– Эй, ты! – закричала я обезумевшему финисту. – харэ истерики катать. Давай, маши крыльями над ней – охлаждай!
Птица, как ни странно, меня поняла. Зависла на мгновение, а затем начала обмахивать Пиррию.
– Дара, это финист… – сказала Иранна.
– Я уже в курсе, – мрачно отрезала, глядя на впечатляющий размах крыльев. Метра три точно. А может, больше.
– Финист – огненная птица, – гнула своё Иранна, пытаясь что-то мне втолковать, но я туго соображаю по ночам.
– Да-да, я уже поняла, – бормотала, не отрывая глаз от мерных взмахов.
– Он не может дарить прохладу – от него жар идёт, как от печки. Или даже посильнее.
– А по-моему, ей легче, – возразила я, – посмотрите: метаться перестала. Может, ей как раз это и нужно: клин клином вышибают.
Пиррия и впрямь притихла.
– Тинай, – прохрипела в полузабытьи, не открывая глаз. Знать бы, что это хоть такое.
Резко зашипели Сильвэй с Пайэлем, но я и так знала: Айболит рядом – завибрировал кинжал у бедра.
– Отойдите, – скомандовал он властно, и все попятились.
Не испугались, нет. Просто не могли не послушаться. Словно под гипнозом, будто волной отбросило. Он подошёл к Пиррии – неловкое длиннорукое убожество, но как только остановился – куда делась вся его неприглядность. Кровочмак не изменился внешне – как был лохматым мешком, так и остался, но движения стали плавными, текучими, как пластилин. И не оторвать глаз, не моргнуть, потому что невозможно.
Он ощупал узкими ладонями каждую рану, каждую вспухшую полосу на теле Пиррии – нежно, едва касаясь.
– Сядь, Тинай! – приказал резко, и финист, издав резкий звук, опустился рядом.
Незаметное глазу движение руки – и вот на ладони у кровочмака длинное тёмно-красное перо. Он покатал его в щепоти, а затем острым концом проколол указательный палец.
Капля крови упала Пиррии на лоб. Бывшая сайна взрогнула и выгнулась дугой.
– Хорошо, – в голосе у Айболита проскользнуло удовлетворение.
А затем он начал рисовать кровавые узоры. Вначале на лбу, затем на скулах, потом на шее и груди. На запястьях и животе, на бёдрах и ступнях.
Узоры получались тонкими, как нити, затейливыми, как вязь. В свете костра и сияния финиста, что светил не хуже прожектора, они виделись чёрными. Вскоре стало казаться, что я схожу с ума: узоры ожили, зашевелились, начали меняться местами, перетекать друг в друга, переплетаясь завитушками и черточками. Я моргнула, чтобы справиться с головокружением. Узоры замедлили бег, запульсировали, замерцали и всосались в кожу – вошли жадно, как вода в раскалённый песок.
Стояла гулкая тишина. Кто-то выдохнул, а затем задышали, зашевелились все, кто следил за кровавым ритуалом кровочмака. Айбингумилергерз устало провёл лохматой паучьей лапкой по лбу и опустился на землю.
– Теперь с ней будет всё хорошо, – сказал хрипло, обнимая себя за плечи. – Ренн, – позвал тихо, но маг тут же выступил из тени. – посмотри, что у неё на груди. Кажется, это ваша штучка. Видел когда-то похожую.
Ренн подошёл к Пиррии и, не прикасаясь, внимательно посмотрел на кулон.
– Хм. Очень интересно.
Я чуть не превратилась в жирафа, но подлый маг ничего не стал объяснять, только на Геллана глянул так выразительно, что сразу стало ясно: они поговорят, а я опять в пролёте. Ладно, как говорится, ещё не вечер. Раз Пиррия осталась с нами, рано или поздно узнаем, что это за штуковина у неё на шее булыжником болтается.
– Айболит, ты лучший доктор на Зеоссе. Да что там на Зеоссе – во всех существующих мирах! Не зря я дала тебе это говорящее имя!
– Поесть бы, – буднично и без эмоций отреагировал на моё восхищение кровочмак. Как ни крути, а мужчины все таковы: ты им о высоком, а они тебе о жратве.
Я вздохнула.
– Пошли уже, вечно голодный мой. Сейчас несколько пискликов прекратят бренное своё существование.
Так и закончилась эта сумасшедшая ночка: финист, который почему-то Тинай, взгромоздился на Пиррию и распластал крылья, укрывая ими бывшую сайну не хуже одеяла; я скормила Айболиту солидный запас мышей и одну какую-то странную зверушку.
Счастье, что мне не приходилось никого убивать. Только передавала из рук в руки, потом Айболит отворачивался, а я смотрела в небо. Где-то рядом околачивался Геллан, и я уже не бухтела: раз ему так спокойнее, пусть ходит по пятам.
Потом мы без сил свалились и уснули. Правда, спать пришлось недолго: Пиррии не Пиррии, а на рассвете надо отправляться в путь. Впереди нас ждал Виттенгар, и я почему-то с волнением ждала встречи с новым городом.
Посудите сами: до этого я только Долину и замок видела да мерзкий Зоуинмархаг. Не считая гор, которые, конечно, прекрасны, но поднадоели до изжоги.
Глава 19. В таверне "Опа"
Сандр
По всей видимости, первый хозяин таверны «Опа» был шутник. «Был» – потому что вряд ли кто помнил его светлое имя, «шутник» – потому что только человеку с извращённым юмором могла прийти в голову мысль назвать придорожную таверну возмутительным именованием мягкого места человека. Впрочем, начальная буква названия потерялась в незапамятные времена, не выдержав жёсткой конкуренции в борьбе за чистоту речи. Как говорили древние, мягкое место есть, а слова «...опа» нет.
А как, наверное, приятно было слышать ласкающие слух ассоциации, связанные с местом встречи местных и проезжих любителей выпить-закусить!
– Пошли в «...опу» ! – всего лишь сходить в таверну.
– Где встречаемся?
– Да в «...опе»!
Может, именно поэтому начальная буква на вывеске нечаянно рухнула, хотя светлое место её памяти не измазалось с годами – буква легко угадывалась по очертаниям, но вслух не произносилась. Таверну любя называли «Опа» и не приведи, дикие боги, брякнуть какому-нибудь залётному идиоту нечто пренебрежительное: «Ну и кормят в вашей «...опе»», например.
К слову, еда в «Опа» приличная, а хозяйка готовила вкусно. Стояла таверна на перекрёстке дорог. Сюда захаживали торговцы и воры, властители и лицедеи, простой люд и путники. Здесь можно было заночевать, узнать последние сплетни близлежащих городишек и поселений, заключить хорошую сделку, продать товар и провернуть разные делишки.
Одно плохо: по слухам, нынешний хозяин не желал кормить и давать ночлег в долг, поэтому Сандр, глубокомысленно задумался над огромной кружкой драна, как выкрутиться на этот раз.
Работы не предвиделось, да и пахать за мелочёвку – энергию только тратить. Двинуться в путь без средств – всё равно что выйти в чисто поле и отдаться на растерзание зверям. А жизнь Сандр любил и помирать в ближайшее время не планировал. Ну что ж, только Обирайна да великий властитель Случай помогут выкрутиться в очередной раз.
