– Ты, паря, сенца захвати, мягче сидеть будет, – посоветовал егерь.
Послушавшись, Алексей взял в руки приличную охапку сена. Переступил аккуратно с телеги на первую жердь, прибитую, как ступенька, к берёзовому стволу. Перебираясь по таким ступеням, через несколько секунд он был наверху. Сено разложил на жердях, приспособленных для сидения.
– Ружьё моё передайте, пожалуйста, – попросил он.
Отец, встав в телеге, подал сыну двустволку и рюкзак.
– Сынок! До полной темноты сидим. Я когда с лабаза снимусь, тебе фонариком посвечу, ты тогда и слезай. Договорились?
Алексей кивнул.
– Ну, как говорится, ни пуха и ни пера тебе, сын!
– К чёрту!
Телега поехала дальше, потом пересекла поле и скрылась за поворотом. Алексей не видел, как они остановились, как, кряхтя и чертыхаясь, отец перелез с неё на свой лабаз. Не слышал, как егерь негромко подбадривал отца, смеясь и подкалывая по поводу его неуклюжести. Лошадь и сидевшего в телеге возницу он увидел только спустя некоторое время, когда они проследовали по дороге в сторону деревни.
«Всё, уехали. Теперь только ждать нужно, – подумал Алексей. Он переломил ружьё, на секунду задержав взгляд на патронах: – Отец снаряжал, осечки не будет».
Зарядив двустволку, поставил её на предохранитель. Аккуратно уложил на коленях. Пошевелился всем телом, проверяя, удобно будет сидеть или нет. Ему предстояло провести на дереве оставшееся до темноты время, практически не шевелясь, иначе можно спугнуть медведя. Сидеть на лабазе было удобно. Алексей этому искренне порадовался, поблагодарив в душе заботливого егеря, и замер, вслушиваясь. После суеты города окунуться вечером в лесную тишину – ничего лучшего на свете нет, так считал Алексей. Он посмотрел на часы. До захода солнца оставалось ещё более часа. Рановато сели. Ну ничего, рано – не поздно. А интересно, как там батя? Вспомнив отца, Алексей посмотрел туда, где, по его мнению, располагалась отцовская засидка. Представил отца сидящим на дереве в ожидании своего очередного медведя.
Алексей стал вспоминать всех ранее добытых отцом медведей. «Раз, два, три…» – считал он. Очень скоро сбился, мысли в его голове перепутались. О многих отцовских трофеях он просто не мог знать. Отец его начал охотиться, когда он был ещё маленьким ребенком. Конечно, Алексей не помнил, какие трофеи он приносил со своих охот. Сейчас отец о добытых им медведях вспоминал редко.
«Хороший у меня батя, – радовался Алексей. – И мне свою страсть к охоте привил. Заразил охотой. Теперь до самой смерти не брошу. Ничто не может от охоты отлучить».
Он начал вспоминать свои охоты. Получалось, что успешных в его жизни было не так много. Запоминающихся выстрелов по зверю всего несколько.
«Все ещё впереди, – успокоил он себя, – может, сегодня повезёт». И он стал думать о медведе, который может выйти на овёс. О его тяжёлом, кажущемся неуклюжем теле, с большой башкой и слегка выдающимися ушами. Медведя вживую он видел только раз и, выстрелив в него, промазал. Как ему было после промаха обидно, но если повезёт сегодня, он не промажет, обязательно постарается положить зверя первым выстрелом.
Медведь на поле появился в сумерках. Как показалось Алексею, зверь был чем-то напуган. Он вышел там, где Алексей и ожидал его увидеть. Крупный зверь шёл удивительно бесшумно. Ещё не доходя до овсяного поля, на лесной опушке, вдруг встал на задние лапы, чтобы осмотреть местность вокруг. Стоял, слушал, поводя носом, с шумом втягивая в себя вечерний воздух. Стрелять Алексею было нельзя. Медведь был виден, но хорошо прицелиться мешали ветки.
