивлялку отшибло, или я уже не способна воспринимать реальность? Ишь, не грандиозно ей. Внутренний зал имел форму шестигранника. Две грани — вход и выход, а четыре другие, кажется, в церквях это называется притвор, собственно божественные обители, отделенные от проходного пространства завесами.
Толпа делилась на потоки, образуя три, почти равных по плотности, очереди. В сектор, над которым парил узнаваемый солнечный круг, желающих не было. Вот из-за завесы появилась грустная бабушка и засеменила, спеша пристроиться к следующей очереди. Все-таки, солнышко не совсем игнорят, интересно, много ли даров ему оставлено?
Кира попросилась пройти к Раштиту первой, да я и не против, хотелось осмотреться. А завеса-то непростая. Дымно-черная с оранжево-малиновыми просверками, имитирущими солнечные лучи. И не ткань вовсе, а какая-то силовая субстанция вроде моей синенькой, только уж очень инородная.
Вот это да Нина, ты внезапно стала чувствительной к природе энергий! Ну-ну.
За энергетическую черту я заходила с уже зажженной лампадкой, это Кира взглядом зажгла.
Часть 20
За барьером было неожиданно светло. На заднем фоне жизнерадостная, всех тонов золота мозаика, как слепящая рябь на воде. Перед трехметровой бронзовой статуей кудрявого юноши, одетого в подобие халата китайского мандарина, стояла низкая широкая лавка, а на ней полотняный пёстренько расшитый мешочек с крупой, горка орешков на медном блюдечке, несколько ярких камешков, наделенных неизвестным мне смыслом и Кирино творение из железа, стилизованный солнечный круг, который она сделала исключительно сама, истратив почти всю магию. Насилу уговорила ее на миниатюру, она было замахнулась на надвратный щит. Негусто подношений, даже если считать один предмет — один человек, то я десятая. А к другим богам очереди, ой, как нехорошо.
Чтобы присоединить к дарам свою лампадку, пришлось согнуться в три погибели, так вот почему так низко, хочешь, не хочешь, а поклон отобьешь.
Перед лавкой такая интересная штуковина, чтоб на коленях молиться, с подушечкой. Пришлось на себя прикрикнуть и напомнить, что уже не хромая старуха, не переломлюсь на коленки стать, не на пол же. К богу пришла, а не в районную библиотеку.
Говорить вслух не хотелось, раз бог молитвы слышит, то и мой монолог мимо ушей не пропустит. Поздоровалась, пожаловалась на долю свою попаданскую, ну не то чтоб с жалобами, а так, мол и так, приволочь приволокли, спасибо, конечно, большое, что от чистилища избавили, но, столько усилий потрачено и ноль внимания на бедную жертву. Сколько времени я несла про себя эту дикую смесь претензий и благодарностей, хоть бы огонек в лампадке колыхнулся. Ну, была бы честь предложена. Пора, коленки устали, а мне еще к трем богам…
— Я не тебя хотел, — тихий голос застал у самой завесы, да так неожиданно, что я чуть не села, нелепо взмахнув свободной от корзинки с дарами рукой и с перепугу выпустив синее свечение. Сырая сила охотно отделилась от кожи, бесформенной медузой полетела куда-то за спину и шустренько втянулась в статую.
Он что, голодный? Ох! Меня ошпарило острой бабской жалостливостью, только рачительная вредина внутри скулила, что нечего силу разбазаривать, нам еще Сару кормить. Стоп, не меня хотел?
— Не тебя, я пытался ухватить душу мужчины, который сидел рядом, но он оказался живучим. Ты успела отойти первой, а силок был уже активирован.
Куда отойти? А, понятно, душа от тела отделилась. И кем же был тот сотоварищ по несчастью, которого я, получается, подсидела. Ну, или как-то так. Помню мужика, жутко пропахшего дешевым табачищем.
— Он военный. Бывший.
— А зачем военный? Что, у нас война назревает?
Ой, мама, а как к богу-то обращаться? Не по имени же?
— Да как хочешь, так и обращайся. Чего уж теперь, нынче мое имя силой не обладает.
— Так, погоди, Солнце, давай проясним. Зачем ты людей с Земли таскаешь? С Николаем тоже ошибся? И почему с Земли?
— Ошибся, я другого хотел, военного.
Опять военного. Наверное, того раненого, которого оперировали, должно быть, офицера.
— Ну, думал, вдруг посоветует чего, — и такая обреченность в голосе, что у меня слезы подступили.
Дальнейшее общение с богом свелось к мешанине образов. Такой мощный поток информации разом и прямо в мозг я совершенно неспособна переработать. Но, черт подери, удобно, не надо слова подбирать. Из того, что удалось осмыслить, бесспорно было следующее: Солнышко местное со своими коллегами в ссоре и они его как-то умудрились задвинуть. Теперь это чудо, отрезано от реальной подпитки, то есть от молитвенных восхвалений верующих и перебивается разовыми обращениями.
С Земли людей таскал, потому что это ближайшая параллель и Солнце там правильное. Угу, здесь-то, точно — неправильное. Военных выбирал, потому что они, после магов, самые образованные, ведь магов на земле нет. А про ученых Солнышку не ведомо. Вот ведь!
Логика — супер. Если ему конфликт в коллективе разруливать надо, то военные — не лучший выбор. Сил, за двести лет накопленных, хватало только-только на поиск и на силок для души. Про психологов местный бог слыхом не слыхивал, недосуг ему было поинтересоваться достижениями параллельной цивилизации, ага. А из меня психолог, как из шайтана нянька.
На вопрос, чем же Раштит так коллег достал, ответа внятного получить не удалось. По ощущениям, Солнышко и сам не понимает, он же просто шутил, чтоб весело было. Что-то мне в этой фразе мучительно напоминает рассказы моей крестницы про шизоидные шуточки ее однокашников. В моменты пубертатных обострений.
Очнулась, только когда глаза заслезились. Солнечная мозаика не отпускала взгляд, а проблемы бога, почему-то он виделся молоденьким юношей, не отпускали разум. Мне нужно несколько дней, чтобы подумать, слишком уж все оказалось глобальным.
— Если ты не возражаешь, мне пора. К тебе первому зашла…
— Еще придешь?
Приду, куда ж я денусь. Вот только с мыслями соберусь.
— Хорошо. Песенку эту про «Луч солнца золотого…» споешь. И почесать обещала.
— Стань человеком и подходи, почешу, не статую же мне бронзовую чухать?
Этот вопрос остался без ответа. Появилось понимание, что все, разговор окончен.
За завесой, в общем зале, после яркости солнечной мозайки, было сумрачно и по-прежнему суетливо. Кира топталась где-то в середине очереди к богу земли. А в гости к Раштиту желающих не наблюдалось. Наверное, я опять со временем что-то учудила.
Визиты к богам земли и воды были почти одинаковы. Зато антураж их приделов различался кардинально. В камень пещеры вкраплены кристаллы-светильники в таком умопомрачительном порядке, что несколько секунд я глазела, открыв рот. Красиво, но очень подавляет. Абсолютная иллюзия миллионов тонн твердой породы над головой. В темной глубине пещеры просматривалась статуя. Песчаник, что ли?
