Козьма, естественно, приписывает инициативу всего предприятия и паломничества Млады Болеславу II, ее брату, но здесь видна неточность. Нам известно, что благочестивый каноник не любил Болеслава I, предполагаемого убийцу его брата Венцеслава, и потому возлагал многие его хорошие дела на его сына Болеслава II. Хотя его цитата из письма папы далеко не надежна, он, к счастью, назвал в тексте Младу – filia nostra, tua relativa – «наша дочь и твоя», что указывает вполне определенно, которому из Болеславов написано письмо. Вероятно, правда заключается в том, что Млада, которую после крещения называли Марией, по возвращении из Рима была встречена братом, потому что, согласно хронисту, Болеслав I в том же году умер (15 июля 967 года). Мы будем придерживаться этой даты, хотя она указана только Козьмой, и некоторые историки считают, что более вероятной является другая дата – 972 год. Текст Козьмы представляется нам чрезвычайно важным, так что мы приведем отрывок целиком: «Князь Болеслав II был чрезвычайно предан христианству, он был поборником католической веры, отцом сирот, защитником вдов, утешителем страждущих, духовных и странников благочестивым покровителем, славным основателем божьих церквей. Ибо, как читаем в грамоте церкви Святого Юрия, преданный христианской вере Болеслав основал 20 храмов, наделив их в достаточной мере всеми доходами, которые соответствуют церковным нуждам. Родной сестрой Болеслава была Млада, девушка, преданная Богу, начитанная в Священном Писании, ревностная в христианской вере, наделенная смирением, ласковая в беседах с бедными, щедрая покровительница сирот и одаренная достойным уважения нравом. Когда Млада отправилась помолиться в Рим, она была радушно принята папой; проведя здесь некоторое время, она достаточно ознакомилась с монашескими уставами, и тогда в конце концов папа, по совету своих кардиналов, желая оказать благосклонно поддержку новой церкви, посвятил ее в сан аббатисы; он заменил ее имя на имя Мария и пожаловал ей устав святого Бенедикта и жезл игуменьи. После этого новая аббатиса, получив от папы разрешение и благословение на введение в Чешской стране нового святого монашеского ордена, направилась в дорогое свое отечество, сопровождаемая радостной свитой. Когда Мария прибыла в королевский город Прагу, князь Болеслав с почетом принял давно ожидаемую дорогую сестру; взявшись за руки, они вошли в королевский дворец; пребывая там вместе, они долго беседовали друг с другом. Мария сообщила брату многое из того, что она видела и слышала в Риме и что было достойно рассказа и удивления; вдобавок она вручила ему грамоту, направленную апостольским двором, содержание которой было такое: «Иоанн, слуга слуг божьих, посылает Болеславу, поборнику христианской веры, свое апостольское благословение. Справедливо будет обратить благосклонное наше внимание на справедливую просьбу. Ибо Бог – это справедливость, а те, кто его любят, будут оправданы, и все дела тех, кто любит справедливость Божью, направлены к добру. Наша дочь и твоя Млада, она же Мария, среди прочего передала приятную нашему сердцу просьбу с твоей стороны, чтобы в твоем княжестве в честь и во славу церкви Божьей разрешено было основать епископство и чтобы на это было дано наше согласие. Поддерживая просьбу с особой радостью, мы благодарим Бога, который всегда и повсюду опекает и расширяет свою церковь среди народов. Поэтому, пользуясь верховной властью папы и властью святого Петра, главы апостолов, наместником которого, хотя и недостойным, мы являемся, мы одобряем просьбу и даем согласие на исполнение ее. Разрешаем основать при церкви мучеников Святого Вита и Святого Вацлава епископскую кафедру, а при церкви Святого мученика Юрия, в подчинении ордена Святого Бенедикта и в послушании нашей дочери аббатисе Марии, – конгрегацию святых дев. Однако ты выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте булгарского или русского народа или славянского языка, но, следуя апостольским установлениям и решениям, выбери лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке, который смог бы плугом слова вспахать новь сердец язычников, посеять в них пшеницу добрых дел, а плоды для урожая вашей веры отдать Христу. Будь здоров». Если письмо папы истинно, по крайней мере в основном, тогда утверждение Козьмы, что епископство Праги было основано в 967 году, имеет под собой некоторые основания, поскольку папское согласие на основание было дано в этом году. На следующих страницах я объясню, как основание епископства, о чем было принято решение в 967 году, на самом деле имело место в 973-м. Козьма путает многое. К примеру, смерть Титмара, первого пражского епископа, которая случилась в 982 году, он относит к 969 году, однако у нас нет никаких причин проявлять скепсис в этом конкретном случае. Ведь дата смерти правителя должна была быть известна в Праге даже в дни Козьмы.
