Маркс развивает тему социальных и физических качеств человека при рассмотрении системы престолонаследия.
Подход Гегеля, основывающийся на взаимосвязи государственных функций, сфер деятельности и индивидов, заключается в том, что единство государства должно быть представлено одним человеком – государем. Он выступает в виде «персонифицированного суверенитета», «вочеловечившейся суверенности». В одном отдельном государе, исключающем всех остальных людей, воплощены «государственный разум» и «государственное сознание». Поэтому государь, являющийся «лицом, специфически отличным от всего своего рода, от всех других лиц», «рассматривается как наличное бытие идеи» (1955. Т. 1. С. 248, 263, 264).
Почему государь передает власть по наследству? Согласно Гегелю, это происходит благодаря порядку престолонаследия, то есть естественной преемственности, когда при освобождении трона предотвращаются притязания клик. В таком случае это всего лишь следствие, превращенное в основание, которое основывается не на имманентной идее государства, а на чем-то внешнем. Точно таким же образом, если полагать, что государя можно избирать, то поскольку ему надлежит заботиться о делах и интересах народа, постольку и тому следует сделать выбор, кому он поручит заботу о своем благе. Если только из этого решения населения возникает право на правление государством, то данный взгляд будет «поверхностным». В действительности «избирательная монархия представляет собой едва ли не худший из институтов»
[18]. Гегель не прибегает к объективной истории как таковой, а приходит к системе престолонаследия, исходя из понятия «монарха», так как наследственность власти государя есть «содержащийся в ее понятии момент»
[19].
Это означает, что сын государя предопределен быть правителем, то есть физическое рождение способствует тому, что некий человек занимает наивысшую государственную должность. Подобно тому, как животное обладает от рождения определенным местом, характером, образом жизни и т. д., человеческое рождение связывается с занятием крупной государственной должности. В этом проявляется смешение физических и социальных качеств человека. Рождение дает человеку лишь индивидуальное бытие и, прежде всего, дает жизнь лишь как природному индивиду. Государственные функции и полномочия являются социальными, а не природными продуктами, поэтому между физическими и социальными качествами или, иными словами, между рождением человека и его индивидуализацией в определенном социальном положении и выполнении социальной функции нет непосредственного тождества. Маркс пишет по этому поводу следующее: «Я являюсь человеком в силу рождения, независимо от общественного признания, пэром же или королем от рождения я являюсь лишь в силу общего признания. Лишь признание делает рождение этого человека рождением короля; следовательно, королем делает человека не рождение, а признание его таковым. Если рождение, в отличие от всех других определений, непосредственно дает человеку определенное общественное положение, то это значит, что тело человека делает его носителем данной, определенной социальной функции. Его тело оказывается его социальным правом. В этой системе телесное достоинство человека, или достоинство человеческого тела (в более развернутом виде это можно было бы выразить так: достоинство физического, природного элемента государства), выступает в такой форме, что определенные, а именно высшие социальные звания являются званиями определенных, предопределенных рождением, тел» (1955. Т. 1. С. 342).
Здесь Маркс отчетливо разделяет человеческое физическое качество (рождение) и социальное (положение в обществе). Вне всякого сомнения, родившись, человек получает свой жизненный удел, физическое существование, но это не является причиной и основанием для обладания определенным социальным статусом. Система майората, которая включает в себя престолонаследие, – это политический строй, основанный на частной собственности. Маркс пишет об этом: «В таком государственном строе, в котором гарантией является майорат, гарантией политического государственного строя является частная собственность. В институте майората это принимает такой вид, что подобной гарантией служит особая разновидность частной собственности. Майорат есть лишь особая форма существования всеобщего отношения между частной собственностью и политическим государством. Майорат есть политический смысл частной собственности, частная собственность в ее политическом значении, то есть в ее всеобщем значении. Государственный строй является здесь, таким образом, государственным строем частной собственности» (1955. Т. 1. С. 346). Поэтому Маркс критикует Гегеля за то, что он доказал, что монарх должен родиться, но не то, что рождение делает его таким. Если человек предназначен быть монархом исходя из природы, физического рождения, то суверенитет, монархическое достоинство в таком случае надо было бы считать чем-то таким, что дается рождением. Тело монарха определило бы его достоинство. Таким образом, по Гегелю высочайшей инстанцией в государстве вместо разума оказалась бы физическая природа, и качество монарха определялось бы по рождению так же, как и в случае со скотом. Человек и животное утрачивают свои отличия: лошадь порождает лошадь, монарх порождает монарха. Маркс иронизирует по этому поводу: «Что человек в силу рождения предназначен быть монархом – это так же может стать метафизической истиной, как догмат о непорочном зачатии богоматери Марии» (1955. Т. 1. С. 256).
