– Только не говори, что вы собираетесь вмешаться, – потрясённо протянул слова Ренн.
– Предлагаешь проехать мимо?
– Браво! – картинно усмехнулся Лерран, и беззвучно зааплодировал. – Узнаю правильного и справедливого до тошноты властителя Верхолётной Долины.
Геллан не ответил. Зато отозвалась Дара из фургона.
– Вспомни, скотина, кто тебя взял с собой. Что-то ты тогда не жаловался на справедливость Геллана.
– Не вздумай высунуться, – пригрозил девчонке. – Я не смогу быть сразу в двух местах.
Возы медленно, но двигались. Геллан, Сандр, Ренн и Лерран, не сговариваясь, отстали. Стакеры переглянулись, прикидывая, как будет лучше поступить, но Лерран спутал им все планы.
Глава 24. Драная философия
Лерран
Слова Небесной девчонки почему-то зацепили, как крюк, и потянули его внутренности по грязной мостовой. Собственно, он и не собирался геройствовать или делать пафосные глупости.
В таких ситуациях лучше наблюдать со стороны или действовать исподтишка, чем открыто бросать вызов агрессивной толпе. Но сумасшедшие, с которыми его связала Обирайна, думали иначе.
Лерран хорошо понимал, чем могут закончиться благородные порывы: стакеров могут распять вместе с несчастным, что безвольно болтался в ручищах ведьмы-воина. Правда, со стакерами всегда всё сложно, однако двое против толпы – это слишком нереально.
Такие, как Ханнира, жалости не знают. Но зато, как и подавляющее большинство женщин, имеют слабости. Главное – нащупать и удачно нажать.
Пока Сандр и Геллан переглядывались, Лерран сделал шаг вперёд. Выехал навстречу. Картинно поставил коня на дыбы. Заставил особо рьяных поборников «справедливости» отшатнуться. Спешившись, заехал кулаком в живот стоящему рядом с Ханнирой. Так, что вышиб дух. Так, чтобы гайдан не мог ни слова вымолвить.
– Он покушался на тебя, – вымолвил, глядя воинственной деве прямо в глаза. Она замерла и сглотнула. Шумно, не скрываясь.
Лерран смотрел и смотрел, завораживая взглядом, уводя её мысли далеко-далеко.
– Ты прекрасна, – сказал тихо, купая огромную Ханниру в волнах собственного магнетизма. Чувствовал, как затихает толпа, попавшая в зону его уверенного спокойствия. Видел, как, тяжелея, опускается рука с несчастным, попавшим в передрягу.
Он был почти на голову её ниже. Дикие боги не дали ему высокого роста, но Лерран никогда не чувствовал себя обделённым или ущербным, потому что умел любые ситуации проворачивать в свою сторону.
Женщины любили его. Стелились, замирали, следили глазами. Он умел притягивать, обволакивать, раскручивать их внутренние пружины, вить из чувств верёвки. Он никогда не проигрывал, если шёл к цели и на пути стояла женщина.
– В тебе столько страсти, огня, живости. Ты настоящая, без дурацких ужимок и фальши. Естественная, как дыхание. Чем обидел тебя этот гайдан?
Лерран небрежно пнул ногой обмякшее тело, что уже валялось на мостовой.
– Он смущал моих посетителей непотребными речами, – голос у бабы-воина ей под стать: густой, низкий, шершавый. Можно было бы сказать – грубый, если б не прорывающаяся сквозь напускную резкость женственность. Ханнира упрямо свела широкие брови: – Таким, как он, отрезали языки.
Лерран чуть заметно усмехнулся.
– Так, может, он не достоин, чтобы его убили слишком быстро? Таких нужно казнить показательно, на большой площади. Чтобы умирал медленно, очень медленно, познал нестерпимые муки и пожалел, что родился, посмел открыть рот.
Лерран колыхал толпу магнетизмом собственных вибраций, говорил то доверительно, понижая голос почти до шёпота, то гневно увеличивал громкость.
Он видел: многих водило, как кукол от его силы: вон тот слабак мотает головой по кругу, эти трясутся телом, словно приняли драна без меры в свои утробы. Многие падали на колени и не соображали, что с ними. Позже они очнутся, но сейчас толпа связана с ним воедино. Дёрни он за ниточки – и падут к ногам. Захоти – оближут его пыльные стопы.
Сейчас он хотел одного: уколыхать деву-воина. И она повелась, хоть и не сразу.
– Ты прав, – выдохнула влажно, и глаза её затянуло поволокой. Лерран беззвучно перевёл дух. Он подхватил её под локоть и твёрдо повёл сквозь толпу к таверне-притону, где дева, судя по всему, хозяйничала.
Через пару шагов небрежно обернулся и, кивнув головой, приказал остолбеневшим и единственным, кого не коснулась его сила, Геллану, Сандру и Ренну:
– Помогите. Мы запрём его до завтра. С ним разберётся высший суд и назначит достойную меру наказания. Гайдан не достоин умереть быстро.
Большего и не понадобилось. Стакеры и маг подхватили тело и пошли вслед. Ханниру повело окончательно: она шла, шатаясь и спотыкаясь, не могла отвести зачарованного взгляда от Леррана.
Они заперли бездыханное тело в какой-то каморке, следуя за слабым указанием трепещущей руки. Леррану пришлось поцеловать её, чтобы окончательно спутать и без того скачущие и одурманенные мысли.
– Пожалуйста…– полустон, полурыдание. Ханнира плавно стекла к его ногам.
Какое счастье, что в полутёмном зале пусто – все остались на площади. Ренн неслышно оказался рядом. Обхватил голову женщины руками.
– Сейчас она обо всём забудет. И наши лица – тоже. Он ввинчивал большой палец в лоб Ханниры. Закатив глаза, дева обмякла окончательно.
Ренн недовольно вскрикнул.
– Наложилось, шаракан побери! Будем надеяться, что она сильная и выдержит!
– Что выдержит? – Лерран брезгливо кривил губы, разглядывая волнение мага. Тот поднял на него сердитые глаза.
– Твою и мою силу, болван. Есть опасность, что она не просто всё забудет, а с ума спятит. Будет пускать пузыри, как младенец.
Лерран лишь пожал плечами:
– На войне всегда кто-то оказывается проигравшим. Побеждённым. Ей не повезло.
– И тебе совсем не жаль девушку? – Ренн смотрел на него, как на диковинное насекомое.
Лерран твёрдо посмотрел в глаза магу.
– Нет. Не жаль. Посмотрел бы я на тебя, когда эта милая девушка взяла бы тебя за шкирку и понесла на расправу толпе, если бы ты вдруг что-то не то брякнул.
Ренн хотел возразить, но его перебил Сандр:
– Там есть потайная дверь, выход на другую улицу. Кажется, пора уходить. Спорить будете потом.
Пока они возились с Ханнирой, Геллан привёл в чувство пострадавшего болтуна.
– Идти сможешь?
Тот неопределённо мотнул головой, но на ноги поднялся. Геллан и Сандр поддержали его и повели, как пьяного товарища. Никто не обратит внимания: слишком много в Критисе бродит грязных выпивох.
Они выбрались на волю, шагнули из полуподвала на свет, поднялись по ступеням и вышли на ещё одну почти чистенькую улочку. Слева, на перекрёстке, увидели родные возы. Лерран услышал, как почти неслышно перевёл дух Геллан. Надо же, идеальный и почти непробиваемый властитель тоже умеет переживать.
