Он стоит посреди площади. Высится, как корявая нескладная скала. Высокий, но не статный. В каждом его жесте – дёрганная карикатурность.
– Лимм, – выдыхает с ненавистью Лерран и сжимает кулаки. – Так и думал, что это он. Сумасшедший учёный. Пригретый на груди кольцеглот.
– Плохо дело, – перебивает его Айбин, указывая рукой на столб синего света, что уходит и небеса и разливается в вышине. – По незнанию или специально, но он пробил центр. Видишь: на площади выложены круги? Они не просто украшение или геометрический рисунок. Это линии, от которых расходятся лучами энергетические потоки. Пробей он твердь хоть немного в стороне, было бы не так страшно. А сейчас… я даже не знаю. Не могу предугадать последствий. Но, прежде чем мы доберёмся до столба, нужно обезвредить его хозяина.
Геллан и так это понимал. Молчал лишь, крепче сжимая губы.
– Ты не справишься, – посмотрел ему в глаза Лерран. – Он… сумасшедший. А ты… выплеснулся недавно. К тому же – крыло.
Геллан всё это знал и без слов. Но отступиться не мог. Если ему суждено погибнуть, он хотя бы будет знать, что сделал всё возможное.
– Геллан! – несётся зычный крик. Маг скалится в страшной улыбке и манит его рукой, подзывая. – Готовься к смерти, стакер! Тебе не выстоять против мага!
Он издевался и угрожал. Его распирало от силы, что искала выход и требовала жертв.
Геллан обернулся, встретился глазами с Дарой. Прикоснулся ладонью к её тёплой щеке.
– Прости. Но я должен.
И уже распрямился, собираясь сделать тот самый решительный шаг, когда его потеснило крепкое плечо.
– Посторонись, брат, – Ренн смотрел ему в глаза открыто и прямо. Кто-то ахнул за их спинами. – Когда-то я тебя ненавидел. Считал, что… впрочем, это уже не важно. Уже давно нет ненависти, Геллан. И этот бой – мой, ты уж извини. Он маг. Я маг. Против него не выстоит никто, кроме мага. А он требует поединка, зная, что сломает любого. Любого, кроме меня. Это мой шанс.
Геллан даже не успел ничего возразить, когда обманным движением Ренн выступил вперёд и пересёк черту.
– Ты хотел поединка, маг? Тогда борись с равным!
Обруч на лбу Ренна тускло сверкнул, а плащ пал к ногам.
– Псёнок! – захохотал безумец и, скрючив пальцы, сделал первый выпад.
Ренн
Он не колебался. Решился на этот шаг сразу, как только двинулись все в сторону Вахрунда. Перед магами почти бессильны даже самые искусные воины. Особенно перед сильными. А Ренн чувствовал, как не прост тот, кто ждёт Геллана в центре города.
– Алеста, – зовёт он вечную деву-прорицательницу по имени. И окунается в её испуганные зелёные глаза. Один мило косит. Он бы поцеловал его. Нежно и трепетно. С пиететом, как в старинных балладах, когда любимым женщинам целовали кончики пальцев и клали сердца под ноги.
– Не делай этого! – у неё голос маленькой девочки, растерянной и жалкой. Писклявый капризный голос, от которого недовольно морщатся взрослые люди. А он слушает его, как музыку.
– Тш-ш-ш… – прикладывает палец к желанным губам. – Ты же мудрая и знаешь: У Геллана нет шансов. А я не прошу смотреть будущее. Потому что пока его не ведаешь, оно может быть каким угодно. И я вижу это будущее сейчас. Хочу взять тебя в жёны, Алеста, вечная дева-прорицательница. И если ты ответишь «да», значит у меня будет на тысячу поводов больше победить и жить с тобой долго и счастливо.
– Шантажист! – пыхтит она забавно, как котелок с кашей.
– Ты можешь не отвечать сейчас, – склоняет он голову, – я знаю: для дев-прорицательниц – это очень серьёзный шаг. Вы теряете бессмертие, ту самую вечность, которая никогда не кончается.
Алеста прикасается к его гладкой щеке узкой ладонью и смотрит в глаза. Пытливо, жадно, словно ищет в них истину или ответ на очень важный вопрос.
– А ты знаешь, что те, кто делит с нами ложе, живут долго, очень долго?
– Я маг, – улыбается ей Ренн, – и если ты думаешь, что мне нужна твоя вечность, то нет. Маги тоже живут очень-очень долго. Мне нужна ты и никто больше.
Недовольный мявк заставляет его оторваться от Алестиных глаз. Ренн протягивает руку и чешет Пайэля между ушами.
– И ты мне тоже нужен, не переживай. Если у нас будет дом и дети, ты будешь их охранять и любить, как мы любим тебя.
– А меня? – дрожит Алеста, теребя кончик косы.
– Люблю тебя, – говорит он главные слова. – Люблю всем сердцем. Давно.
– Тогда у тебя на тысячу тысяч больше поводов выжить, Ренн. Не уноси с собой мою любовь в своём сердце. Потому что я не хочу вечности без тебя.
Он светлеет лицом и целует Алесту в губы. Жадно, нежно, крепко. Проводит пальцами по зардевшимся щекам. Бросает на любимую ещё один взгляд и мчится вперёд, чтобы успеть.
Он не хотел выдавать свою тайну. Но и скрывать больше было не для чего. А если ему суждено умереть сегодня, то пусть Геллан знает и позаботится о матери и сестре. Хотя он и так сделал бы это. Но всё же. Родная кровь сильнее обещаний. А они уже давно не чужие. Впрочем, как и все, кто шагал с ними рядом весь этот долгий бесконечный путь.
И всё же.
– Ты мой брат. Помни об этом, – шепчут его губы, когда он пересекает линию, за которой – только двое. И лишь один выйдет отсюда живым. Ренн знает: Геллан слышит его слова.
Маг нападает первым – кидает сети-заклинания, что выходят из него, как нити безумного паука. Ренн уворачивается. Легко, как в танце. У него преимущество: он молод. У него недостаток: он не так опытен.
– Помёт толстой ослы! – выпад. – Безмозглый гайдан! – выпад.
Воздух искрится и сплетается в тугие толстые вихри. Одна стихия. Единая магия. Это проще и сложнее одновременно.
Ренн молчит. Изучает тактику, плотно сжав губы. Уворачиваться легко. Лишь бы волны силы не вышли за грань. Не зацепили тех, кто остался за кругом.
Твердь гудит тревожно, бьётся, как птенец, что пытается пробить скорлупу и выйти на волю. Что родится, если лопнет скорлупа тверди?..
У старого мага слабые ноги. Зато искусные руки и пальцы. Вот уже левая рука висит плетью, парализованная задевшим слегка заклинанием. Но это ерунда. Зато внутри набирает обороты бурлящая сила. Ренн и с одной рукой справится. Он не будет мелочиться. Вложится в один, но очень точный удар.
Выпады противника всё чаще, искуснее, быстрее. Голос мага звучит громко, когда он произносит слова. Воздух становится плотным, замедляет движения. В какой-то момент Ренн понимает: ещё немного – и он застрянет, как мухина в паутине. И тогда враг добьёт его. Но пусть: чем слабее он кажется, тем больше преимуществ: в груди уже тесно настолько, что нет нужды дышать.
– Молись своим богам, псёнок! – маг готовится убить его. И тогда Ренн пригибается и здоровой рукой бьёт по ногам. Вкладывает в простое движение всю силу, что копилась и зрела.
