Это были последние слова, которые Айла услышала перед тем, как потерять сознание.
Появились врачи и окружили пострадавшую. Прозвучало слово «преднизолон».
Рэд издалека наблюдал за различными манипуляциями, которым люди в халатах подвергали «ньети генерал», и перешёптывался с встревоженным Саулом. Артур не без труда ввёл девушке в горло трубку и присоединил к ней воздушную подушку.
– Теперь дышит.
– Что с ней? – спросил Доминик, наблюдая, как медсёстры отвозят его подопечную на каталке.
– Аллергический шок, – сказала профессор Аяр, убирая в пакет для медицинских отходов использованный шприц. – Я вколола ей антигистамин, но может понадобиться несколько часов прежде, чем она снова сможет дышать без трубки.
– У неё аллергия только на орехи.
– Значит, они как-то попали к ней в тарелку.
– Но на кухне все в курсе. Ей никогда не кладут орехи.
И вдруг он заметил, что за спиной Ингейра, нервно обкусывая ногти, пряталась Элора.
– Я на минуту. – Доминик отошёл от Сели, грубо взял касарийку за локоть и вытолкнул в коридор.
Глава 24
– К сожалению, я не могу вас отпустить, – ответила Аврора, не отрываясь от компьютера, когда Айла озвучила ей свою просьбу.
– Почему? – Белые щёки вспыхнули от обиды. Ноготь зацарапал стойку капельницы, которая до конца дня должна была стать её верной спутницей. После случая в столовой прошли сутки, но Айле по-прежнему было дурно.
– Регламент «Мэссив Генетик» не предусматривает для подопечных возможность покидать Пирамиду.
– Но я же не собираюсь перелезать через Стену. Я всего лишь хочу навестить могилу брата. Завтра будет сорок дней.
– Я понимаю, но всё же мы все подчиняемся правилам.
– Не вы ли их и придумали? Неужели сложно пойти на уступку?
– Смените тон, ньети Адлер.
– Я прошу всего час.
– В вашей крови сыворотка стоимостью два миллиона. Мы не можем выпустить вас из-под надзора, – не поднимая глаз ответила Аврора, продолжая что-то подписывать. – Тем более учитывая вашу репутацию.
– А какая у меня репутация? – насупилась Айла.
– Вы открыто говорите, что не принимаете работу «Мэссив Генетик», поддерживаете действия отверженных или как вы их там зовёте. У меня нет причин доверять вам настолько, чтобы отпустить в город, не опасаясь, что вы не попытаетесь скрыться.
– Тогда пустите со мной капрала. Он же может покидать остров. Можете хоть наручниками меня к нему пристегнуть.
– К сожалению, Доминик уже израсходовал свой отгул в этом месяце.
Айла закатила глаза.
– Может быть, просто скажете, что не хотите меня отпускать, потому что я вам не нравлюсь?
Аврора оторвалась от чтения и посмотрела на девушку поверх очков.
– Я понимаю ваше возмущение, но вы зря считаете, что здесь замешано моё личное отношение к вам. Как женщина и мать я вас понимаю, но как глава «Мэссив Генетик» я должна в первую очередь заботиться о спокойствии внутри этих стен. Не мне вам говорить, что у вас здесь есть недруги. Едва ли у вас с ними станет меньше проблем, если я пойду вам на уступки. Капрал доложил мне об инциденте вчера утром, и информация о нём была внесена в их личные дела.
– Мне сразу стало легче.
– Ваш сарказм неуместен. Если что-то подобное повторится в будущем и причастность Элоры или Орика будет доказана, со своей стороны я обещаю принять более жёсткие меры. Это всё, что я могу в рамках своих полномочий и правил Пирамиды. Орик и Элора – такие же ценные участники моих экспериментов, как и вы. Мои сотрудники провели внутреннее расследование – повар, который по просьбе менейра Маниса подсыпал в фарш натёртые орехи, был уволен. Со своей стороны приношу вам извинения за перенесённый вами анафилактический шок.
Формальный тон, которым было принесено извинение, давал весьма весомый повод усомниться, что Аврора хоть как-то сожалела о происшествии. Если она и жалела, то только о том, что из-за дурости Орика мог погибнуть образец «Ундина».
– У меня на этом всё. Вы можете быть свободны.
Глава 25
Лёжа ночью, окутанная тьмой, она смотрела на спящего как ни в чём не бывало Орика. Теперь это её жизнь – молча смотреть на паршивца, который, как только она вернулась из больничного бокса, усмехнулся ей и подмигнул. В голове звучали слова Доминика: «Ещё до Рождества он тебя убьёт». Она никому об этом не сказала, но Эрнан и так догадался, что орехи в её котлете оказались не случайно, а Рэд потряс поваров за грудки на случай нового случая «невнимательности».
Хорошим он мужиком оказался, этот бывший пожарный-скалолаз. Пусть и бурчал беспрестанно, а его «Святая Гуннильда!» по любому поводу уже стала его визитной карточкой, в казарме его любили, потому что был он человеком дела. Сказал, что добьётся, чтобы всем выдали по новому непромятому матрасу, – так завхозу и Авроре душу вынул, но обещанное выполнил. Сказал, что Пирамида сделает беговые дорожки на месте того позорища, по которому они бегали сейчас, – так снова вынул душу из завхоза, чтобы тот купил резину для такого дела и проследил за исполнением работ. В общем, только завхоз его и не любил и каждый раз взывал к небесам за незаслуженное наказание, когда видел Рэда на пороге своего кабинета. А уж когда он со словами: «Долой это Муть. тв!» скрутил вместе с кронштейнами оба телевизора, которые уже до зубовного скрежета достали новобранцев своими зомбирующими речами о раке и ревинтоле, и выбросил в коридор, едва не зашибив Майло, то и вовсе стал местным героем.
Когда Айла пришла в себя после шока, Рэд принёс ей в больничный бокс яблоки и просидел с ней с полчаса. Сказал не вешать нос, сказал, что они с Монтонари вытряхнули из рыжего всю дурь и что тот теперь едва ли осмелится повторить свою «шутку». А ещё сказал, что не за Стену Орик на неё взъелся, а за то, что отец его был отправлен в штрафбат по приказу Нерушимого Генерала – по его вине во время войны эвдонцы перехватили обоз с оружием, который шёл из Скорпионьей норы в Альгарду, а из штрафбата домой его вернули уже в гробу. Мать после этого пошла по статье «враг нации» и была сослана в Касарию, где и пропала без вести, а Орик вырос в детском доме, где ему как ребёнку таких вот родителей ничего хорошего не светило. Вот и выросло, что выросло: зубастое и злое.
– Ты на него не обижайся, – похлопал её по плечу Рэд.
– А что ж мне его теперь, пожалеть? Была б такая же, пожалела, а так…
А так…
К полуночи она уснула, и ей снова приснился почти забытый сон о том, как полыхала синим пламенем Пирамида. И снова она обнаруживала себя на асфальте, и снова над ней стоял её брат.
