Айфи не видно, что происходит за пышными кронами деревьев, она забирается к Агу и садится рядом.
– Там приемный пункт, – говорит Агу. – Лагерь беженцев сразу за деревьями.
– Можно твою винтовку?
Секунду поколебавшись, Агу передает ей винтовку. Она откручивает оптический прицел и прикладывает к глазу. Все равно не видно ничего, кроме зелени. Она пытается настроить его под свое зрение, чтобы что-нибудь разглядеть. Ничего. Листва все загораживает. Разочарованная, она возвращает Агу прицел и винтовку, и он медленно, с наслаждением собирает ее.
Внезапно джунгли расступаются, открывая приемный пункт Энугу. Снаружи он сильно напоминает тюрьму – высокие бетонные стены, башни для снайперов наверху. Айфи может с уверенностью сказать, что стволы винтовок повернуты в их направлении. Интересно, о чем думают охранники, когда из тени на солнечный свет медленно появляется караван.
Кое-где между секциями бетонной стены сетчатые ограждения, на которых буквально висит кучка людей. Все лихорадочно всматриваются, как караван выползает из зарослей. Когда голова каравана приближается, люди за ограждением начинают голосить, отчаянно махать руками и выкрикивать имена. Из тени джунглей выбегает ребенок, несется вперед – его первого встречает пара китайских гуманитарных работников. Они подхватывают мальчика на руки и несут мимо биафрийских солдат.
Секции бетонной стены поднимаются, выходят еще солдаты и гуманитарные работники. Караван образует полукруг и встает по периметру. Некоторые беженцы не могут устоять на месте, они позабыли о недавней усталости. Какой-то человек падает на колени у опушки леса и рыдает, уткнувшись в землю. Айфи не понимает, от счастья он плачет или от горя. Дети играют и бегают, пока остальные изумленно смотрят на возвышающиеся перед ними стены, отбрасывающие гигантскую тень.
Люди по очереди быстро проходят в ворота.
Айфи с Агу все еще сидят наверху грузовика, когда он останавливается. Из него тоже высыпают беженцы. Вскоре остаются только те, кто настолько привык к каравану, что парализован мыслью о том, чтобы покинуть его.
– Ты не пойдешь? – спрашивает Айфи Агу, отчасти для того, чтобы отсрочить собственное решение.
Агу качает головой:
– Моя сестра не хочет, чтобы я возвращался.
– Энугу – большой город. Ты можешь прожить здесь всю жизнь и не встретить ее. – Она усмехается. – Ну, или шмыгнешь в переулок, если ее увидишь. – Она вдруг понимает, что хочет, чтобы он пошел с ней. Она едва знает его, но почему-то сейчас кажется важнее всего на свете, чтобы он пошел с ней.
Я не хочу оставаться одна.
Он смотрит на нее, будто прочитал ее мысли, хмурится, и впервые на его лице отражается нерешительность.
– Забудь на секунду про сестру, – говорит Айфи. – Ты сам чего хочешь?
Агу смотрит на винтовку:
– Я не хочу быть человеком только на четверть, как мальчишки в лесу. У них была половина мозга настоящего человека. А половину от этой половины забрала война.
– Тогда пойдем со мной.
Кажется, это длится вечность, но наконец Агу опускает глаза, потом смотрит на стены приемного пункта. Большинство беженцев уже прошло внутрь. Что там, по другую сторону, – загадка. Айфи не знает. Сможет ли она там принять душ, надеть нормальную одежду без дыр или это будет что-то вроде изолятора в Насараве, где мальчики подрывали себя, а кровь на стенах называли розами?
Агу оборачивается.
Айфи следует за его взглядом: он смотрит на Си-Фэн. Она хмурится, но что-то невидимое и очень серьезное проскальзывает между ними. Они переглядываются так, словно провели вместе столько времени, что понимают друг друга без слов. В конце концов Си-Фэн кивает, и Агу улыбается.
Так же медленно, как недавно прикручивал прицел, он снимает винтовку с плеча и кладет между собой и Айфи. Отстегивает наплечную кобуру и кладет рядом с винтовкой. Складывает обоймы с патронами в сумку, пристегнутую к безрукавке. Отцепляет ножны от пояса, тоже кладет под ноги, последним вытаскивает из ботинка еще один клинок и пару секунд смотрит на все это. Закончив, он становится совсем другим – каким-то легким, действительно похожим на ребенка. Словно сбросил с себя гораздо больше, чем весит это оружие.
Агу снова поворачивается к Си-Фэн, но китаянка уже ушла. Тогда он кивает Айфи:
– Пойдем.
Они спрыгивают с нагретой кабины грузовика, мягко приземляются и идут вместе.
– Подожди! – вдруг вздрагивает Айфи и несется назад к каравану. Резко тормозит возле платформы, копается в оставленном здесь мусоре, не обращая внимания на грязь. Вонючая одежда, упаковки из-под пайков с пищевыми концентратами, использованные тампоны и прочая дрянь. Она находит, что искала.
Спрыгивает на землю и возвращается к Агу. Усмехаясь, протягивает ему клавиатуру:
– Ты чуть не забыл.
Он с улыбкой принимает ее, и его глаза наполняются слезами.
– Ну же… Пойдем, – говорит Айфи. – Пойдем, пока ворота не закрыли, ну!
Глава 51
По пути к Колониям Онайи пребывала в состоянии непрекращающегося изумления. Облако пламени вокруг корабля, когда они прорезали атмосферу, властное безмолвие космоса, Колония размером с Луну, появившаяся в иллюминаторе. Но опыт и уверенность Чинел помогли ей преодолеть потрясение и насладиться полетом. Впрочем, возбуждение и восторг прошли довольно быстро.
На каждой встрече, во время речей в конференц-залах и на торжественных обедах в ресторане Чинел находилась в тени очередного мужчины, выбранного для ведения переговоров от имени Биафры. Это пренебрежение злило Онайи все больше. Как сражаться, проливать кровь за будущее Биафры – так Чинел на передовой. Чинел отдает приказы. Чинел держит винтовку. Но теперь настало другое время – время денег – и мужчины оттесняют ее на обочину.
Так было, когда заместитель министра образования обсуждал с японским коллегой программы обмена для студентов японских и биафрийских университетов. Так было, когда министр здравоохранения встречался с руководителем ведущей японской фармацевтической компании, чтобы договориться о снижении цен на вакцины и лекарства от болезней, захлестнувших Биафру во время войны. Так было, когда биафрийский министр природных ресурсов практически даром отдал японцам концессию на добычу полезных ископаемых – за деньги, которые – Онайи точно знает – пойдут ему в карман, а вовсе не в министерство и не людям, живущим на этой земле. Наконец, во время встречи биафрийского и японского министров иностранных дел Чинел вынуждена была прервать их беседу, чтобы поднять вопрос о переселении беженцев. До ее вмешательства в огромном зале, освещенном роскошными люстрами, со стеклянными столами, ломившимися от еды, об этом даже не упоминалось. Говорили о бейсболе, о своих детях, о деньгах. Тогда биафрийский министр и соблаговолил представить Чинел. Как помощника – что-то вроде стажера на подхвате, багаж поднести или еще что-нибудь там по мелочи.