Отчуждение политического государства и двойственность человеческой сущности
Взгляд Маркса на вопрос о государстве в работе «К критике гегелевской философии права» свидетельствует о переходе от разоблачения священного образа отчуждения к его несвященным образам, от критики религии и теологии – к критике политики и государства. Восприняв основные идеи «Сущности христианства» Фейербаха и связав их с собственным опытом и теоретическими рассуждениями периода работы в «Рейнской газете», в частности с историческими исследованиями в Кройцнахе, Маркс проанализировал отношения между политическим государством и гражданским обществом. Гегель рассматривал второе вместе с семьей как сферы идеи государства, полагая, что дух разделяется на них, чтобы их преодолеть и стать для себя бесконечным действительным духом. Маркс противостоял такой точке зрения. Наравне с политическим государством он также выделил неполитическое (или материальное), которое в действительности означает гражданское общество. Маркс развил эту мысль: «Разум государства не имеет, следовательно, никакого отношения к распределению материала государства между семьей и гражданским обществом. Государство возникает из них бессознательным и произвольным образом. Семья и гражданское общество являются как бы темной природной основой, из которой возгорается светоч государства» (1955. Т. 1. С. 223). Таким образом, гражданское общество рассматривается в качестве основы, а образование политического государства является не результатом мистической силы идеи, а бессознательным, то есть объективным, процессом.
Маркс признал обусловленность политического государства семьей и гражданским обществом или, иными словами, их тождество, а также раскрыл их отделимость друг от друга, то есть их «отчуждение внутри единства». Гегель при этом полагал, что между государством всеобщих интересов и особыми интересами семьи и гражданского общества существует противоречие. Однако он пытался примирить это противостояние через посредничество: «Оно [государство] имеет свою силу в единстве всеобщей конечной цели государства и особого интереса индивидов». Однако Маркс, развивая тему отчуждения в своих исторических исследованиях, рассматривал процесс взаимного отчуждения политического государства, с одной стороны, и семьи и гражданского общества – с другой, имея в виду последовательность развития истории. Согласно Марксу, в рабовладельческом обществе Древней Греции сам государственный строй был един с народной жизнью, то есть у политического государства не было «субстанциального единства» с гражданским обществом. Оно не обладало формой иллюзорной всеобщности возвышения одного сословия над другим. Общее дело государства имело частное значение для граждан, как таковое оно было подлинным единственным содержанием жизни и воли граждан. В Средневековье, во время феодального общества, это единство достигло «вершины». Сословия гражданского общества вообще стали политическими. Феодалы, крепостные, помещики, гильдии ремесленников, другими словами, собственность, торговля, общественные организации и каждый отдельный человек – все обладало определенным политическим положением, так как социальная сфера носила государственный характер. Маркс писал об этом следующее: «Вершиной гегелевского тождества были, как он сам признает, Средние века. Здесь сословия гражданского общества вообще и сословия в политическом смысле были тождественны. Дух средних веков можно характеризовать так: сословия гражданского общества и сословия в политическом смысле были тождественны, так как гражданское общество было политическим обществом, так как органический принцип гражданского общества был принципом государства» (1955. Т. 1. С. 301).
