– Подумаешь, выстрелы! Пальнул кто-то по уткам и дальше пошёл. На вот лучше возьми свою заработную плату. За два месяца. И куда ты только столько золотишка деваешь?
Парень улыбнулся и протянул участковому свёрток. Сашка хоть и был от людей далековато, но разговор слышал. «Как в том фильме», – подумалось ему. Зори тут тихие, и воздух холодный, поэтому и разговор далеко разносится. Милиционер развернул свёрток.
– Сколько тут?
– Как договаривались.
– Хорошо. Когда ваш следующий взнос в наш совместный профсоюз? – Иван Иванович улыбнулся.
– Вы всё шутить изволите…
– Не шучу, ты же меня знаешь. Не будет вовремя денег, не будет золотодобычи. Сообщу о ваших фокусах в район, пришлют оттуда природоохранную прокуратору – и всё.
– Ты нас не пугай. Пуганые мы. А ты не думал, что мы можем тебя и того… – Парень оскалил зубы.
– Чего того? Пришить? – Участковый громко рассмеялся. – Конечно, можете. А кто вам скажет, что после меня лучше будет? Вдруг новый денег брать не станет, честный попадётся? Или столько с вас запросит, что даже твоему вездеходу на солярку денег не останется, а?
– Правда ваша! – согласился старатель.
– То-то же!
«Вот это волки, – скривился Сашка, – волки и есть волки. Хотя мне, по большому счёту, совершенно наплевать, о чём они там говорят и что делают. Суки эти, артель старательская, реку нашу совсем загубили».
– Ты будь спок. Раз ты хорошо работаешь, то и бабки тебе хорошие идут. И без задержки. У нас контора серьёзная. В следующем месяце свидимся.
– Сейчас-то вы куда направляетесь?
– В район. Там тоже люди живут. Бывай, полковник! – Парень протянул руку для прощания.
– Капитан пока, – поправил участковый.
– Будешь хорошо трудиться, станешь полковником. Какие твои годы! Факт.
– Тьфу на тебя. Сглазишь.
– Ничего, ничего, будешь! Бывай!
* * *
Участковый остался у реки. Положил свёрток в принесённую с собой хозяйственную сумку, сел на камень и закурил. За деревьями взвыл двигатель вездехода и потащил многотонную гусеничную машину по разбитой таёжной дороге, меся гусеницами грязь и разбрызгивая во все стороны от трассы мутную бурую жижу.
Участковый курил, медленно затягиваясь сигаретой. Смотрел на воду. Докурив, поднял с земли сумку с золотом и направился к деревне.
Как только участковый скрылся за деревьями, Сашка выбрался из укрытия. Так вот почему эти «старатели» вольготно себя в тайге чувствуют! Получается, сам чёрт им не брат. Творят, что хотят. Всех купили, а тайгу в округе погубили.
«Может, мне донести куда следует? Бесполезно всё это. Ни хрена никому ничего не докажешь, только лоб разобьёшь!» – Сашка поднял голову и увидел, как со стороны леса на плёс налетела очередная утиная стайка. Он вскинул ружьё. Утки снизились. «Бух! Бух!»
Одна утка перевернулась в воздухе и шлёпнулась на воду, остальные набрали высоту и улетели. Утку несло по течению. Аккуратно ступая в сапогах по каменистому дну, Сашка дошёл до птицы. Нагнулся, ухватил её за шею и приподнял. Резким движением бросил на берег как можно дальше от воды. Над ним уже кружила очередная утиная стая. Ещё выстрелы. На этот раз промах.
* * *
Участковый не успел далеко отойти от реки, когда там грохнули выстрелы. Он остановился.
«Ни хрена себе! Палят! Кто бы это мог быть? И где же этот стрелок был, когда мы со старателем встречались? Видел он нас или нет? Ведь были же выстрелы на реке и до моего прихода. – Милиционер стоял и соображал, что ему делать. – Надо вернуться и проверить, кто там».
К тому времени Сашка расстрелял половину патронов из патронташа. Темнело. Начался самый утиный лёт. Птицы искали место для ночёвки. После выстрелов они испуганно шарахались от плёса, теперь такого опасного, и продолжали свой путь вдоль реки, снова и снова пытаясь определиться с ночёвкой. Сашка не заметил, как к нему подошёл милиционер.
– Привет, Сашок. Уток стреляешь? – поздоровался тот.
Сашка медленно обернулся и увидел участкового:
– Да!
– И хорошо летят?
– Неплохо, взял несколько штук. – Сашка кивнул в сторону битых птиц, лежавших на берегу.
Иван Иванович подошёл к уткам.
– Так-так! Молодец, много сбил! А лёт давно начался? По светлому утка пошла? Смотрю, чернеть одна, жирная. С севера идёт? – задавал и задавал вопросы участковый, не поворачивая головы в Сашкину сторону, словно того не было рядом.
– Да. По светлому первых уток взял, – не чувствуя подвоха в вопросах, сказал Сашка правду.
– А засидка у тебя что надо, утки не замечают.
– Что надо, – согласился Сашка.
– А документы у тебя на охоту есть? Или браконьерствуешь?
– Документы? – переспросил Сашка и поёжился от холодного взгляда участкового. – Дома документы. На отца они, ружьё ведь его.
– Так он же умер, пока ты в армии служил. Переоформить ружьё нужно было. Я ведь мать твою предупреждал.
– Она мне говорила. Но вы же знаете, я не очень давно домой вернулся. Не успел ещё.
– Не успел. Уже полгода прошло. Ты же весной демобилизовался, а сейчас осень на дворе. Дай мне ружьишко, я посмотрю на него, точно ли батькино.
Сашка протянул двустволку. Участковый покрутил ружье, осмотрел со всех сторон:
– Его. Я сам помогал регистрировать. – Иван Иванович повесил ружьё на плечо.
– Вы что? – Сашка возмутился.
– Хватит охотиться, пошли лучше в деревню. Зайдем в милицию, оформим ружьё как изъятое на временное хранение. А когда ты документы на ружьё выправишь, я его верну.
– Отдайте, – робко попросил Сашка. – Это память об отце.
– Я же тебе верну, чудак-человек. Я понимаю, это память. Твой отец был мужик что надо, правильный. Пошли, охота всё равно закончилась, темно уже. – Участковый похлопал Сашку по плечу. – Придём, оформим все формальности, и пойдёшь ты к матери уток готовить. Правильно я говорю?
– Правильно.
– Тогда пошли.
Сашка собрал добытых птиц, включил фонарь и зашагал к деревне. За ним шёл участковый.
– Ты на охоту сразу после работы пошёл или попозднее?
– После работы. На пилораме дела закончил, собрался – и на реку.
– А вчера был?
– Нет. Вчера к Ленке ездил, девчонке своей. На свидание.
– Это к той, которая тебя из армии ждала? Дочери лесника?
– К ней. Тоже отца не так давно похоронила. Одна теперь живёт. Мать её молодая померла.
– Жалко девчонку.
– Ничего, мы с ней решили расписаться, и она скоро к нам в дом переедет.
