Он повёл её наверх, по широким округлым ступеням, что вились не спиралью, а непонятными зигзагами. Они поднимались выше и выше, к конусообразной крыше, пока не вышли на небольшую круглую площадку.
— Отсюда всё видно, смотри.
Девчонка присвистнула:
— Ох, ничего себе!
Внутренний двор — круг. Чистый, ухоженный, идеальный. Деревья, сад, конюшня, постройки казались отсюда крохотными, как игрушечными. Тёмная высокая стена надёжно охраняла маленькое царство от внешнего мира. А за ней — горы, разноцветная долина с домишками, озеро. За горами — бирюзовая синь. Всё это смешивалось с молочными облаками, подсвечивалось солнцем, постоянно менялось из-за движения облаков.
Дара перевела дух. Невозможно оторвать взгляд, хочется смотреть и смотреть, замерев от восторга.
— Я что-то не пойму… мы на вершине горы?
Геллан отрицательно покачал головой, пряча улыбку:
— Нет. Мы в воздухе.
— Ты хочешь сказать… — Дара недоверчиво осмотрела всё вокруг ещё раз.
— Верхолётный замок висит в воздухе. Я потому и говорил, что сюда попасть непросто. Потайные пути невидимы, и чужаку не проникнуть сюда, не зная тайных знаков и точного пути.
— А он не грохнется, замок твой расчудесный?
— Ну, если за столько веков не упал, то, думаю, он не станет этого делать, чтобы напугать звездную девчонку.
Дара хмыкнула:
— Ха! Если уж он надумает развалиться на части, то скорее угробит нас, чем напугает. Ну, разве что напоследок.
— Не бойся. — рассмеялся Геллан. — У него хватит ума устоять.
Дара присела возле резных перил и посмотрела вдаль. А затем спросила:
— Если он такой умный, как же он пустил того урода, который всех тут запугал до полусмерти? Ты же говорил, он не пускает чужаков?
Золотые кудри взметнулись от налетевшего ветра, открывая изуродованную сторону лица. Глубокая вмятина с лучами на щеке стала глубже, когда он сжал челюсти.
Опять она брякнула лишнее. Но Геллан всё же ответил:
— Он не был чужаком. Он был мужем моей матери и отцом Милы.
На мгновение стало тихо. Даже ветер спрятался и перестал гудеть. Всего лишь секунда, пока замершее сердце не сделало следующий удар.
— Прости меня, — прошептала девчонка.
Он медленно покачал головой, протягивая руку, чтобы помочь встать:
— Не надо. Ты не виновата. И всё равно узнала бы об этом. Какая разница, когда?
Глава 13
Муйбины уроки. Мила
У Иранны глаза, как острые пики: проникают глубоко, выворачивают наизнанку и знают всё, даже если ты молчишь. Невозможно спрятаться, не замечать, делать вид, что не понимаешь, зачем муйба смотрит на тебя и чего хочет…
Она чувствовала её взгляд даже спиной.
У Иранны брови, как крылья у птицы: изогнутые, тёмные, красивые, наполненные сигналами-символами. Нахмурились — недовольство. Поднялась левая бровь-крыло — ты ошибся; правая идёт на взлёт — есть надежда выкрутиться; обе поднимаются вверх — никогда не угадаешь, что будет дальше: смех или удивление, ирония или ободрение.
Она боялась и любила эти подвижные крылья, могла смотреть за их плавными взмахами бесконечно.
У Иранны чистый высокий лоб, гладкий, как белый валун у озера. Ни одного изъяна, ни малюсенькой морщинки. Не каждая молодая девушка может похвастаться такой кожей…
У Иранны тонкий нос и сочные губы, а волосы — она знает — цвета спелой сливы, хоть и спрятаны наглухо под шапочкой-платком… А голос глубокий, как бездонная пещера в заброшенной долине…
Никто не знает, как становятся муйбами и почему. Кажется, они живут в поселениях вечно. Приходят ниоткуда, незаметно, и становятся частью природы, быта, как цветы или деревья, родниковая вода или горный ветер.
Она хотела бы стать муйбой — независимой. уверенной в себе, не нуждающейся в чьём-то присутствии или одобрении. Слушать птиц и варить зелья. Раскладывать карты и видеть будущее. Лечить скот и учить детей. Плести нити Обирайны и никогда не желать другой доли…
— Мила! — строго, но тихо; просто, как точка в конце предложения. «Вернись, вынырни, слушай внимательно», — говорит одно слово.
Она вздыхает и пытается вслушаться в неспешный рассказ, погрузиться в легенду. Но больше всего хочется ей сейчас оказаться в саду, где рождается новая легенда, — она уверена.
Счастливый Геллан — он уже вырос. Сильный Геллан — он смог преодолеть страх. А может, никогда не чувствовал его по-настоящему.
Порой ей кажется, страх — тёмный лабиринт со множеством узких тесных проходов, ответвлений, узлов, каждый из которых заводит в тупик. Безвыходный лабиринт, живущий у неё внутри.
Она боится людей — маленьких и больших. Боится звуков и шорохов, темноту и яркий свет. Боится поворачиваться спиной и чувствует себя слегка защищенной, только когда прижимается лопатками к стенам… Но и тогда боится, что из-за стены кто-то протянет руку и вцепится в волосы, оскалит клыки и вонзит их в шею, жадно высасывая кровь…
Два пёсоглава неотступно следуют за ней и вырвут горло любому, кто посмеет приблизиться со злом. Стоит только сделать знак. Но даже это не даёт ей уверенности и спокойствия.
Иногда она мечтала стать могущественной волшебницей, самой сильной на Зеоссе. Получить силу, которая позволит сжаться до точки, неприметного маленького пятнышка, чтобы получить свободу. Свободу от людей, которые могут сделать больно…
— Мила!
«Ты не слушаешь меня», — говорит её имя в устах Иранны. Опять она всё пропустила… в который раз… Наверное, это бесполезно, и Иранна зря тратит время на неё. Зря таскает на уроки и знакомит с детьми… Всё зря, уже ничего не исправить… Она никогда не перестанет бояться, потому что не знает, как это. Никогда не сможет разговаривать нормально, потому что не помнит, говорила ли по-другому…
«Не думай так», — голос Иранны звучит где-то внутри, но она никогда не признается, что слышит его. Может, ей это только кажется… Как кажется порою, что Геллан с муйбой разговаривают, не разжимая губ.
Ученики муйбы легко учатся, и даже малыши умеют колдовать. Кто во что горазд. У зеоссцев это в крови — самозабвенно складывать пальцы в знаки, бросать карты, творить мелкие пакости, что-то придумывать, экспериментировать, соединять, смешивать, наводить морок… Она не умеет. Ничего. Как белое полотно: чистое, ровное, без морщин и складок, без желания стать скатертью или рубахой. Кусок холста, на котором никогда не появятся узоры.
«Не думай так» — опять этот голос где-то между сердцем и желудком, бьётся щекоткой, сбивая дыхание.
Толпа детей благодарит Иранну и шумно рассеивается по окрестностям. Сегодня только легенды — история сказок о прошлом Зеосса. Было или не было? Наверное, этого не знают даже муйбы.
