Сколько же лет прошло? До сих пор Онайи умиляется каждый раз, когда видит, как мирно спит Айфи. Старое грубое одеяло поднимается и опускается, поднимается и опускается. Иногда Онайи хочется, чтобы у них обеих на шее были специальные разъемы, такие круглые розетки, как на конечностях, чтобы она могла подключиться к Айфи и посмотреть, какие сны видит маленькая девочка. Может быть, танцует на прохладном ветру в красивом платье. И никаких москитов в воздухе.
Шаркая ногами, Онайи идет на сторону Айфи. Внутри палатки все еще царит голубизна не до конца наступившего утра. Айфи, конечно, будет протестовать против раннего подъема – до уроков еще далеко, – но ничего страшного, если она помаленьку начнет приучаться к такому режиму. Онайи садится на деревянный ящик возле кровати Айфи и мягко трясет ее за плечи.
Девочка приоткрывает глаза совсем чуть-чуть, потом широко распахивает их на секунду. Даже в темноте Онайи видит фиолетовую радужку ее глаз с осколками золота, и у нее перехватывает дыхание от красоты.
– Привет, малышка, – шепчет Онайи.
Чинел ждет у входа в палатку, и Онайи чувствует ее нетерпение, но она решила как можно больше времени проводить с Айфи. Идет война, никогда наперед не знаешь, что случится. Потерять человека, которого любишь, ничего не стоит. Воспоминания о тех днях, когда она была ребенком-солдатом, все еще свежи в памяти. Слишком свежи. Несколько долгих секунд Онайи гладит Айфи по безволосой голове, пока та не отворачивается, натянув на себя одеяло.
– Эй. – Онайи трясет ее, на этот раз более настойчиво.
– Еще рано, – хнычет Айфи.
– Мне нужно на разведку.
Услышав это, Айфи поворачивается. Она учится быть жесткой, Онайи видит это, но видит и мольбу в фиолетовых с золотом глазах.
– Нам нужно пополнить запасы. Со мной Чинел, так что не волнуйся. Я не одна. Энаймака побудет с тобой.
– Пока я что буду делать?
Онайи хмурится. Язвишь, Айфи?
– Пока ты будешь заниматься. – Онайи достает с полки планшет и включает. Экран мигает, и Онайи хлопает планшетом по колену, чересчур сильно – свет экрана вдруг освещает все их жилище.
– Но, Онайи, у меня и так отличные оценки. Дай поспать!
– Хорошо. – Онайи кладет планшет на тумбочку рядом с кроватью. – Не занимайся. А в классе не слушай учителя, если хочешь. Не обращай внимания вообще. Включи планшет и играй в игры. Болтай. Бла-бла-бла-бла. – Она повышает голос: – Но, если вернешься в палатку с результатом ниже самого лучшего, – она делает драматическую паузу, – мы посмотрим.
Айфи еще чуть-чуть нежится под одеялом напоследок, потом сбрасывает его и машет ногами.
Онайи встает и отворачивается, прежде чем Айфи увидит ее улыбку. Чинел подавляет смешок.
Отключенная Энаймака стоит в углу ссутулившись. Если бы кто-нибудь захотел проявить к ней великодушие, то сказал бы, что разноцветная броня придает ей индивидуальность. Поблекший фиолетовый металл одного предплечья, местами проржавевшая оранжевая пластина вместо одной груди, мозаика из зеленых, красных, желтых, оранжевых и голубых проводов, заменяющих ребра. Ей бы сказали, что это похоже на красивое платье, просто буйство красок. На самом деле она просто дроид, сделанный из всего, что Онайи и другие девчонки притащили из прошлых вылазок или подобрали после стычек с бело-зелеными. Металлические пластины ее ног заржавели на стыках. Глазницы потемнели от копоти. Спина поросла мхом, где-то на теле проглядывает плесень.
