Когда Онайи выбирается из воспоминаний, за окном джипа виднеются одноэтажные и двухэтажные магазины делового центра Энугу. Столица Биафры. Страна игбо. Над магазинами там и сям возвышаются многоэтажки с крошечными квартирами. Это однокомнатные помещения, жители которых делят общую кухню. Квартирки смотрят друг на друга, и здания образуют квадрат, в центре которого – вход. Она слышала, что такие жилые комплексы называли «лицом к лицу».
Флаги развеваются на ветру, который дует с холмов, окружающих город.
На улицах полно людей, они расступаются, когда проходит колонна военных. Онайи не слышит, как прохожие выкрикивают приветствия, только видит, что их рты беззвучно двигаются. Дети бегут рядом с джипами, размахивая флагами. Ojukwu, nye anyi egbe ka anyi nuo agha! Оджукву, дай нам оружие, чтобы сражаться!
Чибуикем Мозес Тунде Оджукву. Премьер-министр Биафры.
В конце концов джип останавливается во дворе жилого комплекса. Из некоторых окон за ними наблюдают. Чинел протягивает руку, чтобы помочь выйти Онайи, но она отмахивается, выжидает секунду и спрыгивает на твердую землю. Еще несколько секунд на то, чтобы собраться с силами, – и распрямляется.
Чинел проводит Онайи через двор, где дети ухаживают за садом под присмотром седобородого человека. Должно быть, учитель. Они идут к лифту, который поднимает их на несколько этажей.
Свет в коридоре пробивается только через окно в дальнем конце. Когда они добираются до последнего блока квартир, Чинел прижимает электронную карточку-ключ к замочной скважине. Дверь плавно отъезжает.
Внутри – кровать и больше ничего.
– Я им сказала, что тебе ни к чему роскошь типа телевизионных обоев и корзины с фруктами, – говорит Чинел, улыбаясь. – Тут мало кто видел солдат, пришедших с фронта. – Она мягко похлопывает Онайи по спине. – Ты должна отдохнуть. Говорю не только как друг, но и как твой командир. – Она вкладывает карточку-ключ в ладонь Онайи и сжимает ее пальцы. – Не выходи без карточки, а то останешься снаружи. – Чинел делает шаг за порог. – Кто-нибудь из девочек придет к тебе утром. – Ее лицо смягчается. Шутливость пропадает, и в глазах светится грусть. – Хорошо, что ты дома, сестра моя. – Чинел улыбается и закрывает за собой дверь.
У Онайи снова болят руки и ноги. Она ложится на кровать, устраивает голову на подушке и чувствует облегчение.
По коридору кто-то бегает, топает и скачет, прямо у нее за дверью. Она слишком устала и не может двигаться. Потом слышатся голоса детей.
– Тыщ-тыщ-тыщ-тыдыщ! – кричит один ребенок.
– Дррр-та-та-та-та, – дробью отбивает второй.
И еще:
– Бах! Бах! Ба-бах!
Хихиканье, беготня взад-вперед. Онайи старается улыбнуться, ведь это дети играют так близко. Но она слишком хорошо знает, каким звукам они подражают.
Они играют в войну.
Глава 18
Айфи ныряет под простыню. На ней только скинсьют, в котором системы обогрева и охлаждения можно настроить, нажав пару кнопок на ключице. Она переводит костюм в автоматический режим, и он коннектится к ее нервной системе. Теперь скинсьют будет сам подстраиваться под температуру тела, и ей не придется просыпаться и вводить новые команды всякий раз, когда становится немного некомфортно. Она только что помыла голову и собрала волосы в узел. Но еще не деактивировала Акцент.
Уже в кровати она поворачивает бусину-кимойо на браслете, и перед глазами возникает голограмма. Сначала картинка светится голубым, затем золотая вспышка освещает нити, очерчивающие силуэты людей в помещении. Потом появляются цвета, и Айфи уже видит людей на смотровой площадке.
Она может легко приглушить свет в своей спальне, но это комната на одного человека, хотя в основном в общежитии живут по двое, иногда по трое. Айфи нечем украсить жилище. Никаких семейных фотографий или памятных вещей, вроде бумажных книг, доставшихся по наследству. Никаких украшений, одежды и сувениров от братьев и сестер. Свет голограммы падает на стол, на котором лежат несколько планшетов, несколько браслетов кимойо для запястий, ножные браслеты и несколько бумажных журавликов, помятых и потемневших от времени.
Но никто не слышит диалог, который слышит она.
Воздух плавится от их натужной непринужденности. Они изо всех сил стараются естественно вести себя с Дэреном, но получается плохо: или слишком натянуто, или чересчур раскованно, а когда смеются, смех звучит преувеличенно громко.
Но один говорит уверенно. Затрагивая месторождения и корпорации, он почти шепчет, будто и правда боится, что их подслушивают. Вскользь упоминает, что Дэрен может стать очень богатым, и тогда Дэрен смотрит на него сверху вниз так, что Айфи недоумевает, что же случилось между ними и почему у Дэрена так быстро изменилось настроение. Но по его выражению, по тому, как высоко он держит подбородок, понимает. Я не такой, как вы, говорит его поза, волны, которые от него исходят. Ей не нужно проникать в его мозг, чтобы узнать это. Не все, что я делаю, я делаю для себя.
Ничего нового Айфи, конечно, отсюда не вынесет. Просто еще одна возможность убедиться, как хорошо она умеет взламывать ближайшую камеру наблюдения с нужным ракурсом, чтобы видеть лицо каждого из группы. Кроме того, она рада, что аудио такого хорошего качества.
Один из ойнбо говорит:
– Вы же их как-то называете, да? Udene? Стервятники?
Все умолкают. Это спросил тот, уверенный. Айфи запомнила: его показатели жизнедеятельности лучше, чем у остальных. Он довольно спортивный, хотя ясно, что большая часть тела механизирована. Глаза цвета льда, а волосы такие, словно солнце забрало из них весь цвет.
Дэрен неодобрительно смотрит на него и долго молчит. Потом говорит:
– Да, мы их так называем.
На голограмме он неподвижен и напружинен, как будто готов броситься на любопытного и взять за горло. Айфи видит, что все вокруг именно этого и ждут. Их нервы натянуты.
– И я вам скажу. – Дэрен делает шаг к мужчине. – Вам лучше не знать, как они называют вас.
Запись на секунду подвисает. Дэрен в нескольких сантиметрах от него. Лицо ойнбо исказилось. Зрачки расширились от страха. Айфи чувствует гордость, что Дэрен вселяет такие чувства в чужестранцев.
Потом ее мысли обращаются к воздушным биафрийским мехам, вступающим в бой с нигерийскими военными силами. Стервятники.
Радость куда-то испаряется. Айфи смотрит на мерцающий экран, потом удаляет запись не колеблясь. Она не хочет поддаваться искушению пересмотреть ее. Костюм охлаждает кожу и регулирует сердцебиение, подготавливая тело к хорошему сну по режиму. Но ум не прекращает работать.
Айфи до сих пор не может спокойно слышать, когда стервятниками называют тех, кто похож на Онайи.
Глава 19
Онайи нужно несколько секунд, чтобы вспомнить, где она. Она пытается встать, но все так онемело, что ее будто приковали к кровати. Внезапно до нее доходит: это самый долгий отдых как минимум за последний месяц, а скорее, за последние четыре года. Сражения. Перемещения из лагеря в лагерь. Онайи привыкла спать стоя, с винтовкой на плече. Иногда, сидя в мехе, удавалось закрыть глаза и подремать минуту-другую, пока не приходил приказ отправляться в очередной бой.
