- Сама! – огрызнулась я и сжала руку в кулак. – Модно сейчас так, ясно?
- Не расслышала, ты сказала модно? – переспросила она, повернувшись ко мне ухом. - Ах ты дрянь такая! Ну, мерзавка! Изуродовать себя решила? Я сейчас тебе помогу! Сейчас разукрашу тебя вдоль и поперек!
Мама бросилась в свою комнату и через пару секунд выбежала с ремнем. Я не знаю откуда во мне взялось столько смелости, и что за демон в меня вселился, но как только мама взмахнула ремнем, я его выхватила из ее руки и ударила по ее лицу железной бляшкой. Следующий удар был по голове, еще один, когда она упала на пол, прикрывая голову руками – по спине.
- Людка, не бей! Остановись! Больно! – кричала мама.
- И больше никогда не смей трогать меня, поняла? – не своим, демоническим голосом проговорила я и бросила в нее ремешок. – Взрослая я уже, могу за себя постоять! – собрав с пола деньги, сунула их в карман, открыла дверь, обернулась на маму. – Домой сегодня не жди, буду утром!
Демон не покидал меня до самой столицы. Вместе с девочками горланила песни на весь вагон электрички, затем в метро, пока ехали до Лужников, и когда нас Ксюхин парень провел в зал, в котором мой демон был в своей стихии.
Зал был битком, мы протиснулись почти к самой сцене, и куда ни глянь, ты не увидишь ни одного обычного человека: ирокезы разной длины и цветов, банданы, балахоны, косухи и шипы окружали со всех сторон. На сцене с микрофонами прыгали два сумасшедших призрака с белыми лицами и темными кругами под глазами. Еще один такой же обезумевший призрак играл на электрогитаре, и худощавое приведение в длинной белой сорочке ходило по сцене со скрипкой, иногда играя на ней, иногда просто витало в облаках, размахивая скрипкой в воздухе. В них было сложно узнать парней, изображенных на футболках, майках и балахонах пришедших на концерт. Этот концерт был мистическим, нагоняющим страх, обволакивающий черной магией. Стробоскопы, громкая музыка, хриплые голоса кричащие из динамиков, фанаты, одержимые желанием прикоснуться к кумирами, подруги, которые знали каждое слово каждой песни, и не жалея голосовых связок, кричали до хрипоты. Теперь мне стало понятно, почему Юльку называют дерганная - она танцевала так, словно встала голыми ногами на оголенные провода. Впрочем, все, кто был в этом зале, танцевали примерно так же, включая меня. Как будто мы заражены одним вирусом, который стремительно поражает мозг и я - человек, который прежде никогда не любил рок, теперь жажду еще и еще и еще музыки, еще криков, еще больше бешеных танцев. Стоило только солисту что-то шепнуть в микрофон, и я начинала визжать как сумасшедшая и рвать на себе волосы, в ожидании следующей песни. А когда он допил воду и кинул в зал бутылку, я бросилась в толпу одержимая желанием ее поймать, сама не знаю зачем, может, чтобы прикоснуться к тому, к чему касались губы парня с обалденным хриплым голосом.
Под конец концерта я нисколько не удивилась, что Тоня целуется с каким-то лысым парнем, у которого вся шея была покрыта тату, а Марыга сидит на плечах у симпатичного парня с синими волосами. Что гитарист со всей силы ударил гитарой о пол и разломал ее на две части, что Ксюхин парень, который должен контролировать, чтобы фанаты не прорвались к сцене, танцевал с нами с голым торсом, размахивая в воздухе черной рубашкой охранника и выкрикивая вместе со всеми:
*Был на руке застывший ФАК,
Из кармана торчал пиратски флаг.
Зомби всю ночь кричали «ХОЙ»!
Мы, анархисты, народ не злой!
* * *
Концерт закончился пару часов назад, но в нас еще бушевала его бешеная энергия. Мы гуляли по ночной Москве, пели песни, танцевали, ели шаурму, которую нам купили наши новые знакомые - Антоха крепкий лысый парень, который на две головы выше Тоньки, и Гарик, который шел с Марыгой за руку.
Парни приехали на концерт из Обнинска. Этот город находится примерно в ста километрах от нашего, чему были безумно рады Тоня и Марыга. Девчонки уже договорились встретиться с парнями в следующие выходные.
Около трех часов мы вернулись к спорткомплексу, где ребята оставили машину. Гарик взял из багажника гитару, и мы отправились в маленький скверик.
С неба падал снег, деревья все еще были украшены гирляндами, тускло горели фонари, бархатный голос Гарика казался бальзамом для души, после громовых голосов музыкантов. Мы с девчонками сидели на спинке скамейки прижавшись друг к другу как воробушки. Тоня о чем-то мило ворковала с Антоном, Марыга влюбленными глазами смотрела на Гарика, и тихонько подпевала ему.
В тот момент мне почему-то вспомнились некоторые фрагменты из жизни: Юркино предательство, мамины затрещины, как я сидела за швейной машинкой, пришивая юбку к блузке, как надо мной смеялись одноклассники. И впервые от этих мыслей мне не хотелось заплакать, наоборот, я подняла глаза к звездному небу и улыбнулась вселенной, подумав, как сильно я ошибалась, решив, что старик забыл о моем существовании. Он продолжает писать главу за главой в папочке под названием «Люда Мухина».
«… И теперь в ее жизни появятся люди, с которыми ей будет легко и свободно. С ними она найдет и себя».
Глава 25. Таким я тебя и запомню
После того, как я избила маму ремнем, она стала как шелковая. За две недели ни разу не прикрикнула на меня, несмотря на то, что я зачастую возвращалась домой ночью, ни разу не оставила на столе записку, чтобы я вылизала квартиру, не просила сходить в магазин, не проверяла, сделала ли я уроки. А как-то за обедом сказала, что мне очень идут розовые волосы, и стрелки отлично подчеркивают серые глаза. Лукавила, конечно, но что ей оставалось делать, живя в одной квартире с внезапно повзрослевшей дочерью, которая помнит каждую пощечину, а еще она ясно дала понять, что теперь может за себя постоять. Недавно я слышала, как она разговаривала с Юркиной мамой по телефону.
- Свет, я наконец-то забрала из печати фотографии с моего дня рождения. Сегодня принесла их на работу, а ты, оказывается, ушла на больничный. Может, Юрку к нам отправишь?
Еще недавно она бы в приказном порядке отправила меня к Фомичевым, а теперь боится даже попросить. Юрка тоже к нам так и не пришел. Боится смотреть в глаза старой подруге? Ну ничего, я все равно до него доберусь.
Тонька и Марыга почти каждый день мотались в Обнинск, возвращались под утро, на уроках спали, а иногда вообще не приходили в школу. Сегодня им сделали последнее замечание: еще один прогул, и обе будут отчислены.
- Тонь, давай сегодня не поедем к парням, а не то завтра контроша по алгебре первым уроком, нам нельзя ее завалить, - Марыга хлопнула пакет с чипсами и забралась на Тонькину кровать, где Тоня лежала звездой и мечтательно улыбалась. – То-о-онь! – потормошила ее Марыга. – Слышишь, что я тебе говорю, или вспоминаешь, как вчера Тоха нес тебя на руках до вокзала?
Тоня расцвела еще больше.
- Вспоминаю, как он подарил мне медвежонка с миленьким синим ирокезиком, и валентинку с любовным признанием.
