Девушка развернулась, подхватила нас под локти и потащила за собой к одному из фургонов.
— Плащик тоненький, промокла до костей, да? — спросила она у Лотты, а на мои туфли лишь поцокала языком.
— Триш, прекрати изображать мамочку! — крикнула блондинка.
— Ничего я не изображаю, — ответила девушка негромко и мотнула головой. — Но в мокром ходить нельзя. Что ж вы так?
Сама рыженькая щеголяла в высоких ботинках, плотных штанах, рубашке, жилетке и накинутой поверх кожаной куртке, защищавшей ее от дождя. На ее фоне мы выглядели особами, совершенно не подготовленными к долгому пути.
— Вы и правда сбежали из дому? — спросила Триш, подводя нас к одной из четырех кибиток. — Или деревенским девушкам просто стало любопытно?
— Мне сложно объяснить, — чуть помедлив, ответила я.
— Ну, — задумчиво промолвила Триш, — когда я сбежала из дому, я тоже слабо представляла, что именно увело меня от теплого очага и родительской заботы. Ладно, не объясняйте. Знаете, какое у нас здесь правило?
Я отрицательно помотала головой, осторожно поднимаясь вслед за девушкой по ступенькам и помогая подняться Шарлотт.
— Не вмешиваться. Мы живем тесным коллективом, путешествуем по королевству, переезжаем от города к городу. Если каждый из труппы будет перемывать другим кости, то долго мы не продержимся.
Внутри Триш провернула рычажки, запуская небольшие механизмы, тут же осветившие вытянутую комнатку теплым сиреневым светом.
— Это была кибитка нашей танцовщицы, — вздохнула Триш, обведя внутреннее убранство печальным взглядом. — Вчера Джанин объявила о том, что влюбилась и собирается замуж. Эх… Если бы дожди не вынудили нас простоять на одном месте так долго, она бы и не снюхалась с тем лавочником! И вот только мы отъехали, как она заныла, что хочет вернуться к нему. Мы все верили, что схлынет… Сколько раз она влюблялась! А вчера днем он нас догнал, и наша дуреха мигом побросала в сундук самое ценное и умчалась строить жизнь оседлой горожанки. Заявила, что не вернется. Что ж… думаю, она не будет против, если вы возьмете что-нибудь из ее вещей.
Я смущенно кивнула, осматриваясь. Небольшое помещение представляло собой малогабаритную квартиру в миниатюре: на дальней стороне под окошком расположилась кровать, застеленная лоскутным покрывалом, дальше половину пространства отъедал шкаф с множеством дверок, а напротив него разместился вытянутый стол с несколькими зеркалами над ним. Пол устилали плетеные коврики, стены были обклеены афишами и газетами. Среди множества пожелтевших газетных листов я заметила парочку свежих.
— До нее тут жила старушка Фэлли. Она была чудаковатой гадалкой, но делала нам хорошие сборы… — улыбнулась Триш, заметив мое любопытство. — Жалко очень. Ее не стало пять лет назад. А теперь и наша единственная приманка сбежала. И так едва сводили концы с концами. Ума не приложу, что теперь делать.
Я слушала девушку, а сама с неподдельным интересом рассматривала газеты. Их наклеили кое-как, явно пытаясь избавиться от сквозняков. Первым делом я вгляделась в дату на свежих газетах, а уже после мельком прочла заголовки статей. Танцовщица не заботилась о читабельности, поэтому первый лист был наклеен вверх тормашками, часть второго отсутствовала, а третий вообще состоял из разрозненных кусочков.
Внезапно мое внимание привлекла статья, большая часть которой отсутствовала. От первых же строк меня бросило в ледяной пот. Прикоснувшись пальцами к бумаге, я медленно пробормотала:
— Да, сейчас всем тяжело живется.
— Ладно, — хлопнула в ладоши Триш. — Не стесняйтесь. Берите все, что нужно. А потом приходите. Мы сейчас навес организуем, и можно будет спокойно поесть, позабыв про дождь.
Когда девушка вышла, прикрыв за собой скрипучую дверцу, я с тревогой глянула на Лотту и сказала:
— Посмотри.
Девушка непонимающе приблизилась, обхватив себя за плечи, и вчиталась в статью.
— Нет, — пробормотала она и мотнула головой. — Что за глупость?
Девушка уставилась на меня, рассчитывая, что я заверю ее в лживости напечатанных слов, но я лишь прикусила губу, глядя на обрывок статьи.
— Шерли… — простонала Шарлотт. — Неужели?..
— Похоже, что все именно так, — мягко пробормотала я и кивнула, а потом сжала плечи и заставила ее сесть на лавочку. — Как ты?
— Я в порядке, — прошептала она. — Ты говорила, поэтому я была готова. Но… все равно…
— Знаю, — ободряюще улыбнулась я. — Мне очень жаль. Но… дата. Скажи мне.
Шарлотт еще раз глянула на газету, а потом ответила:
— Два года. Прошло как минимум два года с той ночи, когда загорелся мой дом.
Я сглотнула и опустилась на коврик у ног Лотты.
— Два года, — повторила я.
— «Мой муж был прекрасным человеком, — с отвращением прочла Шарлотт, вновь взглянув на газетный лист. — Много лет назад он пережил потерю любимой жены, а после в чудовищном пожаре погибла его дочь, которую мы оба очень любили. Все это время я помогала его светлости справляться с этими трагичными потерями, но последние события подорвали его хрупкое здоровье…»
— Не читай, — попросила я, видя, что Шарлотт тяжело.
— Эта… ведьма, — выдохнула девушка. — Она ото всех избавилась, а теперь изображает из себя разбитую горем вдову!
— Мы выясним, как именно это произошло и постараемся вывести Марвилет на чистую воду, — сказала я.
— Как? — со слезами на глазах спросила Лотта. — Разве это возможно?
— Всегда есть шанс, — убежденно ответила я. — Просто нельзя опускать руки.
— Но не в том случае, когда дело касается этой женщины, — вздохнула Лотта.
— И все же стоит попробовать, — не согласилась я. — Иначе ты до конца своих дней будешь себя корить.
— Но как? — прохныкала девушка.
— Раз уж мы попали к циркачам, то стоит попытаться набиться им в попутчики, — не особо веря в то, что придумала, ответила я. — Так мы обезопасим свое путешествие.
— Они нас не примут, — уверенно покачала головой Шарлотт. — Я ничего не умею.
— Знаю, — согласилась я, стаскивая мокрую одежду. — Но не так уж много нужно, чтобы удивить публику. Ну и… можно же научиться.
За дверцами шкафов обнаружился целый ворох всевозможных тряпок, которые с трудом, но возможно было назвать одеждой.
— Раздевайся, а то простудишься, — велела я.
Пока Лотта медленно раздевалась, я по одной выдергивала вещи, пытаясь угадать, что же держу в руках. Через несколько минут на полу скопилась целая гора безразмерных юбок, блуз и шарфов.
— И? — нахмурилась девушка, разглядывая вещи. — Тут же все ветхое. Едва не разваливается.
— Будем творить многослойность! — усмехнулась я, обнаружив потрепанные, но удобные шаровары в цветочек и толстые чулки в черную и зеленую полоску. Шаровары я отдала Лотте, как нежной и стеснительной, а сама облачилась в чулки и коротенькие шортики. После этого выбрала для нас по блузе и стала слой за слоем облачать нас в тонкие юбки до пола, так что в конце, добавив к нарядам узкие безрукавки на шнуровке, мы превратились во вполне сносный косплей цыганок. Ботинки танцовщицы мне оказались чуть великоваты, но вот Лотте как раз по ноге.
