- Вот еще!
- Ревнуешь, ревнуешь, - засмеялась я.
- Переживаю, дурочка! Еще короче юбку нацепи в следующий раз! – гаркнул друг и, взяв меня за руку, повел в зал.
Заиграла медленная и очень красивая песня Земфиры. Юрка быстренько доел бутерброд с красной рыбой и пригласил меня на танец. Мы прошли в центр зала, где уже танцевало много парочек. Юра положил руки на мою талию, я – на его плечи. Его лицо переливалось от мигающих огоньков всеми цветами радуги. Он смотрел на эти огоньки, а я - в такие родные зеленые глаза, которые я могу узнать из сотен тысяч глаз. И снова думала: а что если и правда нам взять и начать встречаться? Ведь он всё, что у меня есть, кроме бабули, конечно. Тот, с кем я делила обеды в школе, тот единственный, с кем я всегда была собой, тот, с кем мы убегали, прятались, боялись, тот, с кем мы вместе проходили через ад, и через все уровни в «Марио». С кем делили скитлс поровну, и если оставалась лишняя, то ее раскусывали пополам. Тот, кто носит подтяжки, чтобы не остаться без штанов, но все равно идет со мной в тыл врага.
Что будет, когда мы окончим школу? Он поступит в техникум, я – в швейное училище. И он точно найдет себе там новых друзей, и… подруг. Мы больше не будем заходить друг за другом в школу, и выходить оттуда только вместе. Неважно, у кого больше уроков, или меньше, все равно вместе. Разве я могу допустить, чтобы он достался какой-то другой девчонке? Чтобы он ходил с ней за руку и смеялся от ее шуток. В ту секунду, когда я представила Юрку с другой, мне стало так страшно его потерять. Я сильнее прижалась к его груди и тихонько подпевала Зефире.
*Плавятся шасси, искрятся стопы,
Я тебе друг, а ты мне не то чтобы.
Очередь в кассы, хмурые копы,
Я тебе друг, а ты мне, ну, кто мне ты.
Если бы можно в сердце поглубже
Вклеить портреты,
И я на память оставлю
Свои сигареты...
* * *
Конкурсы чередовались с перерывами на перекур и тостами. Кто-то подрался на улице, кто-то уснул в тарелке с салатом, а наши мамы весь вечер танцевали и пили вино. Мы с Юркой часам к девяти начали зевать.
- Ребят, может, вас домой на такси отправить? – предложила тетя Оля.
Моя мама поддержала ее идею и пошла к администратору, чтобы вызвать такси. Тетя Оля кивнула нам в сторону гардероба.
- Сейчас мам. Иди, мы догоним! – крикнул Юрка и затолкал в рот несколько ложек «Оливье». А затем шпионским взглядом огляделся по сторонам.
- Ты что задумал? – спросила я.
Юрка, ничего не ответив, схватил со стола бутылку вина и спрятал подмышку. Я хихикнула. Кажется, наш вечер только начинается.
- Возьми мою куртку и жди у туалета, - шепнул мне на ухо Юрка.
Все прошло гладко и в такси мы ехали с бутылкой красного вина.
- Давай тут вылезем, и денег немного сэкономим, - предложила я, когда машина проезжала мимо парка.
Мы не доехали до нашего дома три улицы и заплатили таксисту на двадцатку меньше. На эти деньги купили чипсов и один пластиковый стаканчик. Устроились в парке на скамеечке.
Я один раз пробовала вино, только белое. Как-то на мамином дне рождении, пока все танцевали, я глотнула из чьего-то бокала и чуть не подавилось. Оно напомнило мне прокисший компот.
Юрка минут двадцать воевал с бутылкой, пытаясь достать из горлышка пробку. Проковырял ключом дырку в пробке, попытался воткнуть в нее этот ключ, но ничего не вышло. Пробка сверху рассыпалась, но даже на миллиметр не вылезла из горлышка.
- Вот засада, - пропыхтел Юрка.
- Ну и ладно. Обойдемся без вина, - улыбнулась я. – Иди сюда. Погреешь хоть.
Юрка поставил бутылку на скамейку и сел рядом со мной.
Мы одни были в парке освещенном тусклыми фонарями. Сидели на холодной скамеечке прижавшись друг к другу, ловили ртом падающие снежинки, смеялись, вспоминая какие-то разные истории, ели чипсы. Мне было так хорошо и без всякого вина, но… чего-то все равно хватало. Или Юркино преображение сегодня так повлияло на меня, или наболевшие мысли о том, как я не хочу его терять.
- Так тихо и спокойно… - пристроив голову на Юркино плечо, улыбнулась я.
- Романтика, - хрустел чипсами Юрка.
Я взяла у него пакет чипсов и положила его на скамейку. Развернулась и взяла друга за руку.
- Юр… поцелуй меня.
Закрыла глаза в ожидании его губ. Но вместо долгожданного поцелуя тишину парка нарушил его громкий смех.
- Мухина, ты ж вроде на свадьбе сок пила! – его ладонь выскользнула из моей руки.
Я обиженно взглянула на него, надела капюшон и отвернулась.
- Я тебе не нравлюсь? – пробурчала я.
- Что за глупые вопросы, Муха? – слегка толкнул меня в спину Юрка. - Мы же вроде всегда были друзьями, чего на тебя нашло?
- Нравлюсь или нет?
- Ну, нравишься… только…
- Тогда почему не целуешь? – перебила я.
- Я тебе еще тогда говорил, что целовать тебя, тоже самое, что целовать Ульянку, мою сестру. Я же тебя с детства знаю!
- Ну и что? – крикнула я. – Между прочим, друзья детства тоже могу встречаться, а потом женятся и рожают детей. Представь себе, детей рожают! А для этого не только целоваться нужно! – скинула капюшон и резко повернулась к нему. - Юра, а может, мне в темный выкраситься? Может, подстричься как-нибудь? Скажи, я совсем не привлекательная, да?
- Да хватит тебе! Все у тебя нормально. Ты красивая, стройная и веселая. Мне с тобой никогда не бывает скучно.
- Да причем тут это? – крикнула я так громко, что птицы спорхнули с деревьев. – Юр, я любви хочу, понимаешь? Целоваться, гулять с парнем за ручку, чтобы меня в кино приглашали, дарили шоколадки. Мне семнадцать, а я еще ни разу по-настоящему не целовалась! - из моих глаз вырвались слезы. – Можешь начинать крутить пальцем у виска, но хочу, чтобы ты это знал: после того поцелуя в гаражах, во мне поселилось какое-то новое чувство. Не знаю, что это… Ни в пятом, ни в шестом, ни в десятом классе, я не испытывала ничего подобного. Школьная жизнь казалось бесконечностью, как и наша дружба. А сейчас, стоит только подумать, что после выпускного наши пути разойдутся, мне становится так страшно потерять тебя. Я не хочу, чтобы однажды ты, прогуливаясь с другой девочкой, рассказывал ей про свою подругу детства. Я хочу, чтобы и после выпускного ты был моим, но... только уже больше, чем просто другом, - я взала его за руку и с большой надеждой на взаимность, спросила: - А что чувствуешь ты?
Юрка надул щеки и медленно выпустил струю воздуха. Молчал. Как будто не мог ответить мне этой взаимностью, но не знал, как бы смягчить свой ответ.
В этой гробовой тишине внутри меня взрывались бомбы:
