– Ты что, не понимаешь? – Комендант опять разозлился, вот же вспыльчивый, чую, ругаться мы будем часто. – Степняки проникли тайно, используя магию, которой нам нечего противопоставить. А рушей пригласили.
– И что здесь неправильного? Не понимаю.
– То, что прибыли они через подземный ход. Который теперь они могут открыть в любое время.
– Делать им больше нечего. С их-то зрением и слухом. – Великие боги, он что, совсем тупой? – А если бы они в ворота въехали, ты бы не возражал?
– Все-все-все, не заводись. Просто пообещай больше так не делать.
– Не могу, я уже сделала, послезавтра они придут вновь. Ты же слышал.
– Ну, отмени. Зачем им приходить?
А вот сейчас повышать голос настала моя очередь. Свою обиду проглотить можно. Плюнуть и растереть. Но так к людям относиться... Ух, как я орала, выплескивая усталость и раздражение. Благо никто не услышит из-за ускоренного времени.
Я все ему сказала!
И про грязные продавленные тюфяки в казарме; и про драные одеяла; и про то, что даже у Норрея форменный китель поношенный, не говоря уж про солдатиков. Пусть пойдет и сравнит новенькую форму своих ветеранов и обмундирование старослужащих. И про то, что людям помыться нормально негде. Вот пусть пойдет и сам гигиену наведет солдатским методом в стылой казарме. А они, прошу заметить, ковшиками поливаются. Чуть теплой водичкой, которая к тому же еле течет! Руши его напугали! Лучше бы здоровьем, а значит, боеспособностью личного состава обеспокоился. Чудо, что не болеет никто в этом холоде и в этой грязи. Вот о чем в столицу сигналить надо, а не о том, что зам по хозяйству использует личные связи для того, чтобы местечковые проблемы порешать. Как могу, так и решаю! В отличие от некоторых. Помогать-то все равно никто не торопится. И руши придут! И сделают что смогут! И начнут с мыльни! И помогать в деревню солдаты пойдут! Чтобы на еду себе зарабатывать! Потому что довольствие не пойми какое, не пойми сколько, не пойми когда. А я даже кухарок нормальных нанять не могу, потому что на харчи денег едва хватает! Можно подумать, всю жизнь мечтала на пятьдесят человек круглые сутки кашеварить! Будто у меня других задач нету! Жену пусть выпишет и к плите поставит, раз думает, что это завидная работа. А если комендант уж так боится за свое тепленькое местечко, то вот…
Придвинула к себе бумагу и начала строчить, делая вид, что не замечаю, как комендант вышел из-за стола и, заглядывая через мое плечо, не стесняясь, читает:
«Отто, друг мой, доброго дня!
Извини, что отвлекаю, но срочно нужна твоя помощь.
Во-первых, состряпайте мне с Якобом какой-нибудь чин с названием покороче, а то «помощник по хозяйственной части» – это неудобно и неубедительно. Хоть интендантом, что ли, назовите или дэс-гофмейстером.
Во-вторых, хорошо бы какой-нибудь документик, что я являюсь официальным представителем короны в торговле с рушами. Время уходит, надо наращивать связи.
Это срочно, дорогой, потому что здесь пограничье и военные нервничают. Сам понимаешь, на наших выселках ничего никому не известно о мирном сотрудничестве королевского дома с горными людьми.
И еще, Отто, если будет возможность, передай поклон от меня шаману Лограху. Скоро, очень на это надеюсь, смогу посетить племя Пятнистых котов с визитом.
С уважением и надеждой, Ниана Корреш».
Убедилась, что Биттам дочитал, свернула, как полагается, и надписала: «От Нианы Корреш личному секретарю его величества Фрацваена Кергона, Отто Равишу».
– Шкатулкой-почтарем воспользоваться позволишь? – Аж у самой зубы заломило от такого ледяного тона.
Конечно, он позволил, куда ж деваться.
Заявила, что ему, дэс-капитану, не понравилось бы, если бы его выдернули «для поговорить», например, во время развода караула. А у меня на кухне сейчас «развод караула»: нужно отобрать да отмерять продукты на день. И так задержалась неуместно. Сегодня, кстати, у нас новинка – сливочный соус к приевшейся каше. Хорош только пока горячий, рекомендую.
Витто и Седир внимательно наблюдали за мною и комендантом, не забывая при этом работать ложками. Напряженность Биттама разбивалась о мою напускную невозмутимость. Впрочем, я чувствовала себя на диво неплохо. Вот что значит – пары спустила. Теперь можно и покерфейс держать сколько угодно.
Сотрапезники не могли не почувствовать – что-то произошло. Об этом явно сигнализировала почтовая шкатулка, стоящая на краю офицерского стола. Магистр хмурился и посматривал на меня. А мне это уже все равно, потому что вчера я видела, как он улыбался. Впервые. Тянул свежеосвоенную силовую авоську с подарком рушей и улыбался, как чемпион на пьедестале. Этого зрелища стоило ждать. Улыбка такая яркая, она, кажется, своим светом растворила все обиды и заставила забыть, почему я, собственно, сердилась на этого мужчину. А сегодня вот опять хмурый. Ну, хоть на нас с Биттамом отвлечется от своих проблем.
Коменданта немного жаль, сцену я учинила безобразную и вообще поступила не очень красиво. Вон как он озадачился, даже почтовый ящик с собой в столовую притащил. Хотя это может быть еще один жест запугивания. Дескать, ну и где оно, влиятельная ты наша. А Отто в лучшем случае еще только читает мою записку. Крепость просыпается рано. Раньше, чем дворец. Теперь ему нужно озадачить Якоба, идеи изложить их величеству, если тот настроен слушать и принимать решения. Потом изготовить документ своим изумительным почерком. Отнести его на подпись, дождаться ее. И, наконец, отправить мне письмо. При благоприятных обстоятельствах известия будут к ужину. Как-то так.
Я ошиблась. Хорошо, что не успела озвучить свои мыслишки, а то было бы неудобно. Как будто цену себе набиваю.
Шкатулка немаленькая, с обувную коробку для женских туфель. На крышке простенькая инкрустация из серебряных колечек по контуру и большим кругляшом по центру. Этот-то кругляш вдруг мягко засветился золотистым. Индикатор какой-то, что ли? Маги насторожились. Удивленный Биттам вынул два конверта. Одно – запечатанное гербовым сургучом и адресованное коротко: «Коменданту». Второе было для меня. Письма отправлять уже приходилось, а вот получение видела впервые.
Отто писал:
«Нина!
Во-первых, мы все на тебя очень злы. Рассказать про свои дела ты не удосужилась! Господин Готтар не жалует нас подробностями, а Лондар хоть и знает все, но молчит. Матушка Аглая даже плакала.
Во-вторых, Якоб просил тебе сказать, что глупо присоединять военную приставку ”дэс” к гражданской должности ”гофмейстер”. Это могла только ты. Он смеялся так, что на шум вышел его величество. Так что сама виновата.
В-третьих, господин Готтар просил передать, что обзавелся собственным почтарем».
Далее, на этом же листе, но другим, размашистым почерком:
«Нина, голубушка.
Я на Вас сердит. Гунар немного рассказывал о Ваших трудностях. Но, дорогая, разве Вам сложно было написать сразу мне? Или Роллитваену?
