Дара обнимает дрожащего мшиста, целует его в лохматую гриву.
– Ну, зачем ты пошёл сюда, дурашка?
– Не отдавайте меня в другие руки, – выдыхает с дрожью Йалис. – Я хотел уйти, чтобы не быть обузой.
– Дурень ты, дурень! – сердится Дара, обнимая мшиста крепко за могучую шею. – Подслушал, да? А спросить меня не захотел? Гордый, да?
– Я только мешаю всем, – подмяукивает огромная туша и переминается на больших лапах.
– Я когда-нибудь удушу тебя за глупость! – выдаёт в сердцах Небесная. – Пойдём уже назад, чудо ты наше зеосское, древность ты наша раритетная.
Они ступают на протоптанную тремя парами ног неровную дорожку, и Геллан вздыхает с облегчением: ночное приключение закончилось. Наконец-то все в сборе, и есть шанс поспать несколько часов. Но в этот момент Раграсс настораживается, принюхивается, выпускает когти и, обнажая клыки, срывается с места и бежит куда-то в сторону.
– Куда это он? – встревожено бормочет Дара и спешит вслед за Раграссом.
Геллану хочется застонать, но он кидается вперёд, легко обходит девчонку с Йалисом и снова достаёт меч.
– Стойте здесь! – командует властно, понимая, что вряд ли Дара послушается. Но Небесная с мшистом застывают на месте. До тех пор, пока из близлежащих кустов не раздаётся женский крик.
Глава 4 Шпионские тонкости
Дара
Нет, я, конечно, ценю и уважаю Геллана, если не сказать больше, но его приказов хватает ровно до тех пор, пока из кустов, куда нырнул покалеченный на голову Раграсс, не раздаётся вопль.
Сидящую в засаде я хорошо понимаю: увидеть образину с клыками и когтями – то ещё удовольствие. Хотя, в общем-то, росомаха – довольно приятный внешне зверёк. Если не понимать, как он опасен.
Добежать до кустов мы с Йалисом не успели, влетели в Геллана, что резко притормозил, и наблюдали, как Раграсс, уже без когтей, но ещё с клыками вытаскивает за руку несчастную Пиррию. Да, ей определённо везёт на приколы с обломами.
Тянул он её недобро, с рычанием. Бедную Пиррию шатало из стороны в сторону, как бумажный листок на ветру.
– Она шпионит за нами! – такие возгласы только с экранов кино кричать – обвиняющее и с негодованием. Я фыркнула. Геллан сжал челюсти. Наверное, тоже пытался не улыбнуться. Йалис топтался рядом как слон: он всегда так делал, когда волновался или расстраивался. Несмотря на трагизм некоторых ситуаций, выглядело это топталово смешно: здоровая туша с лапы на лапу, как китайский болванчик – туда-сюда, туда-сюда.
– Остынь, – тихо попросил Геллан. Раграсс тут же насторожился, повёл носом и резко выпустил руку Пиррии из крепкого захвата. Слишком резко – Пиррия упала в снег.
– Вы знали! – обожаю, когда мужчины рычат. Плюс сто сразу в карму. У Раграсса получалось слишком хорошо, прям до мурашек.
– Догадывалась, – скромно потупила я глазки.
– Знали, – в голосе Геллана усталость.
Пиррия сидит в снегу потухшим веником, прикрывая рукой злополучный кулон. Не оправдывается, не порывается бежать. Мне кажется, она готова даже умереть.
Миг – и она встрепенулась, выпрямилась, подняла голову. Видимо, нынешняя ночь была явно не раграссовская. Финист налетел на него стремительно, никто и отреагировать не успел. В общем, если бы не реакция мохнатки – лежать бы ему с раскроенным черепом, не меньше. Или подранным когтями Тиная до костей.
