Офицеров решили не звать. Внутренней связи в крепости нет, а бегать – разыскивать, от отдыха отрывать… Зачем? Сказано же – без промедления.
Логика подсказывала: ждать рушей придется довольно долго. Даже если они вот прямо сразу начнут проход открывать, то не раньше чем через полчаса появятся. А уж с грузом или большой компанией – и того дольше. Витто воспринял этот прогноз философски – снял свой китель и предложил устроиться на нем у стеночки. Села не чинясь, Сара мне еще выскажет, что не пококетничала. Ну, чего за шкурой нет – к шкуре не пришьешь, не дано, увы. Зато можем укрыться моим плащом оба, уж это сообразила.
Смотреть, как Витто неловко усаживается и пристраивает поудобнее искалеченную ногу, было больно.
– Как это произошло? – Вопрос вырвался неожиданно и неуместно, но слово не воробей… Смотрит так недоуменно и испытывающе, как будто не верит, что мне интересно. Да ладно, он и впрямь так считает?
– Ты первая, кто за последние четверть века решился спросить так прямо.
А что такого-то? Или это намек, что магистр опасен? Фи. Но у меня появился сопутствующий вопросец:
– А сколько тебе лет?
– Сорок семь. Почему ты так удивилась?
– Забавно просто. Не могу решить, старше ты меня или моложе. – Ха, теперь не только я тут удивленная. – Ниане Корреш был двадцать седьмой год, когда я попала в ее тело, а прошлой мне – пятьдесят пять.
Витто так активно повернулся ко мне, что пришлось ловить сползающий плащ. Аж страшновато стало: вдруг не стоило признаваться так сразу?
– Ах вот почему! – Похоже, кое на кого снизошло откровение. – Меня всегда поражала твоя уверенная опытность во всем. И расчетливая практичность.
О да, диссонанс между поведением пожилой тетки и внешностью почти девушки. Так я еще и мелкая до кучи, а маленькая собака – довеку щенок.
Надо его отвлечь.
– Так расскажешь про травму?
– А что здесь рассказывать? – Витто говорил без горечи и не пытался вызвать сочувствие. – Понимаешь, я с детства, как только понял, что во мне есть магия, бредил перемещением живых в пространстве. Это считается невозможным, почти табу. Тогда я мучился загадкой левитации, уж очень хотелось пари́ть. Годами думал, пытался и однажды придумал. Во сне. Проснулся, открыл глаза и произнес приснившееся заклинание. Потом резко стало прохладно. Попробовал одеяло натянуть, а его нет. И кровати нет. Незабываемое ощущение. Зажег светляка – знакомые трещинки на потолке близко-близко. Потянулся потрогать – почувствовал, что сместился. Вниз глянул и потерял от удивления контроль – грохнулся. Очнулся через несколько часов, уже хромым. У меня был хороший исцеляющий артефакт, никогда его не снимал. Вот эта предосторожность сыграла со мной злую шутку – перелом сросся так, как лежала нога, пока я в беспамятстве был.
Господи, какой ужас! Хорошо, хоть не голову разбил и не позвоночник. А вдруг кровать бы задел, падая?
– А почему тебе никто не помог? Ты же еще студентом был, правильно?
– Второкурсником. Сосед по комнате у подружки ночевал.
– А целители?
– Так это же не на занятиях произошло. – Витто пожал плечом. Не тем, к которому, сама того не замечая, привалилась я. – За магические глупости студенты расплачиваются сами, а моя стипендия уходила на болванки для артефактов. Да и причину травмы я скрыл, не хотел открытием без проверки делиться. Потом, когда получил право продавать свои амулеты, уже привык. Мне это не слишком мешало. Магичить-то мог.
– Вит, ну не ври, а?! Я сама в прошлой жизни хромоножкой была, с тростью ходила. Поверь, я понимаю. – Хотелось увидеть, какое впечатление произвели эти откровения, но заглядывать в лицо почти бесполезно, потому как темно. Подвал же. А светляка я сама попросила повесить в отдалении, чтоб рушей не слепить по забывчивости.
– Как мило у тебя получилось! Вит! Мне нравится.
Зубы он мне заговаривает!
– Не увиливай! Почему ты не вылечился? – спросила и вдруг поняла, как велика моя вера в лекарскую магию.
– Потому что не вылечили. Это максимум, что целители смогли сделать – хожу без костылей. – Ах, вот как! Значит, было еще хуже!
– А ты почему хромала?
– Тоже вылечить не смогли. У нас нет магии, я же рассказывала. Ой, весь день спросить хотела: как твой резерв после теплицы? Подпитать тебя?
– Не стану отказываться.
Блин-оладий, Витто! Как же тебе, благородному такому, объяснить, что меня не только за ручку и не только в целях подкормки потрогать можно? Особенно в свете моего давешнего выступления насчет кроватки? У, Нина, ну ты тогда и сглупила!
А подкормка-то идет практически на автомате. Синенькая так и льнет к недогадливому товарисчу, так и льнет, как будто мое желание выполняет. А тебе, дорогая Нина, придется сдерживаться, да-да. И ручки не распускать. Пусть мужчина сам для себя все решит. Тоже задумался, притих. Только дышит размеренно и синенькую тянет. Ласково так, трепетно, а не заглатывая с подсосом, как в прошлый раз.
Минутку тихого единения прервал приближающийся гул. Руши уже близко. Как Витто встал, я и не заметила, такое впечатление, что вспорхнул и мягко утвердился на ногах. А я как сидела, так и сижу, только рот открыла – это как так?
– Сегодня не стану поднимать тебя левитацией, руку давай. – Ишь, как доволен произведенным впечатлением. – Но если захочешь довериться…
– Не сомневайся, захочу. Только рядом с чем-нибудь мягким.
Договорить не успела – начал открываться тоннель. Еще минута – и появился Рорир. А за ним – глазам своим не верю! – Гунар. Какое счастье, дождалась!
Часть 42
Рорир деликатно придержал меня за шкиряк, пресекая попытку кинуться дяде на шею. Мол, не стоит перегораживать выход из тоннеля остальным. Гунар торопливо подошел сам, раскрывая объятия. Дя-адюшка! Родненький! Все такой же, уютно пахнущий любимым чайным сбором. Все те же добрые, чуть грустные глаза и усталые морщинки. Гунар на мгновение прижал меня еще крепче и развернул в сторону тоннеля.
Да ладно?
Это неверный свет рушевских лампионов вызывает галлюцинации или там действительно, как два другана-собутыльника, стоят, обнявшись, Ванька и Кира? И у обоих улыбка шире плеч?
Всласть пообниматься нам не дали.
– Вама! Дед! – два вопля, теноровый и баритонистый, слились в один, две светловолосые торпеды, большая и маленькая, чуть не сбили с ног всех четверых. Мне тоже досталось радостного энтузиазма – то, что у Дораша идет за обнимашки, вполне способно сделать мои ребра вогнутыми вовнутрь. Пришлось спасаться, вывинтившись из клубка переплетенных рук и торсов, в который превратилась моя семья. Да и на предмет количества прибывших неплохо бы осмотреться. О, неужто сам старший шаман Лограх пожаловал? Интересно, что заставило его покинуть дворец? Отличный он мужик, но его появление настораживает. Хотя раз подмигивает, поймав мой взгляд, и кивает приветливо, то паниковать еще рано.
