– Интересно, что за птица и почему её так ждут? – в девчонке всегда готов поднять голову дух исследователя и первооткрывателя.
– Как?! Вы не знаете? – живо обернулись две хорошенькие ведьмочки.
– О! Это стоит того, чтобы увидеть!
– О! Это стоит того, чтобы дождаться и услышать! – закатывали они глаза и, перебивая друг друга, захлёбывались словами:
– Бергард надолго запомнит этот праздник Зимы!
– Слышали? Часть пророчества уже сбылось!
– Живородящий столп зажёгся спустя двести три года!
– Поцелованный солнцем и сошедшая с неба появились!
– Пророчество? – у Дары заострился носик от любопытства, и Геллан поспешил увести разговор в другую сторону.
– Так что же за знаменитость нынче пожаловала на праздник?
На них уже оборачивались. Видимо, они тут единственные не знали, кого так нетерпеливо ожидала толпа. Лендра с ядовито-салатными волосами всплеснула руками и как для душевнобольных пояснила:
– Прекраснейший голос Зеосса! Сребловолосая Нотта будет петь сегодня!
Дара хотела ещё что-то спросить, но толпу качнуло, как корабль в море. Ропот рябью пронёсся по людским волнам. Впереди стоящие закричали.
– Нотта! Нотта! – скандировала публика, отбивая ладони в экстазе.
Геллан хотел было одёрнуть Дару, уберечь от напора, но их завертел вихрь возбуждённых тел и протолкнул в середину, в самую гущу. Ему только и оставалось держать девчонку за руку, чтобы не потерять.
А на сцене появилось неземное создание – дева в серебристом балахоне, расшитом разноцветными каменьями. Длинные волосы двумя широкими прядями обрамляли выразительное лицо и спускались до талии, отливая металлическим блеском.
На миг стало тихо.
– У неё и впрямь волосы как из серебра, – чётко произнесла Дара, но голос её потонул в крике сотен глоток. Толпа бесновалась, впадая в экстаз. Качалась из стороны в сторону, дыша в унисон, живя единым порывом.
А затем дева тронула струны китарры – и мир провалился.
Глава 10. Везде чужой
Лимм
Лимм шёл к Верхолётному замку не спеша, пешком. Кривил губы, представляя, как обрадуется ему чернь. Но Верхолётный – его дом, пусть он никогда не жил в нём. Да и надо было где-то остановиться на время. Рассиживаться Лимм не собирался: слишком много дел, и везде не мешает твёрдая рука, чтобы руководить, строить планы и осуществлять взлелеянное.
Верхолётную Долину обошёл стороной. Нет желания пока туда соваться, слушать меданий рёв. Возможно, они вообще ему не понадобятся – жалкие людишки с низменными интересами и желаниями. Грязь, которую можно очистить без сожаления, когда придёт время. А пока пусть живут и радуются, что ему не до них.
Лимм без страха вступил на Небесный путь. Невидимая дорога для него не помеха: он видел её. Тайное для многих открыто драконам, настоящим владельцам этих мест.
Сколько времени прошло, сколько бурь отбушевало. Он не любил горы. Возможно, потому что родился не здесь и не мог проникнуться духом этих мест. Слишком мрачно и сурово вокруг. Не хватало размаха, как на его взгляд, но с этим придётся смириться пока что. Размах ждал впереди, ради этого можно немного потерпеть неудобства.
Древняя мейхоновая стена не открылась перед ним. Стояла корявым уродищем и молчала. Лимм не обиделся. У мейхона – своя память. Нужно освежить, чтобы снискать доверие.
Он полоснул ножом по запястью и приложил руку к стене. Мейхон молчал, не спешил, считывая информацию. Открыл проход, словно нехотя, через силу, признавая кровь, но как бы сомневаясь в правильности решения.
Будь он помоложе, подумал бы, что у мейхона есть мозги. Но у горной породы нет и не может быть ума.
Кровь потекла щекотной струйкой по ладони. Немного переборщил с надрезом. Лимм поморщился, но останавливать не стал: предстояло ещё открыть дверь замка.
Замок думал дольше. Не спешил впускать хозяина внутрь. Хорошо что Лимм умеет ждать. Розовое марево щупало его, как придирчивый купец – кусок ткани. Пусть. Осталось совсем немного потерпеть.
Естественно, его не ждали. Он смотрел в круглые глаза прислуги, что собралась как по команде, стоило только кому-то одному увидеть чужака.
– Леррана больше нет, – сказал жёстко. – Я теперь ваш новый властитель. Настоящий и полноправный динн замка и Верхолётной долины. Лиммуарий из рода Северных драконов.
Никто не дрогнул. Наверное, ошалели от неожиданности. Не склонили головы перед ним, но не беда.
– Я не нуждаюсь в особых условиях. Мне сгодится то, что есть. Хорошая комната с большой кроватью. Сытная еда в привычное время и старательность в исполнении обязанностей. Вряд ли я задержусь долго. Люблю путешествовать. Но порядок тоже люблю. Поэтому кто не доволен, может собираться. Желающих служить всегда больше, чем тех, кто предпочитает гордо умирать с голоду.
Никто не проронил ни слова. Наконец-то, опомнившись, опустили головы. Что-то мелькнуло в некоторых прекрасных очах, но он предпочёл пока не показывать норов и ставить на место наглецов.
Лимм прошёлся по замку, особо не разглядывая интерьер и комнаты. Выбрал покои для себя и тут же, не раздеваясь, растянулся поверх одеяла. Устал. Бессонная ночь не прошла даром. Да и крови потерял немного.
Не собирался, но уснул, машинально наложив вокруг себя контур. А то неизвестно, на что способны мирные и забитые на первый взгляд слуги.
Спал сладко и без сновидений, а проснулся от того, что носом пошла кровь.
– Не может быть, – пробормотал, марая ладонь в красное. – Этого никак не может быть!
Он прикладывал ладони к стенам и шипел сквозь зубы:
– Я твой хозяин! Я твой владыка! Ты обязан покориться своей крови!
Стены обманчиво молчали, но по дрожи он понимал: замок его впустил, но не принял. Упорство грозит превратиться в проклятье, как сталось с Лерраном.
В голове никак не хотели соединяться несовместимые вещи: проклятье не может быть наложено на собственную кровь! Геллан тому пример! Его стены не тронули, в отличие от младшей сестрёнки, рождённой от чужой ведьмы и простого смертного.
Лимм понимал: он может упорствовать, как угодно бороться, но ничего не изменится: замку не понравилась его кровь, поэтому он наложит проклятье и вышвырнет вон, дай ему только волю.
Лимм шипел и злился, бесновался, размахивая руками и выплёвывая проклятия, но знал, что придётся менять планы. Шараканова древняя магия, взбесившаяся, видимо, от скуки или давшая трещину от прошедших столетий, не хотела его признавать.
Надо не упорствовать, подобно твердолобому Леррану, отступить. Но ему нужно остаться в этих местах, чтобы завершить начатое. Что ж, сложные задачки от Обирайны только разогревают азарт и аппетит. Лимм не собирался сдаваться только потому, что старая развалина щёлкнула его по носу.
