В любом случае определенно было бы преувеличением делать, на основании изложенного выше, вывод, что русское христианство имело западное происхождение, римское или скандинавское. И в том, что западное влияние нашло доступ к Руси на ранних этапах развития христианства, нет ничего необычного, потому что ее двери были широко распахнуты и в X веке Богемия обеспечивала удобный подход. Также следует помнить, что еще до обращения Владимира две его жены были чешками. Когда Польша стала христианской, богемская магистраль оказалась значительно расширена, и в XI веке взаимному обмену западных и восточных тенденций между тремя странами ничто не препятствовало. Представляется важным, что древнейший свод русских законов, Русская Правда, составление которого приписывается князю Ярославу Мудрому, имеет следы чешского влияния.
Учитывая все сказанное о политическом и культурном развитии Киевской Руси и ее отношениях с Польшей, Германией, Богемией и остальной Европой, нельзя не отметить, что в XI веке Европа стояла на пороге больших возможностей. Это был период – единственный в европейской истории, – когда Русь осознавала свою принадлежность к Европе и в то же самое время могла предложить свои услуги как посредник для свободной передачи на запад византийской цивилизации – гармоничного соединения классических, эллинистических, римских и восточных традиций. А Европа того времени была готова обогатить свое римское наследие и традиции германских завоевателей сокровищами великого классического и эллинистического века, представление о которых она имела на основании немногочисленных остатков, сохраненных Римом. В этом процессе посредниками должны были выступить также два славянских народа, чехи и поляки. Они хорошо подходили для этой роли, потому что сохранили часть греко-славянской культуры, основанной двумя греческими братьями, Кириллом и Мефодием, в IX веке в Великой Моравии. Эта культура все еще процветала среди болгар, сербов и в какой-то степени у хорватов. В общем, Центральная и Восточная Европа была полностью готова к интеллектуальному возрождению.
А Западной Европе остро нужны были новые стимулы, исходившие из единственного центра, сохранившего древнюю эллинистическую и христианскую культуру безупречной. Сплав древнего римского наследия, спасенного церковью, с традициями новых хозяев западных частей Римской империи вовсе не был даром Небес. Многие черты примитивного и римского христианства, которые развивались в атмосфере эллинистических культурных традиций, или медленно исчезали, или проявляли черты, расходящиеся с традициями раннего Рима, порождая своего рода германское христианство, новшества которого, особенно в церковной администрации и каноническом праве, постепенно укреплялись на западе. Но старый римский дух был еще жив. Он набирал силы для последнего противостояния. Конфликт, начавшийся в конце XI века, завершился катастрофой. Европа и мир оказались в проигрыше. И все же борьба, которая шла больше века, перемежаясь периодами спокойствия и попытками найти компромисс, после чего, приняв другие формы, продолжилась до самого конца Средневековья, могла бы утратить существенную часть своей ожесточенности. Надо было только до начала ожесточенного противостояния и раньше, чем умы обеих сторон укрепились в фанатизме, допустить немного свежего воздуха с востока, способного охладить горячие головы и применить методы восточного христианства к проблемам христианства западного. Но когда запад возобновил контакты с востоком в эпоху Крестовых походов, было уже слишком поздно. Западные теологи уже все решили, и более или менее благочестивые паломники и освободители Святой земли, вскоре переквалифицировавшиеся в завоевателей, больше заинтересовались византийским золотом и драгоценностями, чем культурой. Более сдержанные контакты через нейтральных посредников принесли бы Западной Европе больше пользы и дали бы ей больше времени на спокойную ассимиляцию.
К сожалению, судьба распорядилась иначе, и Киевская Русь так и не сыграла роль, которую имела возможность сыграть в XI веке. Расстояние между Киевом и Западной Европой было очень большим, и важнейшим фактором являлось продление этого канала через Богемию и Польшу до германской границы. Канал был продлен, но он мог функционировать, только если участвовавшие в нем страны были достаточно независимыми, чтобы выполнить свою часть работы, и не были чрезмерно вовлечены в западную трансформацию христианства. Это было бы возможно при одном условии – если бы между Германией и Киевской Русью находилась политическая сила, достаточно могущественная, чтобы противостоять германскому натиску на восток, и достаточно просвещенная, чтобы ее культурная атмосфера оставалась открытой и для востока, и для запада. Такие попытки были. Моравская империя едва не достигла этой цели, а после ее краха чешские Пржемыслиды вроде бы намеревались продолжить работу, но им помешала близость их земель к Германии. Мадьяры, ответственные за падение Моравии, не только не помогали, но и старались отбить любое движение в этом направлении, руководствуясь своими национальными интересами. При Метко I на передний план вышла Польша, и существовала вероятность, что при Болеславе Великом она сумеет создать независимое государство, так нужное Центральной Европе. Его польско-чешское государство смогло бы выполнить эту миссию, потому что объединение польских и чешских племен было бы основано на общих этнических корнях. Но планы не исполнились, и все надежды на использование возможности, казавшейся такой вероятной, рухнули. За крахом последовало исчезновение всех элементов, которые могли бы способствовать возникновению такой политической комбинации, имевшей собственную национальную и культурную основу. В конце XI и в XII веке все, что осталось от славянской литургии в Богемии, было вытеснено из страны и обречено на полное исчезновение. Ситуация изменилась радикально. В начале XII века Козьма, первый чешский хронист, писавший в 1119–1125 годах, показал себя, несмотря на безусловный патриотизм, убежденным приверженцем латинской церкви и заклятым врагом славянской литургии и письменности. Византия и ее культура были окончательно отлучены от Центральной Европы, оставив латинскую римскую цивилизацию безоговорочной победительницей. Германия одержала окончательную политическую победу, на века став основополагающим политическим фактором в этой части Европы. Она также стала единственным представителем латинской римской культуры, которую получила от франков, а те, в свою очередь, получили ее от римлян и латинизированных галлов. Но былые посредники очень скоро были забыты в Центральной Европе, где Германия была единственной культурной силой, с которой надо было считаться. Впоследствии у народов Центральной Европы не осталось выбора. Они должны были принять латинскую культуру из рук Германии, довольствуясь ее германской версией.
Невозможность создать в Центральной Европе независимый политический центр уровня Германии также повлияла на ход событий в Киевской Руси, которая со временем стала склоняться к востоку. Конечно, политическая система, основанная в 1054 году Ярославом Мудрым, разделившим владения между пятью сыновьями, оставив Киев и Новгород старшим, внесла существенный вклад в эту новую ориентацию. Это было начало постепенного распада Русского государства. Процесс замедляли только престиж Киева и отношение церкви, которая не обращала внимания на раздел и относилась ко всем русским землям как к единой территории. Переход власти регулировался старой германской системой «танистри», которую использовали еще вандалы в Африке. Преемником великого князя Киевского после его смерти становился не сын, а братья, и вслед за младшим из них шли старшие племянники. После Изяслава I (1054–1073) были его братья Святослав (1073–1076) и Всеволод (1078–1093). За ними – сын Изяслава Святополк II (1093–1113), затем сын Всеволода I – Владимир II Мономах (1113–1125) – один из величайших киевских князей. После смерти Мономаха от этой системы отказались, и преемниками великого князя теперь были его сыновья. Великий князь Мстислав (1125–1132) был способным правителем, но между его братьями началось соперничество, и их междоусобные войны вкупе с постоянными вторжениями половцев, преемников печенегов на юге современной России, в конце концов привели к политическому и экономическому падению Киева.
