Самый весомый аргумент в пользу того, что Киевская Русь была хозяйкой Силезии, а также Западной и Восточной Галиции в первой половине X века, дает нам Раффельштеттенский таможенный устав. В нем указывались таможенные тарифы на иностранные грузы, ввозимые в Восточную марку и Баварию, а также специальные тарифы на товары славянских торговцев из Богемии или земли ругов. Последнее обозначение в основном считается Россией – Русью. Однако многим историкам трудно поверить, что русские – русы могли торговать с Баварией в такой ранний период, и они трактовали эти слова иначе. На первый взгляд предположение, что руги – это белые хорваты Кракова, которые в то время жили под властью Киевской Руси, выглядит привлекательным и вроде бы ликвидирует все трудности. Но при более внимательном рассмотрении становится ясно, что предположение неприемлемо.
Документ был издан в 904 году, и указанные в нем специальные условия для купцов из Моравии предполагают существование Моравской империи, переживавшей упадок или нет. Как мы отмечали ранее, представляется маловероятным, что Белая Хорватия могла отделиться от Моравии до окончательного уничтожения империи мадьярами. Более того, документ основан на опыте прошлого и свидетельствует о максимальном развитии торговой деятельности, какой она была в Восточной Франкии при Людовике Германском (умер в 876 году), Карломане (умер в 880 году) и Арнульфе (умер в 899 году). А значит, сомнительно, что документ, призванный для корректировки нарушений, случавшихся на протяжении тридцати лет в установке и сборе тарифов на Дунае, так быстро отразил политические изменения в Белой Хорватии, которые едва оформились и о которых, вероятно, еще мало кто знал.
Это возвращает нас к господствующему мнению, что руги – это купцы Киевской Руси, белые хорваты Кракова, включенные вместе с моравами в документ, поскольку их страна была частью Моравской империи примерно с 880 года. Ссылка на русов важна в истории Киевской Руси, как свидетельство того, что даже в столь ранний период скандинавские и славянские торговцы из Киева поддерживали торговые связи с государством восточных франков.
Существует одно свидетельство, которое может развеять оставшиеся сомнения – утверждение Константина об отношениях между хорватами и турками или мадьярами. Если есть хотя бы доля истины в том, что он говорил о дружественных отношениях между разрушителями Моравской империи и белыми хорватами, его утверждение может быть связано только с положением, какое создалось в этих местах после распада Моравии. Сказать, что Константин путает Белую Хорватию с Богемией, потому что Белая Хорватия была аннексирована чехами, а дружба с Богемией могла начаться при Венцеславе, который отдал сестру мадьярскому вождю, значит ничего не объяснить – нет никаких свидетельств. Кроме того, Белая Хорватия не принадлежала Богемии во времена Венцеслава. Константин Порфирогенет, безусловно, путал многое, и мы ему это прощаем, поскольку он имел дело с крайне запутанными вещами и ситуациями. Но это не дает нам права делать на основании его слов выводы, которые все запутывают еще больше. Во всех его трудах есть доля правды.
Проанализировав все аспекты проблемы, мы теперь можем увидеть в хорватах Нестора восточнославянское племя, которое воинственные хорваты подчинили себе. После падения Моравии только хорваты Богемии и верховьев Днестра определенно остались вне Белой Хорватии. Она продолжала более или менее независимое существование вокруг Кракова – своей столицы – и других важных центров, известных нам как города Пшемысль и Червен, до того, как ее покорили чехи, которые считали себя наследниками Великой Моравии, и поляки, при Мешко I желавшие собрать все польские племена в одно государство. Поляки заняли земли вокруг Сандомира и Червенских городов, и часть Хорватии стала предметом спора между поляками и русами Киевской Руси. Русы интересовались ею, потому что одно из восточнославянских племен было в то время под политической властью хорватов. Традиция о Белой Хорватии в X веке была жива, а обладание Червенскими городами давало контроль над торговлей, сосредоточенной в Кракове. Поэтому следовало ожидать, что киевская экспансия пойдет в этом направлении.
Приложение IV
Русские сарматского происхождения?
Роль, которую сыграли сарматы в ранней истории Южной России и славян, поднимает вопрос о происхождении русских и Русского государства. Не были ли русские изначально иранским племенем, которое стало преемником антов, аваров и хазар среди восточнославянских племен?
Наиболее распространенная этимология названия «русские» выводит его из финского слова ruotsi, которое применялось местным населением к шведским пришельцам. Сложность заключается в том, что византийцы называли русских «росами», но, судя по всему, росы были известны византийцам задолго до прихода скандинавов на север и юг современной России. Можно привести два примера. Патриарх Прокл, как сообщает Сократ в «Церковной истории», говоря об истреблении варваров, которые поддерживали узурпатора Иоанна против императора Феодосия, цитирует Иезекииля, XXXVIII: 2, 22, 23: «Сын человеческий, обрати лицо свое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала…» На первый взгляд представляется, что Прокл относит варваров к Рошу, народу, который в V веке населял некую часть юга современной России. Другой церковный историк, Захария Ритор, сириец, писавший во второй половине VI века, упоминает среди народов, живущих к северу от Кавказа, «Герое», что выглядит как сирийская транслитерация греческого названия Рош. Оба примера были известны историкам, которые имели дело с проблемой и по-разному ее объясняли, но они недавно стали считаться свидетельством, доказывающим, что слово Рош, обозначающее русских, имеет не финно-скандинавское, а сарматское происхождение. Давайте рассмотрим свидетельства.
Что касается первой цитаты, мы должны внимательно прочитать то, что Сократ пишет о варварах, поддерживавших узурпатора.
«Глава 43. О том, что потерпели варвары, помогавшие тирану Иоанну.
По смерти тирана призванные им на помощь против римлян варвары готовы были сделать набег на римские области. Узнав об этом, царь, по обычаю, все попечение возложил на Бога и, усердно помолившись Богу, скоро получил то, чего желал. А что именно случилось тогда с варварами, о том полезно послушать. Вождь их, по имени Ругас, поражается молнией и умирает, затем наступает язва и истребляет большую часть подвластных ему людей. Но этого одного было не довольно: кроме сего, ниспал еще с неба огонь и пожрал многих из оставшихся. Это уже привело варваров в величайший страх – не столько потому, что они осмелились поднять оружие против храброго народа римского, но гораздо более по той причине, что этот народ нашли под покровительством всесильного Бога. В то же самое время возбудил к себе удивление и епископ Прокл…»
Ругас идентифицируется с Руа, царем гуннов, предшественником Аттилы. Иордану он тоже был известен – он называл его Роас, добавляя, что он был братом Октара и Мундзука, то есть дядей Аттилы, а последний был сыном Мундзуки. Имя определенно имеет очень мало общего с именем Рош, тем более что варвары, поддерживавшие узурпатора Иоанна, были гуннами. Даже приняв во внимание, что часть племени аланов присоединилась к ордам гуннов, мы едва ли можем сделать вывод из цитаты, что среди аланов был некий клан, который назывался Рош, и он принял участие в атаке гуннов при Феодосии II. Сократ и Прокл, цитируя пророчество Иезекииля, относили его не к одной конкретной нации, а к вождю Ругасу. Его имя напоминает название Рош, чей принц упомянут пророком и чье уничтожение, как и его народа, вызывает в памяти уничтожение народов, пошедших против Бога, как и предсказывал Иезекииль.