– Не надо, Тинай! – кричу я птице, что собирается атаковать Раграсса снова. Финист недовольно кричит и опускается рядом с Пиррией, закрывая её крыльями. Вот как. Защитник. Не удивительно, конечно, даже приятно почему-то. Я смотрю на него во все глаза. Мне всё кажется – вот-вот… но нет, ничего не происходит. Я вздыхаю. Такой поворот слишком нереален, чтобы быть правдой.
Раграсс смотрит пристально на Геллана. Взгляд – настороженный и мерзкий, я бы сказала. В свете розового стило его золотистая кожа кажется неестественной. А может, он бледен – не разобрать.
– Панграв? – выстреливает он злобно, и я настораживаю уши. – Это его рук дело? Вы знаете, да?
Пиррия прячет глаза. Геллан кивает, не собираясь ничего объяснять. Одна я не в курсе, при чём здесь властитель городишки, куда мы на ярмарку ездили.
Раграсс вздёргивает подбородок, распрямляет плечи до хруста в позвонках. Вызывающая поза, но как он красив, как красив! От восхищения я аж рот приоткрыла. Вижу, как Геллан косится на меня, хмуря брови. Что опять я не так сделала? Но об этом я подумаю потом, сейчас бы узнать, что значат слова и поза Раграсса.
– Я не вернусь назад! Никогда. И если вы ему пообещали это – скажите лучше сразу, что ничего у вас не вышло и не выйдет! Я не желаю быть шаракановым властителем зловонного Зоуинмархага, не хочу быть похожим на своего отца, и мне плевать, сколько он вам пообещал – пусть хоть горы солнечных камней!
Властитель Зоуинмархага? Отец? Вот это номер! Мохнатка – сын человека? Тоже ничего так новость. Раграсс ещё что-то выкрикивал, но я уже не слушала его, пытаясь переварить новость. В общем-то, ничего сенсационного не было. Кроме одного. Пиррия шпионила и передавала сведения. А это значит – за нами следили. Интересно, только ли за Раграссом или каждый наш шаг – под прицелом?..
Раграсс
– Я ухожу, – сказал он, выдохнув. Чересчур спокойно и холодно для ярости, что клокотала внутри, как раскалённая лава. Он напоминал себе сейчас котёл с плотной крышкой. Ещё мгновение – и рванёт. Выплеснется наружу вязкой жижей и наделает ожогов всем, кто стоит рядом. – Видят дикие боги, с вами было хорошо, но всему приходит конец. Не могу находиться рядом с предателями, соглядатаями моего отца. Дальше наши пути расходятся.
Пиррия безвольной тряпкой сидела на снегу. Даже заступничество финиста её не очень подбодрило. Голова на груди, глаз не поднимает. Ещё бы. Мерзкая шпионка!
Геллан стоит изваянием, словно из камня высечен. На лице – застывшая маска и ни одной эмоции. Ни оправданий, ни заверений. Равнодушия тоже нет – только затвердевшие челюсти и прямой взгляд. Слишком твёрдый и открытый для предателя.
Девчонка стоит с открытым ртом – видно, что ничего не знала. И мшист такой забавный, растерянный, что, если бы не трагизм ситуации, наверное, можно было бы рассмеяться. Но ему сейчас не до смеха.
– Ели, пили, веселились, а на утро – прослезились, – брякнула Дара, и Раграссу захотелось ощетиниться, показать клыки и когти, чтобы напугать, но он знал: сейчас не время выпускать зверя, к которому привыкли, пока он слишком часто демонстрировал браваду.
Он ещё раз обвёл всех мрачным взглядом и направился к повозкам. Собственно, ничего там его собственного почти не было, но уходить вот так, слишком гордо, без запаса еды и минимального снаряжения – вопиющая глупость, а дураком Раграсс себя не считал.
Ничего, у него есть заплечный мешок с самым необходимым – кое-какая одежда, кошель с деньгами да верный конь. До города отсюда недалеко, доберётся. А дальше многое решится по ходу.
