Мне-то в отдых среди зелени со спицами посидеть, но длительное пребывание в четырех стенах чревато перегревом для одного юного организма. Вот так и пал один из кустов драгоценного картофеля жертвой божественного энтузиазма. Дернул же меня черт про ультрафиолет и его пользу для всего живого рассказать! Угу, а про вред — как-то позабыла, балда. Окрыленный успехом с моряками Тишка и рванул ублажать мои посадки. За пять секунд иссушил один куст до 3-D гербария. Юн-нат!
Но без добра худа не бывает. Естественно, я повопила немножко, побегала по потолку, пытаясь надрать кое-чьи уши, даже всплакнула, ведь столько надежд, столько надежд! Потом отвесила себе мысленного пенделя, чтоб не смела эмоциональную Сару расстраивать и Тишке душевные порывы обламывать, извинилась и полезла посмотреть, завязалась ли уже картошечка и сколько ее там. Завязалась. Вполне себе обильно, но, вопреки ожиданиям, ничего фантастического. Семена-то дрянь. Не голландский сортовой картофель, чай, а так, нечто бросовое. Заботливому Рушату надо еще подношение отнести, если бы не он, то и этого бы не наросло.
Была и еще польза. Я, от того же дурного энтузиазма, заливала несчастные растения до готовности всплыть, а о достаточном дренаже не позаботилась, опыта маловато. Гунар-то ответственный, хорошо все загерметизировал. Ваен, к тому же, счел за плюс то, что у Тишки появился еще один навык в дозировании мощи и понимание о вреде бездумных усилий. Опыт достаточно безобидный, но наглядный. Так и придумались эти упражнения для деятельного боженёнка. Теперь у нас всяческий розжиг и нагрев — его работа. Чайник закипает быстрее электрического, правда, сначала пришлось его отнести Дуку, чтобы носик распаявшийся залудил. Кира смеялась — если что, Тишка и без горна плавку сделает, ему мехи качать не надо.
Известие о том, что алтарь Раштиту оружейники закончили дядька Тулак принес в обед. Мы с Ниттой как раз начали обслуживание, сегодня я подменяла Варнаю.
— Ну и когда торжественное открытие? — Этот вопрос для присутствующих оружейников стал откровением.
— А что, молодка, — степенный Тулак гусаристо подкручивал ус, — возьметесь пир устроить, как прошлый раз?
Опа. Я, вообще-то, имела в виду патетическую речь перед паствой или что-то типа того. Но раз народ хочет праздника, отчего бы и нет? Надо же проявить солидарность с теми, кто так самозабвенно и задаром творили чудо для всех. Тем более что ничего, кроме привычного труда от нас не потребовалось, даже пластать мясо для барбекю. Мужики прислали сыновей-подростков с острыми ножами. За болтовней выяснилось, что один из ребят не местный, а пришел в гости к двоюродному брату, что у его отца и деда столярная мастерская где-то там, на таком же, как наш, рыночке, только в нижнем городе.
— А правда, что вы раньше эту похлебку вразнос торговали? Вкусна-ая! Жалко, у нас нет такой.
— А что, полагаешь, покупали бы? — Нитта, похоже, что-то задумала, но это прошло как-то мимо мозга, ибо душа ныла от ностальгии. Столярка, скрипучие верстаки, запах смолистого дерева, золотистые кудели стружки… И никаких искр, вони разогретого металла и вездесущей сажи, эх…
— Нина, Ни-на, очнись! — Нитта сунула мне под нос разрезанную луковку вместо нашатыря, — парни не против поторговать нашим супом на «Придорожном». Сварить не штука, а как горячим сохранить? Далековато везти.
Да? Мысли завертелись, идеи заметались роем мошек-дрозофил, также быстро размножались и еще быстрее отмирали, хотя решение, в общем-то лежало на поверхности. Раз термосов тут пока не изобрели, кстати, надо озаботиться, будет просто тележка, а в ней слабенький печь-камень и специальная кастрюля-непроливайка. На это у Дука и Бада навыков хватит, а уж чертежами я их обеспечу. На том и порешили, мой вклад — тележка и продукты, остальное — забота Нитты и Варнаи.
На открытие нового алтаря оружейники пригласили и стражу, и мытарей, и даже степняков, в благодарность за дешевое мясо. Толпа собралась приличная для нашей узкой улочки — прохода, потому и чужих пока не пустили. Закрытая вечеринка, мда. Осознавать себя «своей» было неожиданно приятно.
Невысокий постамент с отлитым из металла символом солнца меня поразил. Это было совсем не то, что нарисовано в моих почеркушках. Медник, клепавший замечательные сотейники и черпаки, оказался художником! Это не просто декоративное обрамление для факела, это искусство. Каждый из затейливо изогнутых символических солнечных лучей покрыт выразительной чеканкой. Глазам не верю, но каждый лучик был биметаллическим: бледно-желтая латунь и красная медь сменяли друг друга, создавая иллюзию пляшущих протуберанцев. Если бы я не знала, что температура плавления меди больше тысячи градусов, я бы подумала, что это отливали струйно, как двухцветную карамель. Хотя, кто знает…
Вот в специальное отверстие упал первый жертвенный кусочек угля, вот второй, третий и пламя вспыхнуло так, как возможности артефакта не предполагали. Паства, окружившая новый алтарь ахнула, оружейники, принимавшие участие в изготовлении и пробах, отшатнулись, даже Гунар, повещённый нами в сущность предстоящего шоу несколько растерялся. Каюсь, подбила Тишку на спецэффекты. Вот пламя выровнялось и приняло ожидаемые формы, вот дядька Тулак, видимо, как старший затянул незнакомый речитатив:
Солнце в небе — кипит работа в руках,
Оооо — согласно подпевали степняки, не знающие, видимо, слов.
Солнце в небе — волнуется жито в полях,
Оооо
Солнце в небе — густа трава на лугах,
Оооо
Солнце в небе — цветут эдельвейсы в горах,
Оооо
Солнце в небе — огромны стада в степях…
Ооооооооооо
И так далее минут на десять. Басовитый хор луженых мужских глоток, привыкших перекрикивать звон молотов, в едином порыве ревел приветствие Солнцу с таким искренним чувством, что я ощутила себя маленькой девочкой на параде 9 Мая, когда толпа гремела многократным УРА.
— Тиш, Тишенька, держись, миленький, ты сеетишся. — Накинуть на искрящиеся кудри капюшон плаща даже и не подумала, а вдруг загорится? В честь своего праздника боженёнок эпатировал публику распущенными волосами. Пальцами на него показывали, да. Но этот юноша, почти отрок, имел такой уверенный и самодостаточный вид, что с замечаниями к нему не лезли. И вот теперь в этих кудрях то тут, то там вспыхивали искры.
— Вама, я сейчас лопну, такая сила! — Тит благоразумно опустил глаза. Хоть бы подол кому не спалил, взгляд у него в такие моменты — как луч солнца через линзу.
— Ну страви маленько, сделай вспышку света, или огненный знак в воздухе сотвори! Только сам не вспыхни.
Эх, надо бы силу на дело направить, но с ходу ничего путного не придумывалось, а перед глазами почему-то стояло масленичное огненное колесо-шутиха.
Сотворил, подлец! Из желтого, почти белого огня. Точную копию металлического солнечного круга, только вертикальную и в три раза больше. Эта штука из плазмы вращалась, змеилась длинными лучами, стреляла крупными алыми искрами, но крышу навеса оставляла целехонькой! Растет мой мальчик, учитывает последствия.
