Все ждали. Смотрели напряжённо и внимательно. Метали вопросительные взгляды. Иранна помедлила, прежде чем принять решение.
– Ничего не изменилось, – она оглядела каждого, не пропуская никого. Открыто и спокойно, чтобы поняли. – Я муйба – и это мой осознанный выбор, не наказание. Я низшая ведьма. Ею и останусь. А всё остальное…
– Неправда! – заволновалась Когита. – Это же неправда! Ты – гардия, я знаю! Догадалась! Видела тебя на рисунках в книгах. Ты та, что погасила огонь войны, и исчезла. Думали, погибла. И нарекли тебя Матерью Огня, о, великая!
Иранна покачала головой.
– Любознательная девочка любомудр. Что знаешь ты о той войне? Один человек – ничто. И никогда одному не справиться со стихией. А война – бедствие. Огромное и бескрайнее. Ничьи одинокие плечи не могут вынести такой груз. Я сделала, что смогла. Завершающий аккорд. Однажды ты поймёшь, о чём я говорю сейчас.
– А говорит она правду, – эхом отозвался из темноты Айбин. – Нет причин не верить.
– Как же так? Как же так-то?.. – волновалась в полной растерянности Когита. Она не могла поверить и принять. Металась, кусая губы.
– Просто, – вышел на свет костра Айбин. – Многие вещи делаются просто. А когда приходит пора выбора – он совершается, чтобы всё изменилось. Человек или предмет. Куст или камень. Воздух или мир.
– Ты знал? – спросил кровочмака Геллан.
– Я помню, – смежил устало веки лохматый уродец. – Не мне вытаскивать на свет чьи-то тайны. Они иногда сами вылезают. Наверное, потому что приходит их время. А ты?
– Догадывался, – процедил медленно мальчик, что вырос на её глазах, возмужал и стал воином. Человеком, которым можно гордиться.
Иранна гладит Дарину ладонь. Проводит рукой по спутанным волосам Пиррии, что плачет, не скрывая слёз, льющихся потоком. Расправляет перья у финиста и треплет птицу по хохолку. Прикасается к Юле. Благословляет дрожащую Нотту. Нежно прикладывает длань к лону Леванны Джи. Обнимает за плечи Когиту.
– Ты просила, и я принимаю тебя, – шепчет она, приподнимая острый девичий подбородок. – Не потому, что дано мне это высшей силой. А потому, что мы равны. Я знаю: вы дети огня. И сейчас я даю каждому из вас немного уверенности. Ничего более. Не потому, что не могу. А потому, что мы равны. Я муйба. И больше никогда не стану гардией. Я мать Огня лишь потому, что так нарекли меня когда-то. Это не звание и не статус. Имя – одно из многих. Я откликаюсь на него. Несу ответственность. Но не обязана возвышаться над кем-то. Мне это не нужно. Это был мой выбор. Я его сделала много лет назад. Примите же и вы его. Муйба Иранна просит об этом.
Она снова проводит рукой над дышащим кружевным коконом и уходит. Растворяется во тьме, желая побыть в одиночестве.
– Ничего не изменилось, – шепчет она ночному небу, а сердце сжимается от неясной тоски. Сердце предчувствует и волнуется. Но она знала: впереди тяготы. Именно поэтому ступила на дороги Зеосса, чтобы быть рядом с теми, кто стал ей дорог. Кто принял её в семью и дал возможность быть собой. Вольной. Свободной. Сильной. Мудрой.
Утекало в безмолвие время. Крошилось на мелкие части, отсчитывая мгновения. И у этого отсчёта – обратный ход. Кому как не ей знать об этом?..
Глава 43. Колодец и поцелуй
Геллан
В последнее время Геллан всегда был настороже. Даже когда спал. Его второе «я» заступало на смену, когда не хватало сил бороться с усталостью. Сильвэй – верный друг – становился его глазами и ушами на короткие часы сна.
