— Вама, я есть хочу, — жалобно проныл Дораш, и добавил вредненько, — лепешки кончились.
Ага, а в кладовку сходить, копченого мяска отрезать было никак, тут ведь пляски с бубнами, нельзя пропустить ни мгновения.
— Что такое “есть хочу”?
И как ответить на этот вопрос?
— Это когда вот тут, — степняк ткнул себя в район желудка кулаком, — вот так: н-Н-н-Н-н-Н-н, — заныл он, то возвышая, то понижая голос, — и больше ни о чем другом думать не можешь.
А ведь верно, обед мы пропустили, встречая гостя, а уже ужинать пора. Согреть горохового супа с копченостями и швырнуть на сковороду замаринованные с утра отбивные не проблема. Горох дорогущий, но ведь копчености! И даже белые сухарики имеются! Такой супец получился!
— Вама, а он теперь с нами будет? — Дораш наяривал ложкой явно рассчитывая на добавку, но нашел в себе силы указать на золотоволосое чудо.
— Думаю да, некоторое время. — Надо бы представить, хм, человека, но уместно ли? — Его зовут Тит, — ну я даю, самовольно переименовала бога, Ваен, который внезапно стал очень сдержанным, только бровь задрал.
А свежепереименованный бог и бровью не повел, он осваивал ложку и ему было нелегко. Тонкий длинный черенок выскальзывал из непривычной хватки. Жалко его стало, болеет ведь. Дала фарфоровую, местную, с короткой толстенькой ручкой, дело пошло. Тит ел, как заправский гурман, медленно, вдумчиво перекатывая на языке жидкое и инстинктивно жуя твердое. Ну, слава богу, хоть какие-то рефлексы воспитывать не надо. Не представляю, как бы я его учила жевать и глотать. Ой, а мне же его еще вкусам учить и запахам!
Вот тебе и “Баранкин, будь человеком!”
А зачем ложиться, а зачем одеяло, а почему менять на ночь одежду, а спать, это как? Ой, а почему рот открывается сам, а зачем это, зевать, не хочу кашель…
Язык уже заплетается, а вопросы не заканчиваются. Ваен принес мешочек с разогретой солью вместо грелки, отсыпьте ему боги удачи и здоровья.
— А зачем горячее, а почему на грудь, а… — не выдержала, прикрыла этот источник вопросов ладонью. Новые ощущения Титу понравились и он присмирел. Я бы спела колыбельную, да охрипла уже, поэтому просто тихонько гладила его по конопушкам. На постели засыпал почти взрослый парень, а я видела одинокого ребенка.
— Тит, Тишенька, — позвала еле слышно, — а ты сам себя полечить можешь?
— А люди могут? — последовал встречный совершенно нелогичный вопрос.
— Нет, не могут.
— Тогда и я не могу, я теперь человек, ты же сама просила.
Последние слова звучали совсем невнятно, кажется, заснул. Ох и перепутаются же у него волосы за ночь, он, небось, и причесываться то не умеет. А грива-то ниже лопаток и кудреватая. И такая нежность в душе расцветала, какой я даже к новорожденной Дашке не испытывала. Сидела и тихо любовалась золотой макушкой.
А у двери бдительным сфинксом застыл Ваен, и ему явно было что сказать. Пришлось вставать. Для верности, чтоб не сбежала в мыльню, он вцепился в мой локоть и поволок в свою комнату. А-ащщ!
— Нинка, чудовище ты убогое, — зашипел он, — вот как ты умудряешься цеплять самых неординарных людей! Универсальная наемница-убийца у нее в дочках, да не какая-нибудь а на поводке, один из самых сильных магов современности ей в дядья набивается, внук и наследник шамана, который держит в руках дипломатию всей степи у нее с рук ест и жизнью ей обязан, полуторавековой призрачный ужас чуть ли не на побегушках. Теперь бога с дурной репутацией умудрилась в дом притащить! Ты думаешь, что творишь?!
За Сару я обиделась и из последних, не таких уж и маленьких, как оказалось, сил пнула этого зануду ногой в голень. Это я в дорамах насмотрелась. Ага, сработало, скачет на одной ножке, прямо как в кино показывали.
И чего привязался. Устала я.
— По твоей логике ты сам должен быть аномально-особенным. Не хочешь поделиться, в чем твоя уникальность, а? — Маг демонстративно отвернулся, не желая отвечать. — Ну ладно тебе, Вань, не сердись, не нужны мне твои тайны. Ты добрый и надежный. И только совсем чуточку надменный засранец.
— Как ты меня назвала? Ну-ка повтори!
Ох, ты ж, с засранцем я переборщила, надо каяться.
— Как ты переделала мое имя? — ага, вроде, взял себя в руки.
Фух! Так он не из-за засранца?
— Ну, вот смотри, ты — Ваен, это очень созвучно одному популярному имени на моей родине. Иван. Ваня, если попроще, Ванюша, если ласково.
Вот ведь, нашел время для обнимашек! Но приятно. Сразу понятно, свой человек. И свитер так и не снял. Значит, удобно, значит, понравился.
— Ванюша, это хорошо звучит, странно, но действительно ласково. — Я и поплыла от этой задушевности. — Ты где спать собираешься, убогая.
От резкой перемены тона аж передернуло. Молча повернулась, чтобы уйти. У-у, чудовище винторогое, такое чувство растоптал.
— Да я просто помочь хотел, Нин. Дораш уже спать улегся.
Вот чего следом плетется?
Спать я планировала рядом с Раштитом, на полу. Вдруг гость проснется и запаникует. Сара указала на запасные тюфяки, лежанка получилась едва ли не удобнее, чем на кровати. Ваен, никакой он не Ванюша, старался угодить, помогая, понял, что гадость сказал. Но слова уже вылетели и выводы сделаны.
— Я следилку на дверь повешу, — шептал он покаянно, — на случай если твой подопечный проснется, а ты нет.
Ладно, давай замнем, раз ты так стараешься, замнем, но не забудем. И будем держаться подальше. Не воевать же с недоумком-аристократом.
Проснулась позже обычного. На полу. Ох, завтрак же! Ох, Раштит же! А кровать-то пуста!
Подорвалась с места, как ракета земля-земля, чтобы обнаружить гостя в обществе Сары, которая объясняла этому почемучке назначение предметов обстановки. Святая женщина.
Утреннее питание Сары, которое я устроила прямо здесь, в неиспользуемой столовой, божонка очень заинтересовало, он смело сунул палец в мою синенькую, заметно огорчился, что ничего не произошло, с очевидной завистью пронаблюдал, как Сара аккуратно употребила все до последней крошки силы. Задумался, совершенно Дорашевым жестом потеребил макушку. А потом ткнул себя в живот и заныл:
— Н-н-Н-н-Н-н…
— Есть хочешь?
Ого, наш маугли уже кивки освоил, здорово. Я, наконец, обратила внимание на его одежду. Рубашка явно степняцкая, они не через голову одеваются, а запахиваются, как халат, на завязочки. Вместо штанов что-то подштаникообразное, но теплое и сильно велико, это Ваен поделился, не иначе. Все это великолепие удерживается желтым шелковым поясом от того одеяния, в чем Раштит притопал. На ногах все те же толстые носки, только перекрученные.
Присела на корточки, носки недотепе поправить и Тишку заинтересовали мои волосы тоже не чесанные, кстати.
