Семейный совет начался раньше, чем я предполагала. Мы с амазонкой были сыты, мужчины охотно ели разогретое мясо, Кира, умничка, сообразила и отбила изрядную порцию у нахальных, вечно голодных братьев. Капустный салат настрогать не штука, вот и пригодилась кисленькая водичка из аптеки, Гунар удивился, но наворачивал салатик охотно.
— Нина растеряна и зла. Кира боится. — Спасибо Сара, всех сдала, ничего не утаила. Раздражение пенилось в крови едкой отравой. Так как я молчала, думая страшную, неожиданно накрывшую не хуже пресловутого медного таза, мысль, рассказ о кочевниках начала сама амазонка.
Я не слушала, я приходила в себя от осознания, что все мои нервные всплески, это непросто накопленная усталость, ведь если считать свернутое время, то рабочий день у меня часов пятнадцать в сутки, которые, кстати, тут около двадцати двух часов.
Страшная догадка опалила нервы жгучим перцем. Чтоб врагу рода человеческого сделали депиляцию, везде и одновременно, это, слов приличных у меня нет, пмс. Как я запамятовала об этой стороне молодости? Напрочь, ведь забыла. Ниана, видать, голодала долго, вот меня ничего и не беспокоило, а стоило чуток отъесться, как организм не преминул вспомнить, что он — женщина. В себя пришла от Сариной энергетической ласки, спасибо родная, теперь, когда проблема обозначена, справлюсь. А сейчас, главное — Кира.
— Я никакого поводка не вижу, — в сомнение Гунара хотелось завернуться, как в шаль. — Ментальное поле несколько искажено, но такие искажения могут давать сильные клятвы. А Кира, как охранник, дала их немало, ведь так, девочка моя? Как целитель могу сказать одно, когда мы только встретились, эмоциональное поле Киры выглядело, как у человека с застарелым уродством. Сейчас стало получше.
— Да, это так. — Сара колыхнула одежками, что почти всегда означает возбуждение интереса, — И мне не видно никакого инородного вмешательства, когда мы только познакомились и я хотела ее запугать, она сопротивлялась. Но я списала это на то, что рядом была Нина.
Гунар понимающе кивал, Кира и затихарившийся Ваен тоже признаков непонимания не проявляли, одна я тут магически тупая.
— И что это может означать?
— Это означает, что на тот момент Кира уже выбрала тебя в качестве ориентира. — Гунар посматривал на Ваена, он один еще не высказался.
— Я вижу наложение чужой воли, — тихо и раздумчиво заговорил второй маг, — это стыдно, но внимания я не обращал, Сара и Нина интересовали меня куда больше.
— Как и меня, — поддержал его дядюшка, — как и меня. А ведь ты, Нина, просила присмотреться. Простите, девочки, плохой из меня опекун.
Кидаться к Гунару с успокаивающими объятиями не стала, не нужно ему этого сейчас, нельзя сбивать рабочий настрой. А Ваен-то каков! Видит больше Гунара, и старик его мнению доверяет!
— Погодите, это сейчас неважно. Надо ли понимать так, что снять поводок или даже отчетливо выделить его вы не можете? — Я не обвиняла, я рассуждала вслух, — а кочевники увидели. Означает ли это, что их магия имеет иную природу и что вам об этом известно?
Молчание.
— Тогда другой вопрос, что им могло понадобиться от Киры? — И тоже без ответа.
Это мучило меня все сильнее. Кочевники появляются на нашем «Предгорном» через каждые две недели, сам Фарх-ар говорил. Примерно месяц или чуть больше, назад, там появилась Кира и мы точно видели кочевников в наш самый первый день на рынке.
Элементарно. Углядели Киру, она их заинтересовала, доложили. Через две недели пришли еще раз — присмотрелись. Еще через две недели пожаловал шаман с интересным предложением.
— Я иду отдыхать! — Получилось резковато, но извиняться не стану, силы как-то разом закончились. — А завтра рано утром я пойду провожать кочевников и задам этот вопрос шаману, раз другого варианта нет.
— Я иду с тобой! — Дядюшка был решителен.
— И я! А Кира пусть посидит дома. — Ваен в упор смотрел на вскинувшуюся амазонку, но добавил мягко. — Тебя могут попытаться украсть, не будем рисковать, хорошо?
Часть 27
Разбудили меня, по ощущениям, часа через четыре. Это Ваен расстарался, сказал, что если планы в силе, то надо поспешать.
Заставить двигаться усталое тело, которое даже на ощупь казалось опухшим, удалось исключительно после двадцать пятого понукания и образа растерзанной Киры перед глазами. Только благодаря этому аутотренингу надпочечники соблаговолили впрыснуть кровь толи́ку адреналина. День начался.
День-то начался, а мозг еще не очнулся, потому на Ваена я обратила внимание не сразу. Оппа, с какого перепугу он такой нарядный? Вместо привычной черной одежды нежно-лазоревый шелк кружевной, вот как есть гипюровой, рубашки и светло-серый идеального кроя, расшитый лазоревыми же галунами, камзол. Пошла и молча переоделась в бархат и новенький жакет, чтобы соответствовать Ваену и своему дорогущему плащу. Заодно стереотипы потрепанные подкорректировала, совсем за собой следить перестала, что Кира с вечера магией почистит, то и натягивала не глядя. Нарядиться, это правильно! Кочевники, это же так очевидно, ценят яркое. Выводов два: я к встрече не готова и здоровье мое требует внимания.
Зато мужчины, похоже, готовы вполне. Гунар бодр, Ваен азартен, а я, мать-самозванка, пытаюсь скрыть абсолютное отсутствие конструктивизма в мыслях. Сара, озабоченно трепеща одежками, что-то шепнула Гунару и тот влил в меня какое-то зелье. Пофиг. Зелье умеренно горькое, освежающее, а если Гунару не доверять, то как жить?
До рассвета еще часа три, если верить внутреннему хронометру. Рань несусветная и бессмысленная, на мой взгляд! Но мужчины, они местные, могут о нравах кочевников знать больше.
И верно, малый обоз из четырех кибиток, крытых все тем же войлоком, уже готов был тронуться, но почему-то стоял, и, похоже, стоял давно, даже запряженные лошадки, крепенькие и мохнатые, откровенно дремали. Что-то наших знакомцев задержало, только поэтому мы их и застали.
— Яркой луны, — поприветствовал Гунар выскочивших нам навстречу незнакомых парней. Бурнусы распахнуты, капюшоны откинуты, изогнутые клинки наголо, жуть.
— Я Нина Корреш, пришла проводить шамана Халаха. — Пока топали, я выпала из мыслительного каматоза, зелье у Гунара классное, да.
— Он занят, горожанка.
Горожанка, это я, да? А что, логично, раз они для нас — кочевники.
— А уважаемый Фарх-ар не согласится с нами поговорить? Хотелось бы увидеть и его.
— Занят!
— А Дораш-ар-пасса?
Незнакомый кочевник зашипел что-то обвинительно-ругательное.
— Он болен? — А ведь для Ваена эта фырчаще-шипящая какофония имела какой-то смысл. — Среди нас имеется целитель, мы можем помочь.
— Помогли вчера, наверно вы и есть те, кто отравил Дораша?
Та-ак. Парень, похоже, животом мается, а тут в воздухе витает мысль, об отравлении, и отравили именно мы, потому как ел он вчера у нас на пиру. И неважно, что Халах и Фарх здоровы, а Дораш где угодно, чем угодно травануться мог, если только это не… Ой, мама…
