Основная идея «Рукописей» и ее философское обоснование
Почему «Рукописи» стали центром дискуссий? Не потому ли, что они относятся к раннему творчеству Маркса? Не совсем так. В «Посмертных трудах Маркса и Энгельса», вышедших в 1902 г. под редакцией Франца Меринга, собраны сочинения обоих философов, датирующиеся 40-ми годами XIX в., а также впервые опубликована докторская диссертация Маркса «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Она была окончена в 1841 г. – раньше, чем «Рукописи». Кроме того, труд «К критике гегелевской права», впервые увидевший свет в 1927 г., был написан в 1843 г.
Может быть, всему причиной незрелость «Рукописей»? Тоже не совсем верно. Они появились после того, как воззрения Маркса в основе своей трансформировались уже дважды. В некоторой степени незавершенное, это сочинение все же содержит множество важных моментов. В сравнении со своим творчеством до 1844 г. здесь Маркс не отступает, а наоборот, становится ближе к материалистическому пониманию истории.
Помимо объективных причин, «Рукописи» стали средоточием споров еще и в силу своих теоретических особенностей. Теоретически и методологически это сочинение отталкивается от идеи отчужденного труда, и поэтому основная идея «Рукописей» и ее обоснование конфликтуют друг с другом. Это оставляет пространство для самых различных интерпретаций марксизма.
В этом смысле «Рукописи» являются достаточно концентрированным и систематически изложенным произведением о человеке и отчуждении. Однако его основная идея – не абстрактные спекуляции на тему двух указанных вопросов, а рассуждения о положении пролетариата и пути к человеческому освобождению. В 1843 г. в сочинении «К критике гегелевской философии права» Маркс стремится разгадать тайну государства и решить вопрос об отношениях между ним и гражданским обществом. Через год в «Рукописях» он обращается к анатомированию гражданского общества, чтобы отыскать причины нечеловеческого положения пролетариев и пути к их освобождению в экономике, в самой частной собственности и ее упразднении, или, по его собственным словам, разгадать «загадку истории».
В «Рукописях» он придает этой идее большое значение. Пусть он еще исходит из предпосылок, выведенных классической буржуазной политэкономией, пользуется ее языком и применяет ее законы, тем не менее по уровню он превосходит буржуазных политэкономов. Маркс ставит два вопроса. Во-первых, какой смысл с точки зрения человеческого развития в том, чтобы сводить большую часть человечества к абстрактному труду? Это фактически вопрос о положении и исторической задаче пролетариата в условиях капитализма. Во-вторых, в чем ошибочность того, чтобы надеяться улучшить положение рабочего класса путем повышения зарплат или чтобы, подобно Прудону, выступать за реформизм, революционной целью которого является равенство доходов? В данном случае речь идет уже о пролетарских революционных задачах и путях к полному освобождению пролетариев. Следовательно, «Рукописи» изучают не абстрактного человека, а противостояние двух больших классов – буржуазии и пролетариата. На эту борьбу и тяжелое положение рабочих проливают свет рассуждения Маркса о капитале и труде (то есть об антагонизме буржуа и пролетариев, «враждебной взаимной противоположности») как сущности капиталистической частной собственности. Эту же задачу немецкий философ решает, размышляя о различных видах отчужденного труда, о том, что размежевание капитала, земельной ренты и труда для рабочего губительно, смертельно, что, вне зависимости от упадка или подъема капиталистического производства, ему не избежать нищеты. Все внимание Маркса в то время было приковано именно к пролетариату.
Кроме того, в «Рукописях» он ставит себе цель не эмансипировать некого абстрактного человека, а окончательное освободить рабочий класс. В самом сочинении говорится именно про эмансипацию всего человечества, что рассматривается, однако, как результат разрешения антагонизма между трудом и капиталом, полного упразднения частной собственности, а не как цель, стоящая выше освобождения пролетариата. Маркс отмечает: «Эмансипация общества от частной собственности и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения» (1974. Т. 42. С. 98).
Однако особенными «Рукописи» делает, скорее, не их основная идея, а ее теоретическое обоснование. Их основная концепция начала рассматриваться еще в «Немецко-французском ежегоднике», от курса которого «Рукописи» впоследствии не отклонились, продолжив и развив существовавшую идеологическую линию. Впрочем, в 1844 г. появился новый фактор – Маркс обратился к изучению политической экономии, ознакомился с множеством трудов английских политэкономов. Немецкого философа, чьи воззрения по большей части уже претерпели две фундаментальных трансформации и который приступил к поиску научных аргументов в пользу воплощения коммунизма, не удовлетворяли подход и методы классической политэкономии, отношение этой науки к частной собственности и рабочим, а также различные социально-утопические учения. Однако чем же ему было вооружиться в критике буржуазной политэкономии и системы капиталистической частной собственности? Элементы традиционной идеологии и новые элементы, появившиеся в марксовой мысли в 1844 г., противоречили друг другу. С одной стороны, Маркс прибегает к помощи политической экономии и, исходя из экономических фактов, раскрывает сущность и противоречия капитализма; с другой – обращается к философским категориям и соответствующе осмысляет эти факты.
В предисловии к «Рукописям» Маркс как раз поясняет этот момент. Хотя на масштабы, глубину и продолжительность фейербаховского воздействия на Маркса существуют различные точки зрения, трудно отрицать, что в 1844 г. – в то время, когда «Рукописи» и были созданы, – Маркс, во многом превосходя Фейербаха, по-прежнему находился под его влиянием. Так, он заявляет: «Положительная критика вообще, а следовательно, и немецкая положительная критика политической экономии, своим подлинным обоснованием обязана открытиям Фейербаха» (1974. Т. 42. С. 44). Кроме того, он особо отмечает фейербаховские «Предварительные положения к философской реформе» и «Основы философии будущего», полагая, что «после “Феноменологии” и “Логики” Гегеля это – единственные сочинения, которые содержат подлинную теоретическую революцию» (1974. Т. 42. С. 44). Наконец, к числу «содержательных и оригинальных немецких трудов» он относит несколько статей Гесса. Во всех перечисленных здесь трудах содержатся важные положения о человеческой сущности и ее отчуждении.
Без сомнения, Маркс уделяет большое внимание анализу системы частной собственности, то есть валютной системы. В «Рукописях» он ставит своей целью «осмыслить существенную взаимосвязь между частной собственностью, корыстолюбием, отделением друг от друга труда, капитала и земельной собственности, между обменом и конкуренцией, между стоимостью человека и его обесценением, между монополией и конкуренцией и т. д., между всем этим отчуждением и денежной системой» (1974. Т. 42. С. 87). Однако поскольку в то время его материалистический взгляд на историю продолжал формироваться, Маркс еще не понимал, что человек и человеческая сущность зависят от производственных отношений. Напротив, он говорил о рациональности экономических отношений, исходя из их соответствия человеческой природе, а свои идеалистические стремления к освобождению пролетариата выражал, выделяя истинный и отчужденный типы людей, обществ и труда (маркерами освобождения у него были истинный человек, истинное общество и истинный труд).
