Германская империя к этому времени снова стала крупным производителем оружия в Европе, так как в договорах в Локарно 1925 года союзники отказались от контроля над вооружениями. Но продукция немецких оружейных заводов шла исключительно за границу, немецкого рынка не существовало, так как Версальский договор запретил Германии вооружаться.
Когда Гюнтер Квандт впервые встретился с фюрером, экономический кризис приближался к своему апогею. Число безработных в империи к зиме 1932 года достигло рекордных шести миллионов. Масштабы развала устрашали. Немецкие предприятия производили лишь половину от объемов 1929 года. У молодежи не было шансов найти работу после окончания обучения.
С апреля 1930 года рейхсканцлером стал Генрих Брюнинг, не имевший большинства в парламенте. Он придерживался жесткой политики экономии, стремясь сбалансировать бюджет страны, несмотря на сокращающиеся поступления, и поэтому был против того, чтобы оживить экономику дополнительными выплатами. Но Брюнинг не учел, что кризис размывал основы Веймарской республики.
Нет никаких надежных свидетельств того, что думал Гюнтер Квандт о политике к началу 30-х годов. Но некоторые факты говорят о том, что у него были сомнения в полезности принятия демократических решений: ведь на его предприятиях это также было не принято. Предпринимателя Квандта сформировала империя — «действительно хорошее время», как он писал в своих воспоминаниях после Второй мировой войны. Тогда можно было без паспорта ездить во все европейские страны, налоги были низкими — всего 5 процентов от дохода, почта приходила пять раз в день даже в Притцвалк. Государство заботилось о безопасности, а во все остальное вмешивалось мало: «строительство домов и фабрик было абсолютно свободным».
Его предприятия процветали, но Гюнтер Квандт не был доволен событиями в Веймарской республике. Он занимался тем, что искал и подготавливал альтернативы этой системе. Так он вступил в Общество по изучению фашизма (Gesellschaft zum Studium des Faschismus), которое основал Карл-Эдуард фон Заксен-Кобург-Гота, видевший свою задачу в том, чтобы перенести опыт итальянского фашизма в Германию, идеологически сплотив крайне правых членов Веймарской республики. Большинство членов Общества входило в Немецкую национальную народную партию. «Стальной шлем» и нацистская партия были также представлены в этом кругу. Помимо 75 промышленников и предпринимателей, включая и Гюнтера Квандта, сюда входили также Хьялмар Шахт и Фриц Тиссев. Большую фракцию составляли крупные аристократы-землевладельцы, а также несколько теоретиков-консерваторов, изучавших итальянский фашизм.
30 января 1933 года рейхспрезидент Гинденбург назначил Адольфа Гитлера рейхсканцлером. Это событие произвело сильное впечатление на Гюнтера Квандта, который посчитал целесообразным улучшить отношения с супругом своей бывшей жены. Когда Квандт только познакомился с Геббельсом 14 месяцев назад, он счел его не заслуживающим внимания. Но тогда, в ноябре 1931 года, у нацистов еще не было власти и предприниматель не думал, что они ее вскоре завоюют. Теперь обстоятельства изменились: Гитлер возглавлял правительство, а Геббельс был одним из его доверенных лиц. Через шесть дней после прихода фюрера к власти, в ближайшее воскресенье, Квандт направился с визитом к Геббельсу домой. Два таких разных человека встретились снова. Геббельс, который считал себя национал-социалистом, презирал промышленника. Он хорошо знал людей и прекрасно понимал мотивы, приведшие Квандта к нему. 5 февраля 1933 года он записал в своем дневнике: «Приходил в гости господин Квандт. Расстилался передо мною ковриком... Вот что делает власть».
