Брат Марса совсем на него не похож. У него тёмные глаза, он чуть ниже ростом Марса и у него косматая борода.
Нет, такие мужчины меня ничуть не привлекают. Наоборот, пугают. Я совсем иначе себе его представляла. И не скажешь, что они — братья. Может названные? Из общего во внешности у них лишь татуировки. И дорогие шмотки.
— А вот и я! — улыбаясь, я вхожу в комнату с подносом в руках.
— Арслан, это — Ангелина. Она моя девушка.
Я дружелюбно киваю, начинаю сервировать стол. Но мне слишком тревожно. Пальцы дрожат, руки не слушаются, а ноги слабеют. Странная атмосфера сгущается в комнате. Давящая, мрачная. Его брат не человек, что ли? Может колдун? Потому что он смотрит на меня слишком презренно, будто порчу пытается навести. Или не рад? Почему? Не понравилась, наверно?
— Очень приятно, — как будто через силу давит улыбку, ложно делая вид, что рад знакомству.
Он даже руку не протягивает для знакомства. Как на ведьму глазеет. Из-за чего я начинаю ещё больше нервничать. Может я заболела? И у меня температура поднимается? Надо сходить за градусником и за валерианкой заодно. Взять минутную передышку. Скорей всего я сама себе накрутила из-за сильного волнения.
— Простите, я сейчас. Принесу чайничек, чашки.
Спешно ретируюсь на кухню, оставляя мужчин наедине.
Выпив холодной воды, взяв сервизный набор, сделав глубокий выдох, я возвращаюсь обратно в гостиную. Надо вернуться, хоть и не особо хочется. Просто заставляю ноги двигаться, чтобы не показаться гостью невоспитанной.
Не дойдя до порога, вдруг резко замираю. Мне холодно становится… Слишком. Невыносимо. Арктическая волна озноба захлестывает меня в сильнейшем вихре шока, когда я слышу срывающийся голос Арслана.
— Эта девка… В тот вечер… Она ехала в той машине, в которую мы врезались во время потасовки. Она была… беременна. Ребенка спасти не смогли. А её спасли. И ещё… С ней муж был. Его тоже можно было спасти… Но я слишком сильно тебя люблю. Я угрожал врачу. Бабок ему дохера отвалил. Я заставил их… В общем, — тяжёлый выдох, стены в доме начинают ходить ходуном, безжалостно давят на меня со всех сторон. — В твоей груди бьется сердце её мужа.
Поднос с грохотом валится из моих рук.
Это прикол какой-то. Жестокая шутка?
Галлюцинации?
— Блять. Рехнуться!
— Понимаешь, было сложно сделать выбор! Она… она ведь могла стать твоим донором против воли!
— Бля! Ты издеваешься?
— Её муж подошёл тебе больше. Пришлось его…
— Убить? Да?
Пауза. Я на стену наваливаюсь у прохода в кухню, дышать через раз начинаю.
— Она могла… ты мог и её убить? Верно?
— Мог. Ради тебя. Ты — всё, что у меня есть. Судьба решила иначе. Ангелину оставили в живых. А супругу вот не повезло.
— Поэтому у меня и глюки, — Марс делает решающее заключение. — Это невозможно! Он мог жить? Его можно было спасти? Евгения Исаева? Верно?
— Да. Получается, с виду выглядит как авария… Я хотел, чтобы ты выжил. Пойми. Разве ты бы не тоже самое сделал ради меня? Медики заверили, меня, что это — твой единственный шанс спастись.
Мне просто слышится. Я наверно сплю.
Как. Такое. Возможно?
Нет слов. Лишь слёзы. И внутренний шокирующий взрыв.
— А как же он? То есть, врачи специально сказали ей, что не было шансов его спасти?
— Да. В твоей груди бьется сердце умершего мужа Ангелины.
В голове что-то лопается, разливаясь вдоль позвоночника пульсирующей болью, словно миллиард острых бритв.
Марс…
Нет! Пусть скажу, что это неправда…
Как ты мог?
Мужа моего убить. Намеренно.
Место его занял. Чтобы ко мне подобраться.
Кто он после этого?
Чудовище самое настоящее.
Я в нём ошиблась.
ЧЁРТ! НЕТ!
Поднос с сервизом падает из моих рук.
Грохот.
Осколки рассыпаются по паркету.
Мужчины одновременно оборачиваются в сторону шума.
— Ангел! — мерзавец окликает меня, но я быстро бросаюсь к лестнице. Из глаз брызгают слёзы, ошпаривая щёки кипятком.
Я бегу наверх, хлопаю дверью в спальне, чтобы вещи собрать и исчезнуть. Но ведь от боли не сбежишь. Теперь она всегда будет со мной. Старые раны лопаются, обливаясь кровью… Теперь болит в сто раз сильнее!
Быстро хватаю свою сумочку, заталкиваю туда самые необходимые вещи. Деньги, телефон. Сбрасывая с себя передник, начинаю переодеваться. Позади меня он вырастает. Что-то говорить пытается. Но я ничего не слышу. У меня перед глазами мёртвое лицо Жени мелькает. Два гроба. Как их в землю опускают. Один большой, второй крошечный…
— Убийца. Убийца. Убийца. — Твержу как мантру, готовясь бежать. Ничего не соображаю. Я провалилась в глубокий адский аффект. Потрясение. Жуткое, жестокое. После стольких месяцев узнать, наконец, правду.
Так вот зачем он явился за мной и следил!
Теперь многое становится понятным.
— Послушай, малыш, послушай… — он пытается меня за руку схватить, но я уворачиваюсь.
— Т-ты… Это т-ты его убил… Он мог бы выжить. Он был жив! Из-за тебя. Все из-за тебя! И та авария. Перестрелка! Если бы не ты… Мой муж и ребенок были бы живы. — Твержу это на одном дыхании, в лицо его поганое боюсь взглянуть. Боюсь, что дьявола там увижу в этих его обманчивых дьявольских глазах.
Я назад пячусь, трясусь вся, будто в прорубь провалилась, как вдруг пяткой о край ковра цепляюсь.
Падаю. Бьюсь плечом об угол комода.
— Ангел! — на помощь бросается. — Ударилась?
Да. Больно. Неимоверно! Но не плечу.
А на сердце. Разбитом. Исполосованном невидимым ножом.
От твоих, Марс, рук.
— Нет! Не подходи, — отчаянно машу руками. — Ты… Ты чудовище.
— Ангел, я прошу! — он всё-таки хватает меня за руку.
— Подлец! — с маху бью его по лицу. — Убийца! Лжец! Как ты мог, Марс… Как ты мог?
Глотая слезы, я отталкиваю его прочь.
— Я не знал, клянусь! Что ты слышала?
Горько всхлипываю.
Боже! Мне умереть сейчас охота!!!
— Всё. Почти каждое слово…
Взяв с собой кое-какие вещи, я пулей выскакиваю из спальни.
Замираю у края лестницы, выкрикивая напоследок.
— Ненавижу тебя! Жестокий мерзавец. Врун. И убийца. Ты отвратительный человек. В той машине, которая врезалась в нас… Это был ты! Значит, я была права. Врачи мне не верили, всё отрицали! Но я слышала выстрелы. Это был не несчастный случай, а бандитские разборки! А потом… потом ты его убил. Чёрт. Не верю! Женю можно было спасти. Да, это так?
