Наконец Алексеев, как бы подводя черту под раздумьями, уже вполне спокойно проговорил:
– «Гарибальдей», значит, поймать хочет Всеволод…
Переварив информацию, падкий до лести Алексеев благосклонно проглотил наживку, сбавив обороты. Однако не все в логике Банщикова его устроило:
– Подождите-ка, Михаил Лаврентьевич. Погодите… А что, разве Всеволод Федорович не в курсе, что их конвоирует британский броненосный крейсер типа «Дрейк»? И в том числе поэтому под шпицем посчитали бесперспективным гнаться за ними «Ослябе» с «Авророй». Я, кстати, сам такого же мнения. Идут они под британским флагом, так что он потопит «Варяга», и дело с концом!
– Нет, Евгений Иванович. Сейчас их уже никто не охраняет. «Кинг Альфред» довел их только до Сингапура. Всеволод Федорович получил эту информацию по агентурным каналам за сутки до японской атаки и просто физически не успел доложить до вашего сведения, за что просит у вас прощения, как и за неудобства, причиненные его решением об атаке на эти два корабля.
– Ну, если «Кинг» их уже не ведет, пока ничего страшного, конечно, не случилось. Ведь эту информацию знаю только я… Мы с вами… Так. А как у него с углем?
– Выходили в бой с почти полными ямами. Сбросили только стояночный уголь, около двухсот тонн, чтобы облегчить крейсер.
– Понятно теперь, почему он столько народу на «Варяга» взял… Что тут можно сказать? В принципе, решение рискованное, но если выгорит, тогда… Не обижаетесь на меня, Михаил Лаврентьевич?
– Что вы, я ведь все понимаю!
– Все понимает он… Ну, пострел! Смотрите у меня, юноша! Не попадайтесь больше под горячую руку. Коньяка хотите?
– Честно? Хочу.
– Понимаю… Великих тайн больше нет?
– Великих нет.
– Прекрасно! – Алексеев потянулся за колокольчиком. – Борис Иванович! Зайдите к нам, будьте добры. Там, в малой гостиной, на столе… И как там, все разошлись? Отпустите их, а сами потом возвращайтесь.
– Вы с моим адъютантом познакомились? Очень хорошо. Ему готовить для контр-адмирала Витгефта документы к приказу и циркулярам, так что, надеюсь, вы не против, если мы продолжим беседу втроем. Вам на пару будет проще на меня нападать. Ровесники почти! – К Алексееву возвращалось приподнятое настроение, ведь бой у Чемульпо все же был выигран. И выигран он вчистую! Это значит, что именно его решение отправить к морским воротам Сеула «Варяга» лежит в истоке выдающейся победы российского флота. Но об этом пока действительно лучше помалкивать, хоть для того, чтобы не сглазить. Ведь, если Бог даст и у Руднева вправду получится… – Я бы хотел, чтобы он тоже был в курсе новых обстоятельств, которые вскрылись относительно неприятельского флота в ходе дела при Чемульпо. Как японцы ведут огонь, какие снаряды больше используют, фугасы или бронебойные, как показала себя наша техника?
– Как раз об этом Всеволод Федорович и пишет. Кроме того, в письме приводятся некоторые сведения, которые командир разузнал по своим дипломатическим и шпионским каналам. Например, о способе минных постановок с миноносцев и характеристиках японских снарядов. О проблемах с орудиями главного калибра у «севастополей», чьи тормоза отката может сорвать в любой момент с фатальными для станков последствиями. Причем, как оказалось, японцы осведомлены об этом, а наши инженеры почему-то не в курсе! О негодном качестве новых взрывателей наших бронебойных снарядов, что само по себе уже грозит поражением в войне. А также о характеристиках японских якорных мин, чей взрыв вполне способен детонировать минные погреба наших больших судов, поэтому все мины заграждения с них желательно немедленно убирать. О том, что японцы места стоянок своих кораблей даже в базах ограждают плавучими бонами, почитая их наилучшей защитой от внезапных минных атак. О том, что по их боевому уложению суда, назначаемые в крейсерство, получают двойной запас мин Уайтхеда, поскольку топить транспорты ими гораздо быстрее, чем артиллерией или подрывными зарядами. А ведь чем быстрее крейсер справляется с этой работой, тем проще ему скрыться от возможной погони, тем больше он изловит призов…
– Что-то уж больно много интересного накопал наш Всеволод Федорович в этой чемульпинской дыре. И про пушки «севастополей» еще вдобавок… Откуда это все?
– Этого не знаю, к сожалению. Но с консулом и офицерами французского стационера он общался много и часто. На крайнюю важность информации, которой с ним поделились французы, он намекнул.
– Хорошо… Сейчас до истины все одно некогда докапываться. Что-то придется брать на веру, а что-то проверять… С пушками броненоцев мы не медля все выясним. Борис Иванович, завтра с самого утра командиров этих трех судов ко мне. Вместе со старартами. И если все подтвердится, выходит, и про взрыватели, и про влажный пироксилин Рудневу верно донесли. Руки бы кой-кому в Питере пообрывать! – Алексеев в сердцах выругался. – Вот это подарочек они нам на «Смоленск» нагрузили. А я-то губу раскатал… Коли так, то этому делу, Борис Иванович, – первейший ход. Продолжайте, пожалуйста, Михаил Лаврентьевич.
– Ну, и еще некоторые мысли самого Всеволода Федоровича о том, куда желательно направить корабли отряда Вирениуса, а также об организации крейсерских операций в Средиземном море и Индийском океане. Основой для чего должно стать немедленное уведомление МИДом нейтральных государств о ведении крейсерских операций на основе призового права. Кроме того, там изложены его мысли о том, как должны выглядеть военные корабли нового поколения. Извольте ознакомиться, я помогал командиру составлять этот документ, так что постараюсь ответить на все ваши вопросы.
* * *
После того как лейтенант Бок появился в компании со слегка початой бутылкой «Мартеля», разговор потек в спокойно-деловом ключе, принявшем чуть позже вполне доверительный характер. Вадик не преминул отметить про себя, что Алексеев оказался человеком недюжинного ума и глубоких знаний. По крайней мере в военной области. Чем решительно отличался в лучшую сторону от той личности, к встрече с которой он готовился. То же, что он совершенно свободно обсуждал сейчас с двумя младшими офицерами вопросы, имеющие судьбоносное значение не только для флота или края, но и для всей империи, характеризовало его как вполне ответственного человека дела. Ибо люди дела ценят в соратниках интеллект и готовность служить этому делу, невзирая на чины или возраст.
Рафинированные чиновники и бюрократы, к каковым исследователи этой войны в мире Вадика нередко относили адмирала Алексеева, имеют совсем иную шкалу ценностей. При всем при этом, несомненно, человеком он был надменным, характер имел тяжелый, неповиновения не терпел, а поскольку был еще и памятлив, при случае никогда не упуская возможности «унасекомить» того или иного строптивца, врагов скопил конечно же немало. К сожалению, оборотной стороной таких характеров часто бывает падкость до лести со стороны посредственностей и карьеристов. Водился этот грешок и за Алексеевым. Вот почему в нашем мире столько собак было повешено на него после проигрыша войны. Легко пинать издыхающего льва…
Отчет Рудева о действии снарядов противника и мерах противодействия путем навешивания на борта коечных экранов и противоосколочной защиты Алексеевым был прочитан с интересом и полным вниманием. В результате лейтенант Бок получил указание немедленно готовить приказ по эскадре о мероприятиях по противоосколочной защите прислуги орудий, дальномерных станций и боевых рубок, а также по организации борьбы с пожарами.
