Словно по команде, ускорили шаг. Геллан и Сандр почти волокли на себе избитого и полуживого незнакомца. Ренн и Лерран шли сзади, зорко поглядывая по сторонам.
– Их ещё какое-то время будет шатать, – пояснил зачем-то Лерран. Маг бросил на него быстрый взгляд и упрямо сжал губы. Видимо, чтобы не спросить ничего. Какие все интересные.
Леррана забавляла вся ситуация в целом. До тех пор, пока не понял: если бы не слова Небесной, он бы ничего подобного делать не стал. Просто наблюдал бы со стороны. Возможно, помахал бы оружием и кулаками, помогая стакерам вызволить бесполезное тело.
Лерран подумал: и его «повело» после всего одной фразы. Может, у Небесного груза куда больше сил, чем он думал? Бесполезная девчонка – так, кажется, он когда-то, миллион лет назад, сказал Пиррии?
Он так крепко задумался, что не видел, что творится вокруг. Не заметил, как болтуна закинули в фургон к мшисту. Не обратил внимания, что возы тронулись и поехали резвее.
Поймал только долгий взгляд Леванны Джи. И то только потому, что уловил непривычную щекотку внутри. Невольно погладил ладонью грудь и вскинул глаза. Тёмные сочные перезрелые вишни. Он хотел их видеть. Хотел вглядываться и читать хоть какие-нибудь знаки.
Потянулся вслед, но Леванна уже отвернулась. Привычно зацепился взглядом за её спину. Его личный якорь. Единственный человек, который не мог его ненавидеть. Презирал – да. Обижался – да. Что угодно, только не ненависть. По крайней мере, ему хотелось в это верить. И он верил, вопреки всем доводам холодного рассудка.
Дара
Пока мы не выехали из Критиса, меня трясло. За тем, что случилось на площади, наблюдала издалека. Часть представления прошла без нас.
Боялась до визгу, что будет бойня, но всех уделал Лерран. Что он говорил, не знаю, но как начало колбасить толпу, заметила.
– Силён шаракан, – холодно прокомментировала Пиррия. – Бездушное бревно, полное очарования. Ни одна ведьма не устоит перед ним. Интересно, что на него нашло? Неужели твой упрёк задел?
Честно? Я обрадовалась. Пиррия наконец-то ожила, вышла из какой-то внутренней темницы. Она замкнулась настолько, что не желала ни с кем общаться. Если разговаривала, то больше с Тинаем.
Больше в ней не чувствовалось ни злобы, ни ярости, ни огня. Потухла. Порой мне казалось, что пусть лучше б ненавидела, чем вот в такую медузу превратилась. А тут глаза загорелись, губы нормальный цвет приобрели. Даже шрамы на лице разгладились.
Пиррия им невольно восхищалась. Пыталась сдержаться, но смогла – прорвалось.
– Он их словно гипнотизирует, – вырвалось у меня. – Ну, в транс вогнал, – попыталась объяснить, размахивая руками, но меня никто не понял.
– У него такая сила, природный дар, данный, скорее всего, от рождения. Умение очаровывать, подчинять себе на время, – тихонько попыталась объяснить Инда.
Ну да, на Зеоссе про гипноз не слышали. Зато умеют – закачаться.
Выбрались мы из Критиса почти спокойно, новых приключений не отсыпали. Притормозили, когда городишко скрылся из виду. Нужно было рассредоточиться, дать отдых лошадям, что тянули больше нормы. Один Йалис чего стоит – туша неподъёмная. Он ещё и растёт – я заметила. И ввысь, и вширь. И «приобретение» осмотреть. Судя по всему, ему досталось.
Как оказалось, не одна я сгорала от любопытства. Сунуть нос в фургон захотели многие. Йалис выскочил, словно за ним черти гнались. От неожиданности народ попятился. Что это с ним?
– Как бы не помер наш спасённый, – обеспокоено нахмурилась Росса.
Я заглянула вовнутрь и фыркнула.
– О, да-а-а! Этот не помрёт, попомните мои слова!
Рядом оказался Айбин, отогнул мягкой лапкой парусину, скривил в насмешке губы.
– Барк. Не меняется. Только от смерти убежал и снова за своё.
Пока все остальные вопросительно смотрели, я объяснила:
– Не знаю, как там его приложили на площади, но сейчас он пьёт. Дран или как там у вас эта дрянь называется. Видать, потревожил нежный нос Йалиса алкогольными парами.
Пока я распиналась, чудо в перьях вылезло из фургона, выпрямилось и стоя на нетвёрдых ногах, покачивалось, разглядывая всех собравшихся мутным взглядом.
Высокий, худой, широкоплечий. Почти красавчик, как и все мужики на Зеоссе. Замызганные тёмные волосы с рыжеватыми искрами зачёсаны назад и сальными прядями свисают до плеч. Высокий лоб пересекает тонкий шрам и теряется в раскроенной надвое левой брови. Когда-то ровный нос смотрит немного набок – видимо, ломали не раз, что не удивительно. Губы сочные и красивые. И глаза – бесстыжие зелёные, яркие-яркие, как весенняя молодая листва.
– Приветствую вас, о, спасители тела моего! Да пребудет с вами солнце Зеосса и благие вести. Барк – великий философ прошлого и настоящего – никогда не забудет вашей милости.
С этими словами он склонил голову и приложил руку с полупустой бутылкой к сердцу. А затем, запрокинув голову к небу, приложился к пойлу. Пил жадно, словно помирая от жажды. Тёмные струйки текли из уголков его губ и бордовыми пятнами марали и так грязный отложной воротник рубахи, который почему-то лежал поверх плаща.
Наверное, мы все зависли, оторопели от вида нового знакомца. И в этой тишине раздались медленные издевательские хлопки.
– Браво! И ради этого пропойцы вы хотели сражаться вдвоём против толпы? – голос Леррана звучал ядовито. Он бы размазал всех по стенке. Хорошо хоть в чистом поле, как говорится, стен нет.
– Не вдвоём, а втроём, – спокойно поправил Леррана Ренн. – Но ты один со всеми справился, не так ли?
Ух! Какой взгляд у Лерранчика! Серебро из-под ресниц блеснуло, аж дышать тяжело стало. Мог бы – убил бы, наверное.
– Не спорьте, други, кто кого сильнее, ибо споры делают наш дух слабее!
Он ещё и стихоплёт пьяный.
– В спорах рождается истина, – возразила я этому замызганному существу. Он тоже сверкнул глазами. Но до Леррана ему явно далеко. К тому же философская пьянь улыбалась:
– Не гоже спорить именно о силе, дева. А вы забавные, как я посмотрю. А самое смешное знаете в чём? – он выставил вперёд пустую бутылку, пытаясь подчеркнуть важность своих слов, и многозначительно прошептал: – Завтра обязательно придёт!
С этими словами он рухнул на земь как подкошенный. Мила ойкнула, испуганно метнулась Офа.
– Не бойтесь, – успокоил Айболит. – Теперь он просто спит. Проспится, тогда и другой разговор будет. А пока…
Ловкие лапки кровочмака деловито обшарили объёмный плащ Барка и достали несколько бутылок. Затем ещё несколько он выволок из фургона.
– Когда проснётся, будет весело.
Что тут скажешь? Кажется, мы приобрели очередную головную боль. Но знаете? Когда и так есть кому мозг выносить, одним человеком больше, одним меньше – нет никакой разницы. Вот так-то.