«Чем-то на человека похож, – наблюдая за зверем, подумал Алексей. – Медведь опустился на все четыре лапы, развернулся и через секунду скрылся в лесу. – Неужели меня заметил или почувствовал?» – заволновался Алексей.
Минут через десять медведь снова появился на краю леса, только теперь с другой стороны лабаза. Вышел под ветер, который дул от Алексея. Поднялся на дыбы и на этот раз. Стоял на самой кромке леса, просматривая поле на предмет опасности. Алексей поднял ружьё. Прицелился. До зверя было шагов пятьдесят – шестьдесят.
«Далековато. Стрелять пока нельзя. В первый раз сучья мешали, а теперь ёлки. Сделай шаг, сделай! – шептал он медведю. – Чего тебе стоит, выйди на овёс, ну пожалуйста!»
Руки Алексея устали держать двустволку. Ладони от напряжения вспотели. Он опустил ружьё. Медведь, постояв ещё с полминуты, громко, раздражённо заворчал и скрылся за деревьями.
– Осторожный, чёрт. Вот невезуха, – негромко выругался Алексей. – Один его шаг, и я бы стрелял.
Медведь больше не показывался. Наступили полные сумерки…
Отец Алексея устал неподвижно сидеть. Поначалу было ещё ничего, лабаз построен удобно. Он сидел, слушал и смотрел по сторонам. Ему хоть и перевалило за шестьдесят, но на слух и зрение не жаловался. Один раз даже показалось, что после заката солнца он слышал, как в лесу, чуть в стороне от его лабаза, протрещал ветками идущий к полю медведь. В том, что это был медведь, он был уверен. Вокруг были тропы, оставленные зверем. Причём, судя по их размерам, на поле выходили несколько разных зверей. Прямо перед его засидкой медведь садился на зад и, продвигаясь от леса к центру поля, загребал лапами и поедал овсяные кисти. Испортил таким образом большой участок.
«Рядом тропа неширокая. Меньше по размерам, чем у того, который катался. Значит, ходит по ней зверь помельче, – так рассуждая, отец не заметил, как полностью стемнело. – Всё, конец охоте. Пора спускаться. Сегодня не повезло, значит, завтра будет удача. Жалко, что сын не стрелял. Пойду сниму его с лабаза, наверное, и ему сидеть надоело».
Отец не спеша спустился на землю, потоптался под деревом на одном месте, разминая затёкшие от долгого сидения ноги.
– Егерь обещал на дороге нас ждать. На краю поля. Как раз успеем с сыном выбраться к назначенному времени, – прошептал он, закидывая за плечи рюкзак и держа в руках ружьё, затем пошёл через поле по направлению к засидке Алексея.
«Эх! Посветить фонариком забыл!» Положил на землю ружьё и, сняв рюкзак, постарался развязать туго затянутый узел. Верёвка не поддавалась. Опустившись на колени, попытался ослабить узел зубами. Дёрнул раз, другой, вроде получилось. Обрадовался и начал шарить рукой внутри рюкзака, пытаясь нащупать фонарик.
Алексей спускаться с лабаза на землю не спешил. Он до боли в глазах всматривался в темноту, стараясь на фоне светлой полосы овса разглядеть находившегося там зверя.
«Медведь! Прямо передо мной, – удивился Алексей. – Как это я его сразу не заметил? Как тихо подошёл. Кормится. Вон как в овсе копошится».
Он поднял ружьё, наведя сначала ружейные стволы чуть в стороне от медведя на светлое овсяное пятно. Сердце в груди охотника билось так, будто готово было выскочить. Теперь ружейные стволы медленно переведены со светлого фона на тёмный.
«Где голова медведя? Где? – Алексей положил палец руки на курок. – Ах, вот и башка!» Потянул курок медленно, задерживая дыхание.