У главного пропагандиста нацистской партии в это время были существенные денежные затруднения, и он не знал, как будет финансировать предстоящую предвыборную борьбу. На 5 марта были назначены новые выборы, Геббельс хотел их «выиграть в полном объеме», но у него не было средств. В такой ситуации он, конечно, мог попросить денег у Квандта, но это маловероятно. Кроме того, сбор средств не входил в задачи Геббельса: за это в партии отвечали другие — Функ, Шахт, Геринг. Их усилия пополнить кассу нацистской партии оказались чрезвычайно успешными: у предпринимателей была собрана большая сумма денег. Геббельс ликовал, когда узнал о неожиданной удаче. «Этот успех снимает все денежные проблемы, — писал он 20 февраля 1933 года в своем дневнике. — Я приведу в боевую готовность весь пропагандистский аппарат, и через час заработают все ротаторы. Теперь мы развернемся в полную силу. Если не случится ничего неожиданного, можно говорить о победе на всех направлениях».
До того как Геббельс сделал эту запись, в служебном помещении председателя рейхстага Германа Геринга состоялась тайная встреча Гитлера с 25 немецкими предпринимателями. Фюрер говорил о возможном противоречии демократии, авторитаризма и предпринимательства. Он уверял в опасности коммунизма, с которой можно было справиться только с помощью сильного, хорошо организованного государства. Он льстил владельцам концернов тем, что превозносил особые права отдельных крупных личностей. Под конец призвал присутствовавших оказать финансовую поддержку НСДАП. Геринг дополнил это пожелание замечанием, что пожертвования «дались бы промышленности наверняка намного легче, если бы она знала, что выборы 5 марта будут последними на ближайшие 10, а может быть, и 100 лет». «А теперь, уважаемые господа, к кассе!» — крикнул наконец Хьялмар Шахт. Ведущие промышленные фирмы, как объявил банкир, должны перевести в ближайшие дни свою финансовую поддержку в созданный им фонд помощи выборам.
Имея 43,9 процентов голосов, партия не обладала большинством в новом рейхстаге, но на выборах 5 марта 1933 года победа нацистской партии стала очевидной. Гитлер еще зависел от немецких националистов, но это уже ненадолго. Через два дня после выборов пришло пожертвование в размере 25 000 марок на счет Национального фонда — д-ра Хьялмара Шахта (Nationale Treuhand, Dr. Hjalmar Schacht) при банке Delbrauck, Schickler & Co. Отправителем была фирма AFA Гюнтера Квандта. Сумма была самой маленькой из 16 взносов, которые поступили на счет начиная с 20 февраля. AEG перечислила 60 000 марок, a I. G. Farben даже 400 000 марок. Но Квандт все же не смог полностью проигнорировать Гитлера.
Этот перевод и другая финансовая помощь нацистской партии не являются, однако, доказательством распространенного позже мнения, что между Гитлером и крупным капиталом существовало полное единение. Хотя были многочисленные связи между отдельными промышленниками и национал-социалистами, до захвата ими власти немецкая промышленность проявляла сдержанность. Пожертвование Квандта здесь является типичным. Многие предприниматели долгое время испытывали предубеждение против партии Гитлера с ее сильным антикапиталистическим течением. Фриц Тиссен был единственным крупным предпринимателем, который еще до прихода национал-социалистов к власти сделал на них ставку. Другие уклонялись, сколько было возможно, держась поближе к буржуазным правым партиям. Американский историк Генри А. Тернер в результате своих исследований пришел к выводу: «В событиях, которые в конце концов привели Гитлера к власти, предприниматели не играли существенной роли. Политический вес и политическое влияние, а не экономический потенциал, были решающими в становлении Третьего рейха». Финансовый поток, который поддерживал восхождение Гитлера, шел от сотен тысяч членов партии. В сравнении с этим потоком пожертвования промышленников выглядели более чем скромно. «Теория о тесном союзе между Гитлером и крупным капиталом не может объяснить, почему миллионы, пожертвованные избирателями, так долго перевешивали миллионы, поступавшие от промышленности», — заметил Йоахим Фест.
