Польша была не единственной страной, которую Оттон III намеревался включить в свою воскрешенную Римскую империю. Он зондировал почву и в Венгрии, которая в это время выходила на передний план, как новое государство, и добивалась признания современной Европой, а также ее лидерами – императором и папой. Но ее условия и связи с Германией были совсем не такими, как в случае с Польшей. До 955 года мадьяры были самыми страшными врагами Западной Европы. Даже Византия научилась опасаться их набегов, хотя следует отметить, что в начале X века восточная столица использовала их против первого болгарского царя, а германский король Арнульф – чтобы сдержать опасный рост Моравской империи.
Цивилизованная Европа вздохнула с облегчением, узнав о разгроме мадьяр Оттоном I в 955 году при Лехфельде. Отрезанные от азиатских степей, откуда они происходили, и от своих родственников – остяков и вогулов – двух племен, которые так и не отказались от примитивных условий жизни и были безоговорочно вытеснены с запада, – мадьяры были вынуждены покориться неизбежности. Они отказались от весьма прибыльного занятия – набегов и осели в бассейне Дуная. Там они, по крайней мере, сохранили независимость, хотя их территория впоследствии утратила некоторые ценные участки, включая часть земель, отвоеванных у моравов. Довольный победой, Оттон оставил им Паннонию, которая в IX веке была частью империи Каролингов. Найдя свой дом, мадьяры со временем попали под влияние своих цивилизованных соседей.
Существуют признаки того, что мадьяры в какой-то степени познакомились с христианством во время миграций. Как показывает список епископств, основанных византийской церковью вокруг Крыма, после VI века активизировалась миссионерская деятельность среди тюркских племен и остатков гуннов, живших в районе Босфора. Предположительно, там жило и мадьярское племя, с которым установили контакт миссионеры, работавшие среди оногуров. Оногуры, как и мадьяры, входили в Булгарское государство, расположенное возле Азовского моря. В VIII веке у них был свой византийский епископ. Возможно также, что мадьяры в IX веке контактировали с христианством в дунайской Булгарин и Моравии – еще до того, как они вторглись в бассейн Дуная.
Аналогичным образом мадьяры могли познакомиться с исламом через хазар. Но суть в том, что первые контакты с византийским христианством на юге современной России лучше объясняют последующее влияние восточного христианства на раннюю мадьярскую историю в Европе. Веками мадьяры передвигались по землям, находившимся в сфере влияния византийской цивилизации, и когда они добрались до места, где решили обосноваться, то без особого труда допустили к себе уже знакомых им византийских миссионеров. Так что старейшее венгерское христианство – при князе Гёзе, отце святого Стефана, – было византийским. Мы знаем, что император Константин Порфирогенет после поражения мадьяр византийцами принял в Константинополе двух их видных сановников, которых звали Булчу (Вулосуд) и Гилас (Дьюла). Они крестились около 950 года. Гилас, правивший восточной частью Венгрии, стал истовым христианином. Когда Гёза женился на его дочери (Титмар, во всяком случае, называет его дядей Стефана I), греческое христианство проникло в Западную Венгрию.
Там восточное христианство вступило в контакт с германскими представителями западного христианства. Мы знаем, что в 971 году епископ Вольфганг из Айнзидельна, который в 972 году стал епископом Регенсбурга, работал, если верить его биографу Отлоху, на границе. Но самым ревностным среди всех германских миссионеров, старавшихся обратить на путь истинный мадьяр, был знаменитый епископ Пассау Пилигрим. Мы располагаем письмом, направленным им папе Бенедикту VII, в котором он хвастает своими успехами среди венгров и приписывает себе применение в миссионерской работе метода, использованного Святым престолом в обращении Англии (quemadmodum in gestis Anglorum didici). Это простительное преувеличение, поскольку его главная апостольская заслуга заключается в возвышении своей епархии до статуса митрополии. Во всяком случае, он так утверждал. Нам известно, что это было его страстное желание и он всю жизнь старался расширить свой диоцез как можно дальше на восток и юго-восток, для чего использовал не только миссионерское рвение, но и проницательную дипломатию, и даже сфальсифицировал несколько булл. Хотя даже поддельные буллы не убедили подозрительных римлян. Тем не менее все это вовсе не значит, что деятельность Пилигрима в Венгрии была безрезультатной. Из документов нам известно, что некий епископ Прунварт крестил большое число венгров вместе с их королем. Этот епископ мог быть одним из миссионеров, посланных в Венгрию Пилигримом, и крещение Гёзы может быть заслугой священника той же миссии. Представляется, что, несмотря на предосудительное хобби – подделку булл, Пилигримом двигало искреннее желание продвигать интересы церкви.
Уже в 901 году германское духовенство выказало откровенный и большой интерес к территориям, расположенным к северу и югу от среднего течения Дуная, когда баварские епископы горячо протестовали против попытки папы Иоанна IX реорганизовать моравскую церковь, тогда потрясенную смертью Мефодия и отъездом викарного епископа Вихинга из Нитры. Но что случилось с легатами, посланными в том же году в Моравию? Было ли у них время исполнить свою миссию? Пережили ли новые епископы панику мадьярского вторжения? Все это неизвестно.
Жалобы германских епископов дают нам некоторый намек на то, что случилось, когда Генрих Птицелов и Оттон I остановили мадьярское вторжение и когда папа сделал попытку обратить в христианство азиатские орды. Главной заботой германского епископата было поместить новые страны под свою юрисдикцию, и тогда два викарных епископа Зальцбурга-Регенсбурга и Пассау заключили между собой сделку. Они договорились, что регион к востоку от Дуная, то есть Богемия со всеми ее землями, будет считаться сферой влияния Регенсбурга, а Пассау получит территории, расположенные к югу от Дуная, с древней Паннонией, и большую часть остального Дунайского бассейна, занятого «новыми кандидатами в христианскую веру».
По условиям этого соглашения даже регион между Дунаем и Татрами (позже ставший Словакией), где еще сохранились последние остатки моравского христианства, был предназначен для Регенсбурга. Тому свидетельство – существование в Нитре очень старой церкви, посвященной святому Эммерану, покровителю Регенсбурга. А также это следует из древней легенды о святых Андрее и Бенедикте, написанной около 1070 года епископом Мавром из Печа. Церкви, посвященные святому Эммерану, были также в Богемии.
Мы уже знаем, что после создания Пражского епископства территория государства Пржемыслидов была исключена из юрисдикции Регенсбурга, чтобы стать независимой под митрополитом Майнца. И мы помним, как был создан Моравский диоцез. Поэтому было бы не вполне корректно утверждать, как это делают многие ученые, что Моравский диоцез был создан по предложению епископа Пилигрима из Пассау. Этому предположению противоречит письмо знаменитого епископа о его венгерских миссионерских достижениях. Хотя он делает заявление, не подтвержденное другими документами, – что четыре епископа, действовавшие на территории, куда вторглись мадьяры, уцелели в Моравии, его больше интересует регион к югу от Дуная, когда он пишет о семи епископах Восточной Паннонии и Мезии, территорию которых он считал частью своего диоцеза. Но Моравия никогда не входила в Паннонию.
