– Как-то не очень романтично – сосуды, – бормотала, засыпая, Дара, – но это как посмотреть: сосуд – это ещё и ёмкость. Если с этой точки зрения, то даже загадочно.
Она уснула на полуслове. Маленькая девочка, свернувшаяся калачиком. Полуоткрытый рот. Кулак под щекой. Красивый румянец. Наконец-то им тепло. Можно не жаться, не кутаться в одеяло с головой.
Геллан хотел избавиться от стягивающих лицо «бинтов», но Росса, словно прочитав его мысли (а может, так оно и было), строго погрозила ему кулаком:
– Даже и не думай! Мимеи ещё не всю силу отдали – вон, влажные и упругие. Когда они истощаются, чернеют и ссыхаются. Так что потерпи, стакер. Не будь маленьким ребёнком.
Геллан бы возразил ей: натуральные «повязки» нещадно стянули половину лица, но он бы это пережил, если бы не зудящая кожа. С Россой лучше не спорить – в некоторые моменты она совершенно невыносима, поэтому Геллан предпочёл улечься и затихнуть.
Уснуть не мог. Смотрел в потолок. Думал. На какое-то время сон сжалился над ним и взял в плен. Геллан проснулся задолго до рассвета и, не выдержав, всё же избавился от мимей. К счастью, они уже почернели. Росса не будет так уж ругаться, что он не дождался её великого вердикта.
С силой потёр наконец-то лицо ладонью и замер. Почти гладкая кожа. Интересно, как он выглядит сейчас? Невыносимо захотелось нырнуть в Дарины глаза, чтобы увидеть себя.
С первыми лучами солнца Геллан не выдержал – встал и вышел наружу. Двигался по наитию – искал горячий ключ по ощущениям, улавливая тепло воздуха. Его стихия услужливо подсказывала путь.
Вода била из расселины, бурлила, фыркая и поднимаясь вверх фонтанчиком. Геллан вздохнул: как хорошо: здесь небольшое естественное углубление, почти озерцо. Он попробовал воду ладонью и зажмурился от удовольствия: не кипяток, приятно тёплая и мягкая вода. Мылится под руками.
Геллан всегда старался свои нужды ставить после других, но в этот раз понял: если сейчас не разденется и не войдёт в эту восхитительную купель первым, то… Что «то» мозг даже не пытался додумать. Геллан разделся и немного постоял, наслаждаясь теплом, что шло от источника. Дышал полной грудью, а крылья мягко хлопали за спиной.
Он уже почти ступил в воду, когда услышал шорох сзади. Повернулся резко, прикрывая крыльями наготу, готовый дать отпор любому, но сражаться не пришлось. Разве что только с самим собою. Замер, ощущая, как гулко толкается в груди сердце. Такое большое, что дышать трудно.
Дара. Стоит и смотрит во все глаза. От её взгляда – горячо внутри. Так горячо, что… Геллан смежил веки, пытаясь успокоиться и понимая: он проигрывает собственной плоти.
Дара
Я проснулась, потому что почувствовала: его нет в пещере. Все есть, а Геллан исчез. Почему-то испугалась. В голову сразу полезла всякая чепухень. Похитили, убили – самые меньшие из страхов, что скакали в моей дурной башке.
Потом поняла: если бы с ним что-то случилось, я бы тоже это почувствовала. Поэтому встала с твёрдым намерением его найти. У меня даже мысли не было, что он мог отлучиться по нужде или просто вышел посмотреть, как пережили ночь животные. В такие мгновения мозги отключаются. Да и что с меня взять, ненормальной?
Я вообще, наверное, не думала – ноги несли сами куда-то. Может, это интуиция, а может, невидимая связь, что соединяла нас непонятно каким чудом. Я бы сказала, что летела на крыльях любви, если б это не звучало так избито и смешно. Не чувствовала я никаких крыльев. Наверное, меня больше гнал вперёд страх. За него, слишком правильного и вечно стремящегося защитить весь мир.
Я вынырнула неподалёку от источника и попятилась от неожиданности. Он стоял возле воды как юный крылатый бог. Абсолютно голый и прекрасный – глаз не отвести. Внутри что-то булькнуло и камнем упало в низ живота. Не знаю, как я на ногах устояла.
Геллан обернулся. Молниеносно. Крепко сжатый рот. В глазах – настороженность и холод. Опасный и собранный, несмотря на наготу. Мышцы напряжены, бугрятся рельефно. Но я в своём экзальтированном состоянии даже испугаться не смогла. Стояла, как кролик перед удавом и смотрела, наверное, как восторженная дурочка, открыв рот.
Он вздохнул и смежил веки. Немного расслабился.
– Дара.
О, да. И столько властного приказа в этом голосе, что впору завилять хвостом, как нашкодивший щенок. Но я даже на это была не способна – продолжала пялиться, как глаза только у меня не повылазили.
– У тебя на крыльях выросли перья, – брякнула первое, что в голову пришло и удивилась: а ведь и правда. Не замечала, что ли. Раньше кожистые и нежные, сейчас они покрылись белоснежным пухом. Ещё не перья, конечно, но… так красиво.
– Может, ты опустишь глаза?
Вот как, как он может быть таким неубиенно спокойным чурбаном?! Казалось, его не тревожит собственная нагота. Вообще не трогает. Он стоял ко мне в полуоборота неизуродованной половиной лица. Длинные волосы касались плеч. Кожа немного бледновата, но всё остальное так прекрасно, что хочется плакать.
Я почувствовала себя ненужной рыбой-прилипалой. Пиявкой. Бесполезным симбионтом. Но сил развернуться и гордо уйти у меня не было.
– Сколько тебе лет, Геллан? – проигнорировала я его слабую иронию. Щас, разгон возьму и закрою глаза, когда с места сдвинуться не могу, так меня припаяло к нему.
Он смотрит немного смущённо. Трепещет ресницами. На щеке – слабый румянец. Крылья надёжно прикрывают его спереди. Но и того, что я вижу, достаточно: тонкую талию, бедро, часть ягодицы и длинную крепкую ногу. Гармоничные мускулы отлично тренированного тела. О лице вообще молчу – идеальный точёный профиль.
Стоп. Смущённый? Неужели?..
– Двадцать три, – он называет свой возраст так, словно стыдится.
– Двадцать три? – восклицаю потрясённо, понимая, что аж охрипла от неожиданности. Нет, я догадывалась: он не настолько взрослый, как мне показалось при нашем эпическом знакомстве. Я тогда подумала, что ему далеко за тридцать. Вся его суровость и вот это хорошо развитое тело вводили в очень сильное заблуждение.
– Я знаю, что выгляжу старше… Но, может, ты всё же опустишь глаза, Дара? Пожалуйста.
Он больше не кажется холодным. И голос у него… Он оборачивается почти полностью, и я вижу его лицо. Наши глаза встречаются. Не знаю, кто из нас потрясён больше. Я смотрю на него. А он видит себя моими глазами. У Геллана почти не осталось шрамов. Это… так непривычно. Но я помню. Я однажды уже видела, как он выглядит на самом деле. Только… это всё равно шок.
Я пячусь задом, как недавно – Неваляшка от странного деда. Будь у меня уши, как у неё, я б натянула их на очи свои бесстыжие. А так нет сил не смотреть, оторваться, разорвать контакт. Он делает это сам. Отводит взгляд. Разворачивается спиной и решительно входит в воду.
Я вижу, как намокают его крылья. Вижу, как блестят капли воды на коже. Гладкая идеальная левая половина и вся в ужасных шрамах – правая. Но это уже неважно. Вообще неважно. Причём давно.
