— Нельс-ся. Нельс-ся! — Шипела она нервно. А вот это я не люблю! Не люблю, когда моя призрачная подруга так расплескивает драгоценную энергию. Пришлось оставить вожделенный мешок и вникать.
— Что не так, дорогая? Дораш? Отомри! Это Сара, она живет здесь, с нами, не надо бояться, просто не раздражай ее, хорошо? — Бледный парень лишь хлопал девичьими ресницами. Это он от болезни такой бесцветный или от впечатлений? Мда, Сара умеет быть эффектной, особенно для зашуганных местных.
Суть конфликта была проста. Дораша разбудили естественные потребности и он было приготовился справить нужду по привычке, на воле, хотя ему и рассказывали про наши удобства, где чистота поддерживалась магически. Сара, естественно, не обрадовалась предстоящему вандализму и приняла меры не пущать, ну, как смогла: предстала во всей своей полупрозрачной красе, да еще и заговорила. Готова спорить, что у Дораша «потребности» резко возросли от такого явления, а ему это не полезно. Надо спасать. Ваен откровенно и неаристократично ржал, видно, хорошо понимал проблемы гостя.
— Пойдем, — демонстративно прошла прямо сквозь Сару, попутно скормив ей немного силы, — разок тебе покажу. На улице гадить не смей, заставлю все убирать.
На оскаленные зубки этого товарища даже внимания не обратила, у меня Ваен за спиной, если уж ему дед-шаман не указ. И вообще, я тоже смехом давлюсь, только вбитые в подкорку законы гостеприимства не позволяли присоединиться к веселью друга. Паренька, конечно, жаль, но уж больно настроение у меня сейчас приподнятое, отдых и новые продуктовые перспективы сотворили чудеса с моим самочувствием.
— Вот, — указала вернувшемуся Дорашу на высокую миску и горку лепешек вчерашней выпечки, — перекуси и пойдем, покажу, где у нас моются.
Гостя при виде угощения перекосило. Глаза его заметались в поисках еды посущественнее, но я-то не готовила, у меня только бульон, который Ваен с аппетитом прихлебывал из кружки, он опять притащил какие-то бумаги и устроился на другом конце обширного стола.
— Я попозже тебе рыбки дам. — Жалкая попытка примирить парня с действительностью, понимаю, но ему нельзя тяжелой пищи, хотя бы до вечера. И пусть пациент мне не очень верит, но я не постеснялась напомнить ему о наказе деда. Уверена, что ему велели быть скромным.
— Как ты себя чувствуешь, Нин? — Ваен с чего-то решил быть внимательным. Снова калькулятор понадобился? Ну что ж, он сам подставился.
— Спасибо, неплохо. Что за цифирь ты опять принес?
— Счета. Есть у меня подозрение, что по некоторым по два раза казну списали. Поможешь?
— Так рыбу ты принес, чтоб меня простимулировать? — Глазам своим не поверила, но дружок мой смутился.
— Не то чтобы, — замялся он, — Гунар сказал, твое здоровье требует, а у тебя нет времени ехать на рыбный привоз. — Еще б я знала, что такое, вообще, существует.
— А про муку ты недавно мечтала.
Дораш тихонько печалился, попивая свой бульон прямо из миски, игнорируя ложку. Его кислый вид не мог поколебать моего приподнятого рыбой и мукой настроения, его портила необходимость проследить за помывкой этого сына степей, тут мне мерещились всякие ужасы начиная с неравного боя на кулаках, заканчивая сольным выступлением Сары, после которого я парня отцу вменяемым не верну.
— Дораш, ты почему такой смурной, болит что-нибудь? — лохматая белобрысая голова вяло изобразила отрицание.
— А ты вправду деду помогала меня лечить? Дед сказал, что это ты догадалась, где болезнь засела, он меня неправильно лечил, думал — отравление. Я помню, что ты там была.
— И я, и Ваен, и мой названный дядюшка Гунар.
Вот чего угодно ожидала, но только не того, что этот товарищ отставит недопитый бульончик, встанет и отвесит поклон в пояс. Мне. Ваен удостоился сдержанного наклона торса и удара кулачищем в грудь. Аж гукнуло.
Часть 30
После такого пафосного проявления признательности начать скандалить из-за мытья было неуместно и Дораш обреченно поплелся за мной в мыльню, подозреваю, что узкий проход под скалой сыну степей неприятен до клаустрофобии, но ничего, путь совсем недлинный.
— Да я мылся недавно, — бубнил он мне в макушку, потому как двигаться старался едва ли не вжимаясь в мою спину.
— Ага, на улице, холодной водой из тазика, неделю назад, — похоже, угадала. Хотела было отвлечь парня рассказом, почему нужна диета, но не успела, мы пришли.
Я уже корила себя, что не попросила Ваена об услуге, гордыню тешила, сам ведь не предложил. Не то, чтобы я опасалась или даже стеснялась. В мужском коллективе работала. Да и неинтересна я этому парнише, старая потрепанная женщина. Пацану ведь не двадцать, как я думала — поменьше, он еще растет. Этот вывод напрашивался сам собой даже при беглом взгляде на коротковатые рукава не такой уж новой рубахи. Дораш повыше Киры, но явно мельче отца и в росте и в кости. Точно растет, значит, ему лет шестнадцать — семнадцать. Терпеть не могу этот возраст. Каждый год у меня было две недели пыток, когда профильное ПТУ, гордо заявлявшее, что оно колледж, присылало десяток юных бабуинов на практику. Мне всегда казалось, что это смески обезьян с тараканами, а в голове у них сопли пополам с гормонами. И если практика проходила без острого конфликта, я считала сезон удачным. Самым злополучным был год, когда пэтэушники не только меня достали, но и мужиков. Мало того, что они прятались от работы, как тараканы, лезли в опасные станки, как обдолбыши, хамили и прочая, прочая… Ой, лучше не вспоминать!
А Дораш как увидал пещеру с бассейном так и замер. Еле его к воде подманила да уговорила сапоги стянуть. Он все не верил, что столько воды и она горячая. Не верил и потрогать не соглашался. Пришлось толкать. А потом спасать, сиганув в бассейн следом, прямо в юбке. Только самошитые тапки и скинула. Чуть оба не утонули. Пацан все никак не мог нащупать близкое дно, метался, вскрикивал, хлебал воду и цеплялся за меня. Вот в этот драматический момент и нарисовался покатывающий со смеху Ваен, уже переодетый в домашнее. На Дораша обидный хохот подействовал отрезвляюще, он, наконец, сообразил, что может спокойно стоять. Он-то может, ему по пояс. А я в этом месте — не могу, хотя вода только до подмышек, но юбка, зараза, всплывает пузырем, приподнимает и норовит утянуть к сливу. И теперь уже я, под регот Ванюхи, цепляюсь за парня, а он меня стряхивает, как пиявку и ярится на насмешника.
— Нин, — Ваен, наконец, взял себя в руки, — ты иди, рыбой займись, а то опять до полуночи провозишься. Гунар записку оставил, велено следить за твоим отдыхом. Давай я познакомлю нашего юного гостя с условиями, а то еще обварится ненароком, заодно и сам освежусь.
Я всем своим видом демонстрировала вселенскую разобиженную надутость, а в душе хихикала, представляя, сколько муки Ваен притащил в волосах.
— Слушай, — мужики, один мокрый, другой возмутительно сухой, терпеливо ждали, когда с меня стечет достаточно, чтобы не устраивать потоп на кухне, — а почему ты не в кармане своем пространственном продукты нес, ведь тяжело же.
