А меня никто не ждал! Ставим себе плюсик. Жирненький. Возврата к прошлому не будет, да-да.
Ну вот и первые солдатики потянулись, привлеченные духом сытной каши. Интересно тут служат: ни переклички, ни построений, знакомых по кино про пограничников. Полюбовалась на первых довольных едоков – и хватит, Сара уже минут десять выманивает меня из кухни, обещая интересное.
– С-скоро с-светать будет, быс-стрее.
Точно, мы же вчера планировали с утра на верхний ярус идти…
****
Человек – очень странная зверушка, ко всему привыкает.
Привыкла к молодой энергии. В теле Нианы ее оказалось столько, сколько я и в ранней юности не знавала. Привычную веру сменила на раз и абсолютно искренне, а кто бы не уверовал? Привыкла к длинным волосам и длинным платьям, хотя удобство во всем, а в одежде – особенно, ставила во главу угла. Привыкла к урезанному ассортименту продуктов, правда, выращивание картошки стало навязчивой идеей. Привыкла даже к местному белью, хотя грибной лхокум подарил надежду… Даже к магии и отсутствию бытовой техники привыкла. Даже к скудному информационному потоку привыкла, заменив его недостаток на новые впечатления. И бесконечное удивление.
А кто бы не удивлялся?
Вот эти размышлизмы очень хорошо попадали в такт шагам, отмеряющим десятиминутный спешный подъем. Ну, сама языком шлепнула, что хочу, сама топаю, парюсь в теплом плаще. Хотя Сара обещала, что я буду довольна. А как можно быть довольной, перебирая ногами бесчисленные ступени и немного отдыхая на пандусах?
Потянуло свежестью с острой, смутно знакомой ноткой. Фу-х, кажется, взобралась, лестница позади. А впереди – неожиданно широкий проход в монолите толстенной стены.
Ого! Высотища-то какая, этажей десять, не меньше. И это лишь основание шпиля: некое подобие гигантской ротонды, купол которой и есть шпиль. Этакая крытая смотровая площадка размером поболее арены цирка и с таким же условным бортиком. Четыре мощные колонны поддерживали остроконечное навершие. А между ними обзор на четыре стороны света. Пока еще темно, можно постоять и полюбоваться близким небом, на котором еще виден полупрозрачный и от этого утративший обычную зловещесть лик Сиштиры. Пожалуй, первый раз за все время попаданства я увидела красоту этого светила, так непохожего на родную Луну. Непохожего особенным рисунком пятен, но не менее завораживающего. А небо светлело и светлело, сестрица Раштита уходила отдыхать, чего я ей и пожелала от всего сердца. И вздрогнула.
– Хи-хи, мы в обычной форме не отдыхаем, но за доброе слово спасибо. Ты заботливая, это приятно, – струнный голос Сиштиры не перепутаешь.
А чем же она занимается? Неужели моления слушает круглыми сутками? Да от одного этого предположения ужасом пробирает.
– Ну почему же, иногда я их выполняю. Ты вот ни о чем не просишь, а я бы выполнила.
Да? А у меня все есть, просить больше – бога гневить. Ой, богиню. Главное, что все близкие здоровы.
– Очень благодарна. Что я могу сделать для тебя, Луноликая?
– Нечего просить у богини любви, говоришь? Ну-ну. – Сиштира ехидно оборвала поток неясных мыслей, усмешка слышалась в каждом обертоне голоса. – Нет-нет, петь не надо, хотя про лунное сияние было красиво. Сделать что-то для меня не можешь. А вот помочь вместо меня – вполне. И не спрашивай, почему я сама не помогу. Потому что напрямую нельзя вмешиваться. А вот так, как ты вчера с Седиром, можно.
Угу, боги плоти не имеют, помогают чужими руками.
Стоп. С эс-капитаном? Это с бессонницей, что ли? Когда невольно спровоцировала Витто оказать услугу боевому товарищу?
Ну ладно, смутная аналогия прослеживается. А кому помочь-то надо?
– Он скоро придет, подожди немного. Видами полюбуйся. – И пропала. Из головы. Лишь прозрачный, как Сара в бессилье, диск луны стремился спрятаться за вершиной ближайшего горного хребта. Горы! Но не те измозолившие глаза каменные массивы, а удаленные, видимые во всей суровой своей красе. А под горами – обжитая долина с деревенькой и пока пустующими квадратами обработанной земли. Домики, дворики, торные дорожки – сверху все это выглядело очаровательно крошечным.
По внутреннему ощущению, дальше должна быть река, но, чтобы увидеть бликующую глянцем воду Мирувы и серую кайму дороги вдоль нее, пришлось обойти колонну. С этой высоты, хоть и смутно, просматривалось, что там, на той стороне реки. Берега нет совсем. Обрыв и вода. Сквозь дымку то ли магии, то ли воздушного марева угадывалось место, где скалы отступали, освобождая место равнине. Место, где начиналась степь. А Переправы видно не было, угол зрения не позволял увидеть ее за дугой крепостной стены.
Зато с другой стороны было море!
Вот! Вот что за привкус витал в воздухе, а я никак не могла распознать давно забытое: йодистый дух соленой воды.
Море! Свинцово-синее в это рассветное время. Пустынное и манящее, несмотря на утреннюю стылость и нервную пляску волн. И лишь в одном месте ритм этой пляски менялся на еще более энергичный и затейливый – там, где острая мощь пресной Мирувы врезалась в соленую плоть моря. Моря, названия которого я не знала.
Оставалось только подивиться собственной бестолковой ограниченности. Стыдобень бессовестная.
А небо стремительно светлело, зарумянилась танцующая вода, все вокруг напряглось в ожидании, когда, ну когда же из-за темного горизонта покажется первый осторожненький краешек солнышка. Я так хотела это увидеть, что неосознанно замерла. Легкое головокружение туманило разум, потому что дыхание стало редким и поверхностным. А вдруг пропущу? Бесчисленное количество раз поднимался восход на экране моего ноутбука, но никогда, никогда(!) я не видела это чудо вживую. Не сложилось по морям разъезжать, то денег не было, то от больной мамы не оторваться.
– Ваша милость?
Вопрос прозвучал неожиданно и несколько испуганно, но это все потом, потому что я не упустила! Я увидела! Увидела, как горизонт полыхнул и оранжево-розовая макушка светила явила себя миру. Увидела и, как девчонка-подросток, взвизгнула от восторга.
– Ваша милость, что с вами? Вам плохо?
– Мне хорошо! – ответила, не оборачиваясь и не отрывая глаз от розовеющего пространства. – Мне очень хорошо!
И сама удивилась, как игриво, с придыханием, это прозвучало. Хотелось оглянуться и увидеть Витто, но за спиной стоял Байдан. На его лице не было обычного просветленного умиротворения, он был испуган и растерян, но это длилось лишь до того момента, когда мы встретились глазами. Раз! И вернулся Байдан «для всех». Но это уже неважно, потому что маска простодушного добряка теперь никогда не закроет от меня другого Байдана. Наверняка умного и очень несчастного.
Уж не о нем ли говорила Сиштира?
– Отдохнуть пришел, Байдан? – А что я могла подумать, глядя на кусок толстого войлока в натруженных руках. Человек подстилку себе припас, чтобы на камне холодном не сидеть.