– Если вдруг что-то случится, – сказал Геллан Иранне, – не останавливайтесь. Продолжайте путь. Вы знаете, куда идти. Знаете, зачем. Когда кто-то падает в бою, остальные бьются до конца. Не складывают оружие. Не сдаются. Иначе всё зря.
– Ты что-то знаешь, сынок? – мудрая муйба заглядывала не в глаза – гораздо глубже.
– Только предчувствие, – ответил честно. – Что-то клубится вокруг нас. И я не знаю имени этой неизвестности.
Он легко провёл рукой над коконом, где рос маленький деревун. Это стало их традицией: как только дорога отпускала свободное время, каждый спешил обласкать крохотное существо. Подарить немного тепла и энергии. И малыш рос. Прибавлял в росте и весе ежедневно.
– Это уникально, – вскользь обмолвилась Иранна. – Не знаю, видел ли кто-нибудь из людей, как возрождаются деревуны. Обычно это долгая история, скрытая от глаз. А тут столько любви. Мне кажется, она очень быстро растёт.
«Она». Все ждали именно этого: рождение девочки. Маленькой отважной Офы. И то, что Иранна уверенно сказала «она», вселяло надежду: ещё никогда муйба не ошибалась с полом ребёнка.
– Надеюсь, так и будет, – у Дары на лице – непоколебимое упрямство. – Я не могу представить, что это не Офа.
Дара. Небесный груз. Далёкая и одновременно – такая близкая. Он может прикоснуться к ней, но вынужден прятать чувства. Он может разговаривать и улыбаться, но не смеет переходить черту. Это слишком глубоко. Навсегда. Не лечится, как болезнь. Но он и не хотел избавиться от знакомо-незнакомого мира по имени Даша Сафронова.
Он повторял её имя про себя. Настоящее. То, которое он изменил, как только девочка попала на Зеосс. Не по прихоти сделал, а чтобы спасти от лишней боли и тоски. Но так приятно было произносить короткое слово, которое принадлежало ей: Даша.
Он проснулся под утро от тревоги, что стиснула сердце. Сильвэй! Кош звал его. Тянул к себе. И Геллан, не сказав никому ни слова, пошёл сквозь предрассветные сумерки. Туда, где сейчас находился его верный друг. Туда, куда повело сердце. Он чувствовал коша, как себя. Почти так же ощущал связь с Дарой. И эти две ниточки сейчас натянулись до предела.
Геллан шёл и умолял: не порвитесь, пожалуйста. Живите. Пожалуйста. Тревога била наотмашь, и не существовало ничего, кроме еле различимого стука двух сердец, что стали неотъемлемой его частью.
Сильвэй лежал перед кустами – вытянувшееся длинное тельце. Безвольные лапы. Порыжевшая от крови шерсть. Уже не белая.
В нем ещё теплилась жизнь, но слабо-слабо. Геллан не успел помочь: за кустами стояла Дара, и рот её закрывала большая грубая ладонь.
– Сделаешь глупость, стакер, и она отправится топтать Небесный Тракт, – свистящий шёпот рвал тишину и впивался в сердце, как смертоносное жало.
– Отпусти её, – попросил спокойно. – Ведь тебе нужен я. Зачем тебе девчонка?
– Бросай оружие на твердь, стакер, – зашипела змеёй фигура, скрытая за надёжным плащом с капюшоном. – Я здесь не один. Только сделаешь не то движение – и попрощаешься с Небесным грузом.
Геллан понимал: никто в здравом рассудке не сделает ничего плохого Даре именно потому, что она Небесный груз. Но он не знал, на что способен этот человек. Безумцев всегда хватало.
Геллан не сопротивлялся. Дал спутать себя огненными удавками. Эту боль можно потерпеть. Раны заживают. Не воскресают лишь люди. А он не хотел и не мог позволить, чтобы Дара умерла.