Онайи встает на цыпочки, глубоко вдыхает, чтобы открыть камеры и клапаны в своих искусственных органах, и вдувает в ухо Энаймаке слизистую струю наноботов. Когда Айфи спрашивала, как ожила Энаймака, Чинел шутила, что это все Онайи: она вроде роутера с беспроводной связью для дроида. Глаза Энаймаки оживают, механизмы начинают гудеть, она выпрямляется, расправляет плечи и сканирует комнату.
– Присматривай за ней, пока меня нет, – приказывает Онайи.
– Хорошо, мама, – отвечает Энаймака.
Пока она заряжается, ее голос двоится. Она подходит к Айфи:
– Ну, малышка. Давай делать математику. – Энаймака произносит это в точности как Онайи. Так ей спокойнее.
У входа в палатку Онайи берет рюкзак и взвешивает винтовку в руке-протезе.
– И не забудь, что ее надо побрить, – обернувшись, кричит она. – Наголо. Чтоб ни одной волосинки на голове! Скоро пекло настанет.
С этими словами Онайи выходит в прохладу утра.
Глава 2
Подождав, пока Онайи уйдет из палатки, Айфи лезет под подушку и шарит там в поисках своего Акцента. Крошечная техническая штучка размером с ватный шарик от палочки для ушей, Акцент прячется в складке простыни. Найдя его, Айфи улыбается. Энаймака нависает над ней, и Айфи инстинктивно отворачивается, возясь с Акцентом, потом вставляет его себе в ухо.
Темнота в палатке рассеивается. Отпадает, как кожура гнилого фрукта, обнажая ряды линий и узлов сетевого подключения, связывающего все и всех. Сквозь подушку прорастает вереница пульсирующих голубых точек. Металлические кронштейны, поддерживающие крышу, сверкают аквамариновыми полосками. Энаймака превращается в чащу векторов и узлов. Айфи видит ее изнутри, видит, как крутятся механизмы и как монотонно гудит ядро у нее в голове. Она видит, что ее движения обеспечиваются беспроводным подключением к Терминалу, от которого работает весь лагерь. Заржавевшие части Энаймаки светятся красноватым, что беспокоит Айфи, но от остального корпуса исходит здоровая синева. С Акцентом Айфи видит все. Все, что происходит в закрытой сети лагеря. Все данные. Яркие, как океанская вода под лучами солнца.
– Не забудь, Энаймака. Ты обещала не рассказывать Онайи, – говорит Айфи, хмурясь на свою робоняню со всей строгостью, на какую способна. Онайи запретила ей трогать любую технику, которая может повлиять на соединение. После того, как связь у Онайи на разведке оборвалась второй раз, она чуть не поколотила ее, опомнилась в последний момент. Что-то в ее глазах менялось. В ярости взгляд затуманивался, и Айфи знала: сейчас разразится гроза. Но тут вдруг взгляд прояснился, и она устроила ей только словесную взбучку.
Айфи не хотела специально идти против воли Онайи, но, когда пыталась узнать что-нибудь про их жизнь, все оставалось загадкой. Сплошные вопросы. А если вставить в ухо Акцент, мир вокруг взрывается ответами. Почти любую технику, любую деталь и даже ни к чему не подключенные предметы вроде кровати, подушки и биомассы, которую разведчики приносят для приготовления пищи, – все это Акцент объяснял ей самым доступным образом. И теперь она не просто валяет дурака, пытаясь хакнуть коммуникационные девайсы Чинел или подсоединиться к Обелиску, который добывает особые минералы из земли, чтобы обеспечивать лагерь электроэнергией. Она наблюдает. Исследует. Качается на волнах соединений. Акцент позволяет ей говорить с Энаймакой, не произнося ни слова.
Она помнит, где находится, и знает, что Онайи, вероятно, все еще близко и может чувствовать ее, поэтому двигает челюстью, чтобы отключить Акцент. Напялив рубашку, на вид и на ощупь больше похожую на холщовый мешок, чем на обычную человеческую одежду, она усаживается на ящик перед зеркалом. Или, скорее, перед осколком зеркала.