Если дата 967 год правильная, Млада не могла быть послана братом, и, как утверждает сам Козьма, Младе сначала пришлось научиться практике религиозной жизни в Риме. Она пробыла там не меньше года – минимальный послушнический срок для посвящения в аббатисы папой. Если дата ее возвращения, указанная Козьмой, верна, она уехала из Рима в 966 году или раньше. Также считается, что письмо папы Иоанна XIII (965–972), касательно основания аббатства и епископства, в том виде, как его сохранил Козьма, не может быть подлинным, поскольку оно определенно подверглось обработке во второй половине XI века или самим Козьмой, или другим автором. Тем не менее нет никаких оснований подвергать сомнению тот факт, что Болеслав I пытался создать для своих земель независимую церковную организацию, и в связи с этим он отправил в Рим свою дочь Младу. Последняя часть текста – как ее привел Козьма, – вне всяких сомнений, переработана. Она соответствует менталитету XII века, когда писал Козьма и когда противодействие славянской литургии было всеобщим. Козьма был одним из ее самых ярых противников. Слова «выбери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте булгарского или русского народа или славянского языка» не могли быть написаны в X веке. Русские в это время еще не были обращены в христианство, и славянский ритуал едва ли мог быть широко распространен тогда на Руси. Контакты между славянским духовенством и Русью были частыми в XI веке, и Козьма не мог об этом не знать.
Одновременно с этим дипломатическим предприятием чехов должно было иметь место нечто подобное со стороны поляков, поскольку супруга Мешко была сестрой Млады. Да и военное сотрудничество между поляками и чехами в 967 году на нижнем Одере (основная военная операция, возможно, имела место после смерти Болеслава I, хотя чешское участие, скорее всего, было устроено им) указывает на хорошие отношения между двумя странами. Поэтому общая интервенция в Рим с целью обеспечения независимости своих церквей являлась если не определенной, то, по крайней мере, в высшей степени вероятной.
Мы не утверждаем, что, направляя свои посольства к папе, князья действовали, не уведомив предварительно императора. Мешко I, возможно, мог пренебречь формальностями, но Болеслав I определенно нет. И Оттон I был в Италии в 967 году. Нет причин отвергать возможность готовности папы оказать услугу Болеславу I, петиция которого могла быть приемлемой для папы, только если соответствовала его идеям. Даже если мы станем отрицать аутентичность письма папы в тех выражениях, в которых его привел Козьма, нет оснований сомневаться, что Млада действительно привезла с собой письмо папы, адресованное ее отцу, но полученное братом. И в письме вполне могли рассматриваться те вопросы, о которых упомянул Козьма. Но ситуация чехов существенно отличалась от ситуации поляков, поскольку основание диоцеза в Праге намного больше зависело от доброй воли императора, чем когда речь шла о поляках. Богемия считалась частью империи и в церковном отношении принадлежала к диоцезу Регенсбурга. Будучи христианским князем, поляк должен был считаться с общепринятой идеологией, установленной императором, – защитник церкви, имевший право голоса в любых делах, затрагивающих ее интересы. Поэтому можно допустить, что он как-то проинформировал императора – напрямую или через папу – о своих намерениях. Тем не менее факт, что два славянских правителя набрались смелости и обратились в Рим, желая обеспечить независимость церквей в своих государствах, говорит о силе, которую они черпали из своего взаимовыгодного союза, организованного, можно сказать, под самым носом у германского короля и римского императора. Оттон I не смог помешать планам Мешко и был вынужден согласиться на создание независимого польского епископства. Это говорило о силе Мешко и о наличии серьезного препятствия на пути восточной экспансии Оттона. Таким образом, причиной патовой ситуации стал союз с чехами.
